Григорий Абрамович посмотрел на часы и словно проснулся.
– Ого! – сказал он. – До начала рабочего дня всего час остался. Иди, Ольга, позавтракай, день сегодня трудный и долгий будет… А я пойду с Людмилой Трофимовной прощусь. Нам скоро улетать…
Он встал и пошел к выходу из парка, уворачиваясь от уже спешивших на аллеям школьников, которые мчались, не разбирая дороги и не глядя по сторонам. Наверное, опаздывали.
А я осталась сидеть на лавочке, поскольку никак не могла собраться толком с мыслями.
Я – преемница Григория Абрамовича, дублер командира, не пройдет и месяца, сказал Грэг, как я сама стану командиром, а он уйдет руководить новым отделом…
Просто с ума сойти можно!
Григорий Абрамович оказался прав – утро началось в сумасшедшем темпе. Едва наша группа собралась в управлении, он объявил уже известные мне новости Игорю с Кавээном и сообщил приказ начальника контрразведки МЧС генерала МЧС Константина Чугункова: незамедлительно выехать в район подмосковного села Полоцкое, находящегося в эпицентре лесного пожара, охватившего значительные площади в Московской области. За нами выслан спецборт – самолет министра МЧС «Як-42», который будет в тарасовском аэропорту через пятьдесят минут. Вылет из Тарасова в 10.15. Официально группа работает в прежнем спасательском режиме, фактически выполняет прямое задание руководителя контрразведки МЧС генерала Чугункова, с сутью которого мы должны ознакомиться в процессе следования к месту выполнения задания.
Так вот – лаконично и конкретно. Час на сборы не так уж и много, надо признаться. Пролетел он так быстро, что я даже не успела подумать о Сергее, мысли о котором беспокоили меня последнее время слишком часто, особенно после того, как мы неожиданно столкнулись с ним во время спасения людей из взорванного террористом роддома, и позже, когда помогали попавшей в беду Ларисе Чайкиной. Расстались мы в тот раз так же неожиданно и бестолково, не успев ничего сказать друг другу…
А звонить ему теперь и делать первый шаг навстречу, не зная, сделает ли он ответный шаг… Нет, на это я не могла решиться. Понимаю, насколько все это глупо, насколько проще и легче просто прийти к нему и, уткнувшись в его грудь, горько заплакать от обиды за нашу с ним несложившуюся жизнь, но…
Сделать с собой ничего не могу… Вот и опять – улетаю на задание, так и не поговорив с ним, не позвонив, не сказав ни слова. Как всегда – оставляю свои личные проблемы до лучших времен. Настанут ли они когда-нибудь? Не уверена…
Через полтора часа мы уже были в воздухе и, усевшись в хорошо нам знакомом малом салоне спецсамолета МЧС, слушали инструктаж командира нашей группы ФСГ-1 подполковника МЧС Воротникова, сообщавшего нам, в чем же конкретно состоит задание генерала Константина Ивановича Чугункова.
– В Подмосковье, впрочем, как и у нас в Тарасове, – говорил он, – стоит небывалая для второй половины сентября жара. Летом осадков почти не было, леса высохли и воспламенялись как порох. Речь даже не идет о поджогах, о неосторожном обращении с огнем в лесных массивах. Леса загораются самопроизвольно, как куча промасленной ветоши в гараже. Пожары охватывают значительную территорию. Пожары настолько сильны, что на борьбу с ними брошены силы не только пожарников, но и спасателей, армии, МЧС, несколько полков гражданской обороны. В зоне пожаров активно работает ФСБ, и вы сейчас поймете, почему. Наша структура – спасатели – занимается в основном эвакуацией. Небольшие населенные пункты просто вывозятся, иногда даже насильно, когда слов убеждения и здравого смысла не хватает… Есть человеческие жертвы…
Григорий Абрамович передохнул и продолжал с прежней энергией:
– Но все это, если можно так выразиться, прелюдия. Главный смысл нашего задания – вовсе не в эвакуации местных жителей… Согласно распоряжению Кости Чугункова… простите, Константина Ивановича Чугункова, которое он отдал мне устно, мы должны найти и обезвредить агента ФСБ, активно работающего в наших структурах. Спасатель, работающий на ФСБ, уже, сами понимаете, не спасатель… И в отношении его с нашей стороны возможно только одно действие – найти и обезвредить.
Глядя на наши вытянувшиеся физиономии, командир не мог не улыбнуться.
