Сделав еще один вдох, я переступил черту и перешел в реальность. Я прошел между двумя охранниками, проверявшими жетоны, и протиснулся между холодными металлическими стойками турникета. Перекладина была отведена назад. Моим бедрам нечего было толкать. Я прошел через турникет и остановился. Четверка охранников стояла справа от меня. Я посмотрел на их туфли. В армейских уставах на удивление туманно трактуются вопросы, связанные с обувью. Простые черные мужские туфли на шнурках или близкие аналоги того же фасона, без каких-либо излишних деталей, минимум три пары отверстий для шнурков, тупой носок, максимальная высота каблука два дюйма. Вот и все, о чем в уставе напечатано мелким шрифтом. Вся четверка, стоявшая справа, была обута в соответствии с армейским уставом, но туфли на них были не коповские. Не такие, как на двух парнях до турникета. Они словно выставляли напоказ четыре вариации на одну классическую тему. Начищенные до блеска, плотно зашнурованные, слегка сморщенные и потертые в некоторых местах. Возможно, они числились в ОСМО. А может, и нет. Определить невозможно. По крайней мере сейчас.
Я смотрел на них, а они — на меня, но никто не произнес ни слова. Обойдя их, я направился в глубь здания. Я пошел по кольцу Е против часовой стрелки, а затем свернул влево в первый радиальный коридор.
Четверо парней последовали за мной.
Они держались примерно в шестидесяти футах позади; на таком расстоянии они могли постоянно держать меня в поле зрения и в то же время не оказывать давления, демонстрируя слежку. Максимум семь минут требуется на то, чтобы преодолеть расстояние между двумя любыми точками здания. Я чувствовал себя мясом в сэндвиче, поскольку понял, что еще одна группа уже, должно быть, поджидала меня возле офиса 3С315 или настолько близко, насколько они решили дать мне подойти. И я шел прямиком к ним. Никуда не сбежать, нигде не спрятаться.
Воспользовавшись лестницами кольца D, я поднялся на два пролета до третьего этажа. Просто так, от нечего делать, изменил направление и двинулся по часовой стрелке, прошел по радиальному коридору номер пять, а потом по коридору номер четыре. В кольце D было многолюдно. Люди спешно двигались в разных направлениях, держа в руках папки цвета хаки. Одетые в униформу мужчины и женщины с ничего не выражающими глазами ловко лавировали между людьми. Здесь царила оживленная суета. Я продолжал идти, уворачиваясь от встречных или отходя в сторону и уступая им дорогу. На меня постоянно смотрели. Волосы и борода. Я остановился у питьевого фонтанчика и наклонился, желая глотнуть воды. Люди проходили мимо. Четверых парней из ОСМО, державшихся в шестидесяти футах позади, нигде не было видно. Но ведь сейчас им действительно не было никакой нужды висеть у меня на хвосте. Они знали, куда я иду, и им было известно время, когда я там окажусь.
Напившись, я выпрямился и снова пошел, повернув через некоторое время в радиальный коридор номер три. По нему я перешел в кольцо С. Здесь в воздухе пахло шерстяной форменной тканью и средством для полировки линолеума, а также чувствовался едва ощутимый запах сигар. Стены были окрашены толстым слоем краски неопределенно-казенного цвета. Я посмотрел налево, затем направо. Людей в коридоре было достаточно, но возле пятнадцатого отсека их почти не наблюдалось. Возможно, меня поджидали внутри. Ведь я пришел на пять минут позже.
Я не повернул. Следуя по радиальному коридору три, я прошел через кольцо В и перешел в кольцо А. Вот и центр здания, где заканчивались все радиальные коридоры. Или начинались, в зависимости от вашего чина и карьерных перспектив. За кольцом А нет ничего, кроме открытого пятиугольного двора, похожего на дырку в пончике. В то время люди называли его «Эпицентр взрыва», потому что думали, будто самые большие и современные межконтинентальные ракеты, которыми обладают Советы, нацелены именно в это место, смахивающее на глаз большого жирного быка. Думаю, они ошибались. Скорее всего, Советы нацеливали на это место пять самых больших и современных межконтинентальных ракет на тот случай, если при запуске одна из четырех не сработает. Люди, сведущие в области инвестиций, говорили, что у Советов не всегда получалось то, во что они вкладывали деньги.
Я пробыл на кольце А до того момента, пока мое опоздание не достигло десяти минут. Может быть, они уже начали поиски. А может быть, эта славная четверка уже получает по задницам за то, что упустила меня. Я снова сделал глубокий вдох, оттолкнулся от стены и побрел обратно по радиальному коридору номер три, пересекая кольцо В и направляясь в кольцо С. Не останавливаясь и не сбавляя шага, я шел к отсеку номер пятнадцать.
