— Мой дорогой юноша, я не так уж много знаю, а все, что знаю — исключительно со слов Самюэля. Он сказал мне лишь одно: как-то раз Боуринг едва избежал смерти, предвестником которой был череп негра. Если он увидит его вновь, то снова сможет уйти от смерти, но, встретившись с Мертвой головой в третий раз, уже не спасется.
Молодой человек внимательно посмотрел на гостью:
— Крент принес череп с собой?
— Нет, — прошептала Мария. — Он сказал, что Мертвой головой владел сэр Ганнибал.
Дерика и Освальд переглянулись: неужели это сэр Тревик принес череп в палатку гадалки в день праздника?
— Ничего не понимаю, — проговорил Форд после долгой паузы. — Вы говорите, что этот череп — череп негра — был своего рода предупреждением господину Боурингу о том, что ему грозит смертельная опасность. И он почему-то верил, что если увидит череп в третий раз, то непременно будет убит. — Госпожа Крент согласно кивнула, и адвокат продолжал: — Тогда, как я полагаю, впервые Боуринг увидел череп в Трансваале, как и рассказал мистер Крент, а второй раз здесь…
— Нет, сэр, простите, — перебила его Мария. — Боуринг отправился в Кейптаун на алмазные копи, как и множество других искателей приключений. Иногда он навещал Моргана, который все еще оставался со мной. Однажды он пришел весь бледный, и Самюэль налил ему бренди. А потом муж рассказал мне, что Боуринг во второй раз видел череп, означающий смерть.
— Тогда в третий раз он увидел череп в палатке в саду этого дома, — задумчиво протянул Форд. — И это на самом деле означало его смерть. Но объясните: к чему такие сложности?
Госпожа Крент всплеснула руками:
— Ах, сэр, если бы я могла это объяснить! Это все, что Крент мне сказал. Тогда господин Джон велел ему убираться и дал немного денег. Мой муж снова исчез. Я не видела его лет десять и очень этому рада. Потом сэр Ганнибал уехал в Англию, а за ним и Боуринг вернулся, забрав с собой меня, Дженни и Моргана. Он сказал, что хочет жить неподалеку от сэра Тревика, — тут старуха понизила голос и внимательно оглядела слушателей. — Он привез меня в Грандж и сделал экономкой. Но я думаю, все дело в том, что сэр Ганнибал заставил его остановиться тут, чтобы приглядывать за ним. Доказательств этому у меня нет, лишь догадки, — добавила она, вытирая красное лицо шелковым платочком.
— А как насчет свадьбы? — спросил юрист.
— Ну, дорогие мои, господин Боуринг был человек горячий, любил повышать голос и распускать руки, особенно со мной и Дженни. Раз или два он говорил, что выкинет нас на улицу и оставит помирать с голоду. Тогда-то я и решила, чтобы совладать с ним, выдать дочь за его сына.
— Как вы могли? — возмущенно заявила Дерика. — Вы же видели, что Морган совершенно безумен.
— Не так уж и безумен, да и Дженни его в конце концов полюбила, — легко заметила Мария. — Если бы он действительно был совершенно безумен, священник не обвенчал бы их. Мы вдвоем отлично с ним управляемся, но больше никто, особенно Джон Боуринг. Морган никогда не слушал отца, чем приводил его в ярость.
— Где именно состоялся их брак? — резко спросил Форд.
Экономка достала свидетельство о браке из вместительного кармана.
— Они обвенчались в Лондоне, в церкви Святого Эдвина, — ответила она, протягивая бумагу. — Тут все в порядке. Свадьба была около года назад. Я все ждала случая, когда Боуринг снова начнет разговоры о том, как он выкинет нас на улицу, чтобы сунуть ему под нос эту бумагу, да вот, как видите, не дождалась. Вот, в общем-то, и все, — вздохнула Мария, поднявшись из кресла. — Если хотите, я могу объявить во всеуслышание, что Дженни уже давным-давно стала миссис Боуринг.
— Думаю, это будет не лишним, миссис Крент, — заметил Освальд, взглянув на бумагу, которая, на первый взгляд, была оформлена правильно. — Если вы не против, я оставлю это свидетельство у себя, чтобы я проверил истинность записи в церкви.
— Да, конечно. Убедитесь сами: там все в порядке, — заверила его экономка. — Есть еще какие-нибудь вопросы, мои дорогие?
— Конечно, — сказала Дерика, тоже вставая. — Почему вы обвинили моего отца в убийстве господина Боуринга?
