— Не нужен мне никакой джаз-банд!
— Учить ты никогда не сможешь.
— И не собираюсь. Я приехал, чтобы изучать музыку. Учиться писать ее. Композиции. Аранжировке.
— Хорошо. Сыграй мне что-нибудь из сочиненного тобой. — Пинтри опять повернулся к нему спиной. — Не могу на тебя смотреть.
Скайлар заиграл «Макси-флирт в мини-юбке».
— Стоп. — Пинтри, наклонив голову, повернулся к Скайлару: — Приятно.
— Спасибо.
— Я сказал, приятно. Мелодично.
— Благодарю.
Мертвые глаза вскинулись на Скайлара.
— Идиот! Это не комплимент! Ты ничего не знаешь о музыке! Ты играешь музыку, словно она — линия!
— Правда?
— Где… какую музыку ты вообще слышал в жизни? Позволь догадаться. Церковную?
— Да, сэр.
— Готов спорить, ту, что звучит в баптистской церкви! Псалмы! Нашвиллское барахло!
— Я там был от силы несколько раз.
— Плюс немного классики! Вся эта музыка одномерная!
— И что это должно означать?
— Уитфилд, молодые люди, которые приезжают учиться в Найтсбридж, уже знают о музыке гораздо больше, чем ты. То, что ты играешь сейчас, они оставили за собой уже в тринадцать лет, если вообще обратили внимание на такую музыку. У тебя не сформирован музыкальный вкус, нет чувства современной музыки. Твой разум еще к ней не готов. Может, никогда не будет готов. Пытаться учить тебя современной музыке все равно что учить Цицерона нынешнему английскому. — Пинтри потряс перед ним рукой: — У тебя приятная музыка!
— Мне очень жаль, сэр. — Никогда в жизни Скайлар не пребывал в таком смущении. Наверное, решил он, точно так чувствуют себя люди, когда их впервые видят голыми. Трубу он все держал в руке. — Так что же нам с этим делать?
— Возвращайся домой, в Нашвилл:
— Я не из Нашвилла.
— Я ничего с тобой сделать не смогу. Никакой жизни не хватит.
Опустившись на колено, Скайлар стал укладывать трубу в футляр.
— Декан Уинтерс хочет тебя видеть.
— Кто такой декан Уинтерс?
— Его приемная рядом с кабинетом регистратора. Пинтри открыл дверь. Держал ее, пока Скайлар не вышел из комнаты.
К сказанному Пинтри не добавил ни слова.
* * *
Скайлар отсидел в приемной двадцать минут, прежде чем его пригласили в кабинет. На широких полках стояли ноты. Над полками стены украшали изображения музыкальных инструментов.
Декан Уинтерс не поднялся из-за стола.
На столе лежала газета.
Уинтерс смотрел на Скайлара.
— Я так и думал. Сколько может быть Скайларов Уитфилдов?
— Полагаю, только один. Других я не знаю.
— Уитфилд… — Декан цедил слова. — Ты знаешь, что нехорошо подавать ложные сведения о своем материальном положении?
— Сэр?
— У меня в руках… — декан взял из папки несколько бумаг, — твое заявление с просьбой назначить тебе стипендию в музыкальной школе Найтсбриджа. Стипендию тебе назначили на определенных условиях.
— Никто ничего не написал мне о каких-либо условиях.
— Условия есть всегда. — Декан протянул Скайлару другой листок. — Это истинные данные о материальном положении твоей семьи?
Скайлар мог бы и не смотреть на листок. Он заполнял его сам и помнил все цифры.
— Да, сэр.
— Годовой доход отца? Годовой доход матери? Принадлежащая им собственность?
— Да, сэр. Приблизительно. Насколько мне об этом известно.
— Приблизительно. — Декан развернул газету к Скайлару. — А на этих фотографиях во вчерашнем разделе моды изображен ты?
Скайлар наклонился к газете:
— О господи!
— Красиво, однако. Создание Дэвида Лоуэнстайна. Ты — создание Дэвида Лоуэнстайна?
На странице красовались две фотографии Скайлара. На первой он и Джон, одетые в «летние фраки» мистера Лоуэнстайна, спускались по роскошной лестнице в холл первого этажа особняка «Пэкстон лендинг» в сопровождении нарядно одетых, очень красивых Джонеси и Терри.
На второй Терри, на одной ноге, вторую согнув в колене так, что каблучок чуть ли не упирался в попку, целовала Скайлара.
— Бедный мальчик из Теннесси, а? — Декан покачал головой.
— Сэр…
— Твоя семья — одна из самых богатых в стране. Твой дядя — гэ-у[12] в «Колдер патнерс». Твоя тетя — урожденная Колдер, если я только не ошибаюсь. И ты хочешь, чтобы мы лишили студента или студентку денег, в которых он или она действительно нуждаются, чтобы учиться в Найтсбридже, чтобы ты мог поступить сюда и через нас пробить дорогу в высший свет? Ничего у тебя не получится.
