— Хорошо, Скуратов, — сказал Старпом. — Я отвезу вещи на судно и вернусь. Через полчаса.
Старпом не вернулся.
Они долго сидели за овальным столом, прикрытым куском стекла, разглядывали холодные закуски, заказанные из ресторана Женщиной, наполовину опорожненную бутылку «Столичной», остальное она вылила в стаканы. Поэт нетерпеливо смотрел на часы, видно, хотелось приступить к застольному действу или торопился куда, Женщина казалась спокойной и только однажды сказала Скуратову:
— Так он вернется, обещал?
— Конечно, — ответил Скуратов.
Он верил слову Старпома, но того все не было и не было, прошел час, и Поэт поднялся с места.
— Спущусь в буфет, — сказал он.
Они остались вдвоем, и Скуратов пристально посмотрел на нее.
— Ответь мне, — сказал Скуратов, — ты любишь его или собираешься выйти замуж?
— Это не одно и тоже?
— Разумеется, и ты знаешь об этом не хуже меня.
— Люблю, — сказала Женщина. — Но мне уже тридцать лет…
— Понимаю, — сказал Скуратов. — Ты красивая. Я встречал красивых женщин, и даже спать с ними приходилось… Если излечишься от Старпома, поедем летом в Карелию. Будем жить на острове посреди озера, ловить рыбу, провожать на ночлег солнце…
— А потом спать вместе, да?
— Если женщины спят с мужчинами, значит, такое кому-то нужно… Хочешь — я совру о том, что питаю к тебе чисто платоническое чувство? Но врать не стоит…
— Не стоит, — согласилась Женщина. — Я видела твои глаза в ту ночь…
Пришел Поэт с минеральной водой в руках, а Старпома не было.
— Он больше не вернется, — сказала Женщина.
Скуратов разозлился.
— Это нечестно с его стороны, — сказал он. — Ведь обещал друзьям… Непохоже на Старпома.
Женщина подошла к телефону, набрала номер и спросила, где стоит траулер «Челюскин».
— На рейде? — переспросила она и положила трубку.
Скуратов и Поэт переглянулись.
— Вот так, — сказала Женщина. — Старпома не будет.
Скуратов встал, подошел к окну и молча смотрел на вечерний город.
— Что ж, — после затянувшейся паузы сказал он, — обойдемся без Старпома.
Размышляя о случившемся позднее, Скуратов презирал себя за проявленную слабость.
Конечно, идею предложила Женщина.
— Поедем к нему на рейд. Возьмем с собою все это для ужина — и в гости. Старпом будет нам рад.
Молодой Поэт, конечно, пришел в восторг. Скуратов знал, что такое, когда судно стоит, готовясь к выходу в море, на рейде, как трудно туда добраться и еще труднее выбраться, и потому ему попросту не хотелось тащиться на ночь куда-то, а может быть, в глубине души Скуратов радовался отсутствию Старпома, и ему не улыбалось доставлять прямо в его объятия Женщину, хотя Скуратов никогда бы в этом не признался даже себе самому.
А Женщина знала, конечно, что Скуратов и это сделает для нее. Правда, поначалу писатель не сдавался, уговаривал ее, твердил, что это не просто — попасть на рейд, но уже вскоре они шли втроем на дежурном катере через Кольский залив. Молодой Поэт был потрясен ночными огнями рейда, Женщина молчала, Скуратов пришел в себя от ее чар и ругал теперь себя последними словами.
Большой морозильный рыболовный траулер бросил якорь на Северном рейде. Мимо вахтенного они прошли к надстройке и поднялись на шлюпочную палубу. Неясное предчувствие комом застряло где-то внутри скуратовского существа.
— Пройду вперед, на всякий случай, — сказал он.
Дверь в каюту Старпома была открыта. Скуратов подошел к ней и остановился. В каюте сидела женщина. Скуратов извинился и спросил ее, где Старпом. Уже спрашивая, он увидел на ее пальце золотой лучик и понял.
— Вы подождите его, он сейчас будет.
