— Знаешь, — проворчал директор. — Кабы знал, давно в люди выбился. Шучу я, — усмехнулся Кадамов и повернулся к нескладному круглоголовому пареньку призывного возраста с узкими плечами и прыщеватым невыразительным лицом. — А ты, Игорек, ешь, ешь, не стесняйся.
А парня смутило внимание директора. Еще больше его смущала излишняя заботливость, с которой хозяйка дома потчевала его, и вообще, в компании взрослых солидных людей он чувствовал себя неуютно.
То что непозволительно подчиненным, разрешено начальству. Директор щедро налил себе в рюмку коньяку и подсел к Светлане — рыжеволосой девушке на выданье с густонакрашенным привлекательным лицом. Он вручил ей оставшийся сверток, цветы и фамильярно подмигнул.
— Это тебе, детка! — сказал он тоном старого ловеласа. — Это конечно, весьма скромный подарок. Такая девочка как ты заслуживает более щедрых подношений.
Девица мило покраснела. Она уже отлично знала цену своему телу, молодости, привлекательности, прекрасно знала, что такое женские чары, и как они действуют на мужчин, а потому пользовалась ими в нужный момент с умением опытной куртизанки.
— Вы все время вгоняете меня в краску, Олег Семенович, — сказала она жеманно, состроив директору глазки. — Я самая обыкновенная девушка, каких на свете миллионы. И ничего во мне нет особенного. А за скромный подарок спасибо, хотя и от более щедрых, я бы тоже не отказалась.
Осушив рюмку коньяку, директор засунул в рот дольку лимона и двусмысленно улыбнулся:
— Ничего, Светочка, у тебя все еще впереди.
Что заключалось в словах директора — обычные вежливые посулы солидного дядьки, говорившего с ребенком или нечто большее, Света не поняла, однако скромно опустила глазки и почему-то бросила из-под длинных ресниц быстрый взгляд на Людмилу, которая сидела рядом с ней и делала вид, будто ничего не слышит, не замечает.
А вечеринка продолжалась. За столом царила непринужденная атмосфера, раздавался звон бокалов, звучали шутки, смех, то и дело произносились тосты. Дошла очередь говорить и до Нечаева. Он встал с бокалом шампанского. Вид у Виктора был сконфуженный и глуповатый.
— Друзья!.. Гм-гм… — пробормотал он и зачем-то передвинул на столе с места на место свою тарелку. — Даже не знаю как начать… В общем, мы с Ольгой вчера подали заявление в загс!..
— О-о!.. — на разные голоса воскликнула за столом шумная компания. Гости были на взводе и, наверное, с таким же восторгом восприняли и любое другое известие, в том числе и известие о чьем-то разводе. — Как это мило! Вот это новость!..
Но больше всех, казалось, сообщение Нечаева взволновала Людмилу.
— Вы решили поженится?! — вскричала она голосом, в котором звучали изумление, восхищение и зависть, очевидно, чужому счастью. — Вот уж никогда бы не подумала, что Виктор способен на такой шаг, — она чуть было, не добавила: после первого брака, но вовремя спохватилась и вместо этих слов сказала: — Какие вы молодцы!
Изрядно захмелевший директор прикрыл один глаз и погрозил Нечаеву пальцем. Он себе ни в чем не отказывал и по количеству выпитых рюмок был уже далеко впереди всей честной компании.
— И ты держал это в тайне? — сказал он так, будто Нечаев был большой пройдоха, и вот в очередной раз обвел его вокруг пальца. — А еще друг называется!.. Никогда не прощу!
Остальные члены застолья в силу своего темперамента реагировали менее экспансивно, однако тоже, казалось, искренне радовались за молодую пару.
Саша так же как и Кадамов не знавший в употреблении спиртных напитков меры, на сей раз, следуя указанию директора, и в отличие от него, был трезв, как стеклышко. Отхлебнув "кока-колы" он деловито осведомился:
— И когда же у вас свадьба, молодые люди?