Скайлар с шумом выдохнул воздух, словно его ударили в живот.
— А теперь слушай, Скайлар Уитфилд… если твоя семья хочет, чтобы ты получал стипендию в музыкальной школе Найтсбриджа, думаю, мы можем пойти им навстречу. Все зависит от того, что твоя семья сделает для нас.
— Что? Я не…
— Пожертвования мы принимаем с радостью. Нам нужно пристроить к главному корпусу новое крыло. Новый зал. В старом ужасная акустика. Пожертвование можно вносить не сразу, а частями. Твоя семья может предложить график… Да, мисс Фейл?
В кабинет вошла женщина. Остановилась подальше от Скайлара. Дышала она быстро, прерывисто, словно пробежала приличное расстояние.
— К вам полиция. У них ордер на арест Скайлара Уитфилда. Изнасилование.
— ЧТО? — вырвалось у Скайлара.
В глазах декана зажглась искорка интереса.
Последующие минуты прошли для Скайлара как в тумане.
В кабинет вошли двое мужчин. Один — в полицейской форме, второй — в костюме. Пока мужчина в костюме зачитывал Скайлару его права, мужчина в форме стягивал его руки за спиной пластиковой лентой.
— Моя труба, — только и сказал Скайлар.
— Я ее возьму, — ответил мужчина в костюме. — Как насчет этого конверта?
— Можете оставить его здесь. Похоже, он мне не понадобится.
Ухватив Скайлара за левый бицепс, мужчина в форме вывел его из кабинета в приемную, в коридор. У Скайлара подкашивались ноги. Люди изумленно таращились на Скайлара.
Терри Эйнсли стояла в холле. С дорожной сумкой на плече.
— Терри! — воскликнул Скайлар. — Как ты могла так поступить со мной?
У самой двери он обернулся:
— Я очень сожалею, что ты не получила оргазма, девочка! Но клянусь, моей вины в этом нет!
Алекс Броудбент стоял на бортике бассейна в «Пэкстон лендинг» и наблюдал, как Джоан Эпплярд плавает кролем. При развороте она посмотрела на него.
Доплыв до противоположного борта, на мелководье, встала.
— Вы хотите поговорить со мной, мистер Броудбент?
— Если вы не возражаете.
В крошечном бикини Джонеси вылезла из воды, направилась по бортику к Алексу.
Алекс подумал, что она удивительно красивая женщина.
Он сел на стул под солнцезащитным зонтиком, закурил.
Мокрая, с полотенцем в руке, села и Джонеси.
— Где Джон? — спросил Алекс.
— Я не видела его со вчерашнего дня. А может, с позавчерашнего вечера. Понятия не имею, где он. — Она вытерла волосы полотенцем. — Я вообще никого не вижу. В особняке так тихо. Люди с брифкейсами приходят и уходят. В кабине мистера Уитфилда бесконечно идут какие-то совещания. Я, собственно, жду удобного момента, чтобы поблагодарить миссис и мистера Уитфилдов за гостеприимство и уехать домой.
— Понятно, — кивнул Алекс. — Джонеси, мне только что позвонил Скайлар. Из бостонской тюрьмы. — Она молчала. — Его арестовали и допросили. Получается, что вчера ты пошла в полицейский участок Пэкстона и обвинила Скайлара в двух случаях изнасилования. — По какой-то причине на лице Джонеси отразилось удивление. — Я попросил полицию Бостона подержать его у себя, не переводить сюда, пока я не поговорю с вами и не проясню ситуацию.
Удивление так и осталось на лице Джонеси, к нему разве что прибавилось некоторое недоумение. Но она по-прежнему молчала.
— Вы обвинили Скайлара в том, что в субботу утром, перед самым рассветом, он вошел в вашу спальню, когда вы спали, и изнасиловал вас. То же самое повторилось после вечеринки, в ночь с субботы на воскресенье, опять же когда вы спали. Это так?
Ее глаза сверкнули.
— Вы думаете, вы и я сможем «прояснить ситуацию»?
— Видите ли, налицо некоторые неувязки, с которыми, несомненно, надо разобраться.
— Мне представляется, что это не ваше дело, мистер Броудбент.
— Я думаю, вы сейчас поймете, что это мое дело. Поэтому Скайлар и позвонил мне. В противном случае, будьте уверены, я бы вмешиваться не стал.
— Не зря говорят, что мужчины всегда объединяются против женщины. Вы пытаетесь меня запугать, не так ли?
— Нет, Джонеси. Вы же читаете мою колонку и знаете, что такие методы не по мне.
Джонеси вздохнула. В ее взгляде, брошенном на Алекса, читалась неуверенность, даже страх.