Сзади подходили они. Скуратов еще раз извинился, повернулся к ним и увлек на палубу, не произнося ни слова.
— Стойте здесь, — сказал он и пошел разыскивать Старпома.
Скуратов нашел его в рулевой рубке.
— Что ты наделал? — сказал Старпом. — Здесь комиссия отходная, и…
— Не надо, — остановил его Скуратов. — Я видел ее в каюте. Сейчас ошибку исправим. Счастливого рейса, чиф.
Друзья не протянули даже руки друг другу. Старпом от растерянности, а Скуратов был слишком зол, чтобы помнить об этом. Зол на себя, на Женщину, запутавшегося Старпома, на сумбурную историю, где роль его была не из лучших. Он пересек рулевую рубку, мельком взглянул в штурманскую полную серьезных дядей из отходной комиссии с блестящими полосками на плечах, разыскал на палубе спутников и сказал, что немедленно уезжают.
— Но почему? — воскликнула она.
— Здесь жена его… Ясно? — грубо сказал Скуратов.
Поэт присвистнул и развел руками.
— Дела, — сказал он. — Надо, конечно, ехать…
Женщина отвернулась к борту и безучастно смотрела на залитый огнями берег.
— Пойдем…
Скуратов тронул ее за плечо и все трое пошли к стоявшему у борта танкеру, к нему подвалил пассажирский катер, а на катере толпились уходившие в рейс матросы и их жены. Скуратов подумал, что все это в высшей степени, справедливо, когда моряка провожает в море женщина, определенная ему судьбой.
«А чью судьбу ты призвана отметить?» — мысленно спросил спутницу Скуратов. Но Женщина молчала, не слышала Скуратова, а может быть не хотела отвечать.
Пассажирский катер долго не отходил, ждали начальства с борта, и трое посторонних на проводах людей сиротливо замерзали на ветру. Капитан катера приглашал их в кубрик, но Женщина не уходила вниз, и Скуратов понял: ждет она Старпома, а вдруг он выйдет махнуть ей рукой. И Скуратов остался с нею рядом.
Молодой Поэт расспрашивал капитана в рубке, Скуратов и Женщина продолжали стоять на открытом ветру, но Старпома они так и не увидели больше.
Когда пересекли рейд, Скуратов уговорил Женщину спрятаться от ветра в рубке. Здесь, забившись в угол, она беззвучно плакала в темноте, и Скуратов неумело, Скуратов никогда этого не умел, пытался успокоить ее.
— Сама ведь видела, — шептал он. — Твой Старпом — дохлый номер. Он любит жену и дочку. Сама ведь видела…
Женщина не отвечала. Она продолжала плакать, и Скуратову было жалко ее, он перестал злиться и не знал, какие чувства должен пробудить в нем конец этой истории.
«А конец ли это?» — подумал Скуратов, и тут катер мягко толкнулся о причал.
Морской вокзал заливал фиолетовый свет.
Они миновали пустую площадь, ткнулись в нижние ступени виадука и пошли по ступеням вверх, где за железными рельсами разбросал по сопкам цветные кварталы город.
Молодой Поэт пытался пройти по перилам, Скуратов крикнул, что голова его еще пригодится человечеству, и Поэт послушно зашагал рядом.
Мост кончился. Они были в городе. Скуратов заглянул Женщине в лицо. Оно было спокойным.
«Слава Богу, — подумал Скуратов. — Оклемалась как будто девка…»
Женщине надо было поворачивать налево, и дом ее оказался б сразу за углом. Скуратов знал об этом и остановился, а Молодой Поэт по инерции прошагал дальше.
— До свидания, — сказал Скуратов. — Буду нужен тебе — позвони.
— Спасибо за все, — улыбнулась Женщина и протянула Скуратову руку.
— Брось, — сказал Скуратов. — О чем разговор… «Слава Богу, — облегченно подумал он. — Старпом, небось, вбирает якоря, и жизнь исправила погрешности компаса».
Женщина вдруг тронула Скуратова за локоть.
— Знаешь, — сказала она, — а если телеграмму в море послать?
Мурманск — Норвежское море 1967
