увидел, как кто-то собирается уколоться, и этот кто-то попытался заставить его замолчать?
— Думаю, такое вероятно… Но, знаете ли, у нас здесь не то место, где медбратья каждый день пускают наркоту по вене прямо в душевой.
— Ну, это мог быть и не медбрат, и не обязательно каждый день.
Эмма молча пожала плечами.
— Мы также рассматриваем возможность шантажа. В финансовом плане дела у Джорджа были вовсе не так плохи, как вы думаете. На его личном текущем счете десять тысяч долларов. Как думаете, откуда эти деньги?
— Понятия не имею.
Мэри с Джорджем жили бедно. Такая сумма могла бы многое изменить, но откуда ей было взяться?
— Мне надо идти, детектив, — сказала Эмма, набирая код на двери отделения неотложной помощи. Ее не было на месте полчаса — целую вечность по меркам неотложки. За такое время многое могло случиться, и обычно случалось.
— Спасибо за помощь, — кивнул Загарян. — Пожалуйста, помните, что это конфиденциально. Прошу не обсуждать факты с персоналом.
— В самом деле? А я-то как раз собиралась на «Фейсбуке» написать, — съязвила она, разворачиваясь, чтобы уйти.
Детектив прихватил ее за локоть. Она обернулась и увидела смешинку в его серых глазах.
— Может, подружимся на «Фейсбуке»?
Он шутит?
— Или попьем кофе как-нибудь на днях?
Это профессиональное или личное? Он симпатичный, а она одинока. Слишком одинока. Но он из полиции.
Не люблю полицию.
— Может, я просто хочу расспросить вас, — сказал он, словно читая ее мысли. — А может, и нет. Не узнаете, пока сами не проверите, верно?
Он сказал «пока», не «если».
— Доктора Стил просят пройти во второй блок, — ожил динамик.
Она была рада уцепиться за эту возможность и сбежала, не проронив больше ни слова.
ПАУК
Я вернулся.
Половина одиннадцатого. Дал ему чуть больше времени.
Сажусь на скамейку.
Наклоняюсь, якобы собираясь завязать шнурок, и заглядываю под сиденье.
Голубой пластиковый пакет. Небольшой.
Поднимаю его.
Внутри — сверток из небеленой бумаги.
Открываю.
В нем — пакетик с застежкой. Белый порошок. Похож на соль, только легче.
Открываю. Нюхаю.
Пробую на вкус.
Вот оно, мое спасение. Отлично!
Закрываю пакетик и кладу в карман.
Фотография. На обороте — номер машины.
Я ее знаю.
«Нож не выбрасывай», — сказал он.
Хорошо.
Это будет просто.
И весело.
ГЛАВА 25
Седоватая женщина во второй палате ловит ртом воздух. Ее костлявая грудь под тонким больничным халатом вздымается при каждом тяжелом вдохе. Множество проводов подсоединяют ее к мониторам. Она сидит с прямой спиной, подавшись чуть вперед, словно принюхивается, и с трудом удерживает вертикальное положение, опираясь на тощие руки и вцепившись ладонями в колени.
Поза при удушье — как по учебнику. Она не может проталкивать воздух в легкие, хотя сатурация на 100 процентах. Странно. Тяжелые астматики и старые курильщики с убитыми легкими принимают такую позу, чтобы увеличить приток кислорода, но, судя по показателям, у этой в крови кислород на максимуме.
Эмма подошла, чтобы представиться.
— Привет, Эмма.
Узнавание пришло не сразу.
Шейла, жена Курта.
Они не встречались уже сто лет, потому что Эмма с Куртом перестали общаться. И Эмма никогда не видела Шейлу под жалким покровом больничного халата. И все же было заметно, как сильно та постарела.
— Шейла?! Что случилось?
— Мне… трудно… дышать.
— Давно?
— С утра… или с прошлого вечера?
— Что-нибудь еще? Температура, боли в груди, кашель?
— Нет.
— Ты куришь?
— Нет.
— Какие-то медицинские проблемы?
— Депрессия… Тревожность… Два выкидыша.
Эмма слышала о выкидышах. Поговаривали, что именно они и разрушили брак Курта.
И зачем только люди хотят детей? От них одни проблемы! Она уже несколько дней не спала, разыскивая так и не объявившуюся Тейлор.
— Аллергия есть?
— Нет.
— Что-нибудь подобное раньше случалось?
— Нет.
— Какая-нибудь сыпь, боль в горле? Рвота или диарея? — спрашивала Эмма, чтобы выяснить, нет ли признаков аллергической реакции.
— Нет.
Шейла была измотана. Сатурация по-прежнему держалась на ста процентах, но дыхание оставалось учащенным — сорок вдохов вместо обычных шестнадцати. Пульс — 132 — тоже был слишком высоким.
Она сидит неподвижно, но тело ведет себя так, будто она бежит марафон.
Эмма выслушала ее легкие (совершенно чистые) и сердце (бьется быстро, но размеренно и без шумов). Проверила кардиограмму (ничего примечательного, кроме тахикардии — учащенного сердцебиения). Кожа чистая, давление в норме, никаких изменений в голосе, указывающих на проблемы с дыхательными путями.
— Ты пробовала какие-нибудь новые продукты, лекарства, непривычные моющие средства, лосьоны или мыло? Любые вещества, на которые организм мог среагировать?
Шейла отрицательно покачала головой, но отвела взгляд.
— Ты пила что-нибудь? Принимала лекарства?
— Нет.
Что же тогда происходит? На вид она в полном порядке, но дышит очень тяжело! Легочная тромбоэмболия? У нее нет факторов риска для тромбоза, да и сатурация на ста процентах. Тревожность? Приступ паники?
— Звон в ушах есть?
— Да… В ушах начало звенеть… с утра… Как ты узнала?
Эмма обернулась к Фейт, медсестре Шейлы:
— Сделаем ингаляцию и дадим десять кубиков дексаметазона на всякий случай. Анализ на газы крови отправляли?
Фейт была новенькой. Недавно переехала из Нью-Гемпшира и еще только осваивала азы.
— Нет. Это не предусмотрено протоколом.
— Пожалуйста, отправь. А еще сделай анализы на содержание парацетамола, аспирина и алкоголя, анализ мочи и тест на наркотики. Надо провести рентген грудной клетки. По возможности — сегодня. Потом подключим к БИПАП, [12] чтобы она могла немного передохнуть.
Фейт