Никто не ожидал меня возле отсека номер пятнадцать. Никакой спецгруппы. Вообще никого. Да и сам коридор был совершенно пуст и с той, и с другой стороны, насколько хватало глаз. И в нем стояла тишина. Я предположил, что все остальные уже там, где им положено находиться. Совещания, назначенные на полдень, были в полном разгаре.
Дверь в отсек номер пятнадцать оказалась открыта. Я постучал по ней один раз, в порядке вежливости, сообщая о своем прибытии, а также в порядке предупреждения, после чего вошел внутрь. Первоначально большинство офисных помещений в Пентагоне имели свободную планировку, и их площади с помощью стеллажей и картотечных шкафов разделялись на отсеки — отсюда и название, — но по прошествии лет предметы мебели заменили стенами, с помощью которых создали отдельные офисы. Офис 3С315, занимаемый Фрейзером, как раз и был таким: небольшое квадратное помещение с окном, из которого ничего не было видно, ковром на полу, фотографиями на стенах, металлическим письменным столом Министерства обороны США, стулом с подлокотниками и двумя стульями без них, сервантом и двухсекционным блоком хранения папок с данными.
В этом небольшом квадратном помещении не было никого, кроме самого Фрейзера, сидевшего на стуле за письменным столом. Он посмотрел на меня, улыбнулся и произнес:
— Привет, Ричер.
Я посмотрел налево, затем направо. Никого. Вообще никого. В офисе не было ни личной ванной комнаты, ни отдельной гардеробной, никаких дверей в другие помещения. Только пустой коридор за моей спиной. Все гигантское здание находилось в состоянии покоя.
— Закрой дверь, — сказал Фрейзер.
Я закрыл дверь.
— Присаживайся, если хочешь, — предложил он.
Я сел.
— Ты опоздал, — упрекнул меня Фрейзер.
— Извиняюсь, — ответил я. — Меня задержали.
Он кивнул.
— Здесь в двенадцать часов начинается кошмар. Перерывы на обед, пересменок, в общем, все, что хочешь. Просто зоопарк. Я никогда не планирую идти куда-то в двенадцать часов. Просто пережидаю это время в офисе.
В свои примерно сорок пять лет он был ростом около пяти футов и десяти дюймов; широкоплечий, с крепкой выпуклой грудью, красным лицом и черными волосами; и весил он, должно быть, фунтов двести. В его венах текло изрядное количество шотландской крови, профильтрованной через богатую почву Теннесси, откуда он был родом. Юношей он успел побывать во Вьетнаме, а в зрелом возрасте участвовал в Войне в заливе. Он был весь украшен боевыми знаками отличия, как рождественская елка — игрушками. Воин прежних времен, но, к своему несчастью, он мог говорить и улыбаться так же умело, как и драться, и его назначили в ведомство по связям с Сенатом, а потому парни, держащие в руках финансовые ресурсы, были теперь его настоящими врагами.
— Итак, с чем ты ко мне пожаловал? — спросил он.
Я ничего не ответил. Мне и сказать-то было нечего. Я не ожидал, что дело зайдет так далеко.
— Хорошие новости, я надеюсь, — не отставал он.
— Никаких новостей, — ответил я.
— Никаких?
Я кивнул и добавил:
— Никаких.
— А ты говорил мне, что у тебя есть имя. Это же написано и в твоем сообщении.
— Я не знаю имени.
— Тогда о чем разговор? Зачем ты просил меня о встрече?
Я на секунду замолчал.
— Это был один из кратчайших путей, — сказал я.
— По дороге куда?
— Я прикрывался тем, что у меня есть имя. Мне было интересно, кто сможет появиться из-под камня и заткнуть мне глотку.
— И никто не появился?
— Пока нет. Но десять минут назад я думал, что это совсем другая история. В вестибюле были четверо ничем не занятых парней. В униформе ОСМО. Они пошли за мною следом. Я думал, что это опергруппа с заданием арестовать меня.
— И долго они шли за тобой?
— Вокруг кольца Е до кольца D. А потом на лестницах я ушел от них.
Фрейзер снова улыбнулся.
— Ты параноик, — сказал он. — Ты не ушел от них. Я же сказал тебе, что в двенадцать часов пересменок. Они просто, как и все остальные, вошли в метро. Обычно они треплются минуту или две, а потом идут в свою дежурку на кольце В. Они и не думали следить за тобой.