– А что вас смущает? Если у спасателей задача состоит в том, чтобы спасти, то у контрразведчиков чаще всего – «найти и обезвредить»… Аналитики Главного управления контрразведки доложили: в среднем звене руководства МЧС работает агент Федеральной службы безопасности. Судя по уровню информации, утечка которой обнаружена, он может быть, например, командиром одной из региональных федеральных спасательских групп. Под подозрением сейчас командиры четырех региональных групп. На тушение пожаров в Подмосковье вызваны группы из двадцати шести регионов. Задача нашей группы – обнаружить агента. Работать будем в условиях противоборства с ФСБ…
Григорий Абрамович окинул нас взглядом, словно полководец, готовый бросить свои дивизии в бой с противником. Увидев, очевидно, нашу готовность в этот бой броситься, он улыбнулся.
– Ну, ФСБ так ФСБ, судя по вашему настрою. Нам не привыкать, насколько я понимаю… Манеры фээсбэшников, вы, без сомнения, помните – в Булгакове был ранен Игорь, во время последнего нашего с ними контакта, при поимке террориста, чуть не погибла Ольга. ФСБ необходим повод для активного вмешательства в работу системы МЧС в Подмосковье. Недалеко от Полоцкого, куда мы должны сейчас прибыть, находится спецлагерь системы ИТУ. Лагерь небольшой, старый, еще со сталинским стажем. У наших аналитиков есть опасения, что ФСБ попытается организовать массовый побег из этого спецлагеря. Заключенные еще не эвакуированы, охрана соответственно – тоже. Фронт пожара движется в сторону лагеря и села Полоцкого, которое находится чуть дальше от огня. Побег, если он удастся, – а он удастся, я в этом нисколько не сомневаюсь, – потребует срочного вмешательства службы безопасности. Нет ничего проще ловить беглецов, которых ты же и спровоцировал на побег. Блеснув эффективностью своей работы, ФСБ всех их тут же переловит. Официально у МЧС вмешиваться нет оснований, но если побег все же произойдет, уже можно действовать активно и энергично – в рамках предотвращения возможных ЧП, источником которых станут бежавшие из лагеря…
Григорий Абрамович сделал паузу и, поскольку вопросов не последовало, перешел к выводам и конкретным заданиям для каждого из нас.
– Вот и отлично! Люблю, когда вы сами все понимаете и не задаете лишних вопросов. Сразу по прилете включаемся в эвакуацию Полоцкого. Работа не столько опасная, сколько сложная: люди не хотят уходить с места, где прожили всю жизнь, и оставлять свой дом огню. Ни в коем случае не применять силу, это в первую очередь тебя, Александр Васильевич, касается… Только уговоры, только – словами… Можете материться и орать сколько угодно, но чтобы без рук! Глазом моргнуть не успеете, как первая же ваша драка окажется снятой на пленку и потом будет доказательством при обсуждении наших с вами методов работы. Эвакуация – дело для вас знакомое, много объяснять не буду. Главное – вывезти людей. Имущество разрешайте брать только то, что в руках уместится. Никаких узлов и ящиков. Времени в обрез. Фронт огня идет прямо на село, и через несколько часов Полоцкое будет уже гореть.
В эвакуации каждый из нас действительно хоть раз, но участвовал, и кое-какой опыт по этой части был у каждого. Для спасателей крайне неприятное это дело – эвакуация… Это только в телевизионной хронике спасатели, эвакуирующие людей из района бедствия, выглядят эдакими героями. И люди, которых они сопровождают, так благодарно на них смотрят. Представьте себе, как эти же люди полчаса назад материли этих же спасателей и лезли с ними в драку, когда они пытались оторвать руки пенсионерки от какой-нибудь швейной машинки или прялки, которая дорога ей как напоминание о молодости…
Напоминание Грэга об этике поведения при контакте с терпящими бедствие было отнюдь не лишним. Ох, как хочется каждый раз от аргументов логических, словесных, перейти к более весомым. Может ли Григорий Абрамович быть уверен, что мы помним тот закон из неписаного, но свято уважаемого нами Кодекса первых спасателей: «У каждого есть право на смерть»?..
Я, помню, очень удивилась, когда впервые узнала о том, что устав спасательской службы запрещает применение физической силы к лицам, собирающимся совершить самоубийство. Их можно уговаривать, отвлекать их внимание, убеждать, просить и все, что угодно, в том же роде, но хватать и вязать полотенцами категорически запрещено уставом. Впрочем, каждый спасатель имеет возможность в этом случае забыть о том, что он спасатель, забыть о всех на свете уставах и руководствоваться только указаниями своей души: подсказывает она тебе, что ты должна просто и грубо оттащить самоубийцу от края крыши, например, бери и тащи… Но потом получишь взыскание за нарушение устава.