— Ну, видите ли, мисс… — протянула госпожа Крент, покраснев еще сильнее. — Я ведь слышала о том, что покойный увидел Мертвую голову в палатке гадалки. Зная от мужа, что владелец черепа — сэр Ганнибал, я решила, что именно он подложил туда эту ужасную вещь, чтобы напугать Боуринга, а значит, он же его и убил. И потом, я ведь знала, что вашему отцу нужны были деньги, и решила, что он надеется получить состояние господина Боуринга.
— Госпожа Крент, — с серьезным видом заговорил Форд, осторожно опустив свидетельство о браке в карман. — Сэру Ганнибалу не было никакой нужды убивать господина Боуринга. Вы же сами сказали, что у него были документы с поддельными подписями. При желании он мог выкачать из Джона любую сумму.
— Освальд, вы что, тоже обвиняете моего отца? Считаете его шантажистом? — тут же взвилась мисс Тревик.
— Нет, моя дорогая. Но если миссис Крент считает его виновным в убийстве, она легко может допустить, что он виновен в более легком преступлении — шантаже.
— Нет, я же не говорю, что убийцей мог быть только сэр Ганнибал! — принялась оправдываться миссис Крент. — Но, согласитесь, эта история с черепом выглядит более чем подозрительно.
— Пожалуй, — согласился Форд. Он проводил гостью до двери. — Я попросил бы вас, госпожа Крент, пока никому не рассказывать о нашем разговоре. До того, как я дам вам знать.
— Не скажу больше никому ни слова, — заверила его гостья. — Все, что мне нужно — это только деньги.
— Вы получите их, как только господин Граттон составит все бумаги, — заверила ее Дерика. — А пока вы можете сообщить всем, что Морган уже давным-давно женат.
Старая экономка пообещала это сделать и отправилась восвояси, довольная тем, что ее финансовым трудностям пришел конец. Кряхтя, вышла она в холодную дождливую ночь и направилась к поджидающему ее экипажу, который привез ее в особняк. На прощанье махнув пухлой ручкой Освальду, она залезла в повозку.
Все это время Мария думала о своем пропавшем муже, содрогаясь от одной мысли о том, что тот может снова появиться у нее на горизонте — теперь, когда она наконец-то уладила все дела.
Непроглядную тьму рассеивал лишь фонарь на повозке, трясущейся по дороге, по обе стороны которой раскинулись вересковые пустоши. В небе не было видно ни одной звезды, дождь яростно хлестал и кучера, и его пассажирку. Но та, казалось, не замечала его, погруженная в воспоминания о прошлом. Она никак не могла выбросить из головы постылое лицо Самюэля Крента.
«Наверное, это потому, что я сейчас много говорила о нем, — решила Мария, когда они уже подъезжали к Гранджу. — Тьфу! Вот уж кого не хотела бы вспомнить снова!»
Когда впереди показались огни домов, пассажирка почувствовала себя много лучше, и образ господина Крента наконец улетучился из ее головы. Услышав звук подъезжающего экипажа, Дженни открыла парадную дверь и поспешила помочь матери выбраться из повозки — кости пожилой женщины ныли от сырости. И тут из переплетения теней вышел мужчина. Когда он приблизился и Мария увидела его лицо в свете лампы, она обмерла — это было лицо, которое она последний раз видела лет десять тому назад в Кейптауне.
— Самюэль! — воскликнула она, пошатнувшись от ужаса. — Самюэль Крент!
Но человек, который стоял перед ней, скорее, напоминал Иосию Полуина.
Миссис Крент добралась до крыльца с проворством, не свойственным женщине таких пропорций. Вырвав дверную ручку из рук дочери, она проскочила в дом и попыталась захлопнуть дверь у себя за спиной, но, споткнувшись, упала на пол, словно мешок с тряпьем.
Дверь, однако, не захлопнулась, натолкнувшись на ногу, которую вовремя просунул в щель Самюэль Крент. Через мгновение он уже стоял над своей перепуганной женой, заливавшейся слезами.
— Хороший прием, честное слово! — заметил Крент, он же Полуин. Тон у него был угрожающий, а не заискивающий, каким он говорил в присутствии господина Форда. — Прекрати, Мария, не строй из себя дуру.
— Кто вы? — спросила Дженни, подбегая к матери.
— Я твой отец Самюэль Крент, — объявил мужчина.
— Вы лжец… Настоящий отец Дженни — господин Уорд, — простонала госпожа Крент.
— Как я понял, теперь ее фамилия Боуринг, — весело объявил Самюэль. — Поднимайся, Мария, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— Я не могу встать, — пропыхтела старуха, держась пухлой рукой за ушибленный бок.
— Если вы не уйдете, я позову мужчин, и они вышвырнут вас отсюда! — объявила Дженни, пытаясь изобразить на своем милом личике грозное выражение.
— Так-то ты, девочка, приветствуешь отца?
