сейчас в крайне тяжелом состоянии.
– Ох… – Профессор покачал головой. – Нил очень любопытный был человек, как будто не от мира сего.
– Почему был? Я не говорил, что он умер. Будем надеяться на лучшее, Профессор.
– Жаль парня… Знаете, лейтенант, хоть его романы казались мне излишне пафосными и кричащими, но сам по себе он личность интересная. Мало кого я бы мог в Догме назвать хорошим собеседником. У нас здесь люди понятные и простые, как цент. С ними можно поговорить о мясе, о сортах винограда и яблок, еще о качестве молока с творогом, ну и о них самих, а точнее, об их тяжкой жизни, но…
И тут наконец я влился в этот разговор:
– Как раз перед тем, как мистера Бертона подорвали, я спросил у него, кого он считает причастным к недавним убийствам. Сразу же после моего вопроса в дверь постучали, а когда он вышел за порог, все и случилось. Есть вероятность, что нас подслушивали – тот, кто скрывался за дверью. Думаю, эта информация может утолить ваше любопытство… Но я бы хотел узнать, кого вы лично из всех жителей Догмы подозревали бы в первую очередь?
Профессор приспустил очки на нос, посмотрел на меня поверх них.
– Простите, то есть после этого вопроса напали на Писателя, и теперь вы задаете его же мне? Как низко вы цените мою жизнь.
Я на мгновение растерялся, но Профессор махнул рукой, улыбаясь:
– Шучу. Не обращайте внимания. Кого подозревал бы, хм… – Он потрогал подбородок, затем снял очки совсем, достал из кармана платок и начал их протирать. – А Нил Бертон вообще ничего не успел сказать, перед тем как выйти?
– Почему же? Успел. Он сказал, что считает причастным того, на кого бы в этом городе никто не подумал. Но имя осталось тайной.
– Вот оно что. Выходит, преступник стоял все время за дверью и слушал ваш разговор с Писателем? Невероятно! Пожалуй, даже слишком невероятно… – Профессор убрал платок, в задумчивости покусал дужку очков, спохватился и водрузил их обратно на нос. – Знаете, я сторонник самых очевидных догадок. То, что первым бросается в глаза, то мне и кажется подозрительным. Я не приверженец запутанных сюжетов, неожиданных поворотов и так далее. Поэтому в первую очередь в убийствах я подозреваю самого Нила Бертона. Не спешите округлять глаза, сейчас я объясню вам почему. Во-первых, он один из немногих в Догме, если вообще не единственный, у кого странным образом развита фантазия. Он помешан на детективах, на своих сюжетах, в какой-то степени я могу даже утверждать, что он одержим. Что ему стоило перенести свою больную фантазию в реальную жизнь и лишить жизни двух прекрасных женщин в самом расцвете лет. Тем более обе они были его любовницами, правда, давным-давно. Так сказать, пролить кровь на тропе былого…
– Этого мы с сержантом не знали, – сказал Марк. – О своей связи с Мартой он ни разу не упомянул. Продолжайте, Профессор.
Похоже, Марк действительно слушал очень внимательно, хотя лично мне версия о том, что убийца – Писатель, казалась абсурдной. Будучи сам натурой творческой, я прекрасно понимал, что Джош Керри попросту не отделяет Писателя от его работ и воспринимает его детективы частью самого Бертона. То есть, по мнению Профессора, человек, который описывает убийства, сам может с легкостью их совершать. Достаточно плоский взгляд на мир в целом и на писателей в частности. А что, собственно, взять с преподавателя физики?
– Во-вторых, – продолжал наш собеседник, – Нил Бертон одиночка, ни к кому и ни к чему не привязан. А это уже наталкивает на мысли, что он человек достаточно безразличный к людям, холодный. Не иметь привязанности к людям или животным – значит, в душе быть мертвым.
– Но ведь вы тоже одиночка, Профессор. Все это можно примерить и на вас, – заметил Марк. – Кстати, где вы были сегодня в обед, около двух часов дня?
– Я гулял.
– Где гуляли?
– В лесу. На свежем воздухе. Люблю время от времени бездумно бродить по окрестностям и думать о своем.
– Кто может подтвердить?
– Никто. Я гуляю один, офицер. Но на меня нельзя «примерить» то же самое. Я привязан к своему сыну. Всем, что у меня есть, привязан. Мы с мистером Бертоном не в одинаковом положении, не путайте.
– Однако несколько минут назад вы утверждали, что относитесь к Писателю с симпатией, разве не так?
– Да, и я не отказываюсь от своих слов, лейтенант. Что не мешает мне его подозревать.
– Не мешает даже тот факт, что мистер Бертон находится сейчас на грани жизни и смерти?
– Знаете, офицер, кто-то мог что-нибудь увидеть, узнать или додумать себе. Народ в Догме живет по средневековой морали. «Преступление» плюс «самосуд» равно «все счастливы»! Так что это еще ни о чем не говорит.
Тут снова решил подать голос я:
– Как вы думаете, Профессор, а кого имел в виду Писатель, когда строил свои догадки?
– Думаю… Определенно не исключаю версию, что он мог иметь в виду меня.
После этих слов наступила пауза. Колючая, неловкая пауза. Марк закурил сигарету, и я последовал его примеру. Только Профессор сидел абсолютно невозмутимо и как ни в чем не бывало потягивал остатки своего кофе.
– Он что-то знает о вас, чего не знают остальные? – осторожно поинтересовался Марк после глубокой затяжки.
– Не думаю. Но есть такая поговорка: «Рыбак рыбака видит издалека». Я считаю себя неплохим рыбаком. Уверен, что он думает о себе то же самое.
– В каком именно смысле? Объясните?
– Охотно, охотно… Может быть, вы видели русский фильм «Сталкер» режиссера Тарковского? Там были три знаковых персонажа: Писатель, Сталкер и Профессор. Они искали исполнитель желаний. Так вот, если провести параллель, в данном случае я, как бы это банально ни звучало, – Профессор, а Нил Бертон, как он пытается убедить всех окружающих, – Писатель. Но он лишь с виду Писатель, а за маской прячется Сталкер. Одержимый идеей, больной, безумный, никому не понятный меланхолик, хотя и кажется флегматиком. Ради своей нездоровой идеи, засевшей в голове, я полагаю, он может схватиться и за пистолет, и за нож. Нет, кино вообще не о том, просто всегда, когда я встречаюсь с Нилом, у меня возникает ассоциация с главным героем этого фильма. Он постоянно бредит в кафе, на улице, на рынке и везде, где только находится… «Тайная комната», «исполнитель желаний», «я знаю туда дорогу»… Опять-таки это все образно, хотя разжевывать пережеванное я уже не намерен.
– Я смотрел «Сталкера» и читал «Пикник на обочине» Стругацких, Профессор, и немного догадываюсь, о чем идет речь, –