Нечаев все еще стоял и, со снисходительной улыбкой выслушивая в свой с Ольгой адрес шутки и поздравления, то и дело поглядывал на свою роскошную рдеющую от удовольствия избранницу сердца. Постольку поскольку вопрос Саши был по существу, Виктор поставил фужер с шампанским на стол и произнес:
— Собственно говоря, я к этому и веду. Шумной свадьбы не будет. Нам с Ольгой не по двадцать лет, когда такое событие празднуют с размахом. Так, небольшая вечеринка человек на тридцать. Придут родные, близкие и сослуживцы. В общем, мы с Ольгой приглашаем вас на банкет по поводу нашего бракосочетания, которое состоится в середине следующего месяца, — пышно закончил Нечаев.
Он достал из кармана небольшую коробочку и раскрыл ее. На черном бархате блеснул драгоценный камень, вправленный в кольцо. А у Нечаева оказывается был хороший вкус. Украшение было изящным, явно дорогим и пришлось Бериковой по душе.
— Какая красота! — с искреннем восхищением воскликнула она и хлопнула в ладоши. — Неужели это мне, Витенька?
— Конечно! — Под одобрительные возгласы присутствующих Нечаев протянул Ольге подарок и, чтобы скрыть смущение, подтрунивая над самим собой, добавил: — В знак моей безграничной любви и преданности.
Берикова тут же надела колечко на безымянный палец и, отведя руку в сторону, полюбовалась им.
— Давайте выпьем за молодых, — робко предложила Ильмира, хотя за весь вечер не выпила ни рюмки. — Вы замечательная пара и очень подходите друг к другу. А на свадьбу мы придем обязательно.
Предложение женщины было тут же принято. Загремев стульями, гости встали, нестройно чокнулись и дружно выпили. Вытерев ладонью рот, самый молчаливый и серьезный в компании человек Фефелев неожиданно скривился и заявил:
— Водка какая-то у вас горькая! Пить невозможно.
Гости рассмеялись и подхватили:
— Горько! Горько!..
— Так еще же не свадьба! — рассмеялся и Нечаев. Однако привлек к себе пунцовую от смущения Ольгу и звучно чмокнул ее в губы.
А гости совсем расшалились. Сообщение о свадьбе повлекло за собой взрыв веселья. Кадамов подошел к мебельной стенке и включил стоявший в ней на полке музыкальный центр. Дивно зазвучал саксофон. Мужской голос чувственно запел:
В том дворе сирень клубилась и гордилась всей собой,
И дразнила наготой и в руки лезла.
И являл большую милость дворник добрый и седой,
Ради девочки из первого подъезда.
Мелодия и голос волновали душу, брали за сердце, воскрешая в памяти образы далекого детства, первой любви, волшебных ночей, робких признаний, объятий, вкус первых поцелуев. Присутствующие неожиданно со всей полнотой ощутили очарование сегодняшнего вечера, прелесть дружбы, радость общения со ставшими вдруг родными и очень симпатичными людьми, радость существования на земле. А у Людмилы от умиления на глазах даже выступили слезы.
Чары с присутствующих снял директор.
— Танцуют молодые! — громко объявил он и захлопал в ладоши. — Просим! Про-осим!
Под аплодисменты Берикова выплыла на середину зала и грациозно сложила свои красивые белые руки на плечах подоспевшего Нечаева. Пара медленно задвигалась в такт музыке. Находившиеся во власти мелодии присутствующие смолкли. Внимание мужчин приковывал смелый разрез на платье Ольги, из которого выглядывала стройная ножка, соблазнительно обтянутая колготками; тонкая талия Бериковой; волнующие линии бедра, высокой груди. Внимание женщин было сосредоточено на итальянской "стенке", заставленной сервизами и хрусталем; французской мягкой мебели; коврах; люстрах; дорогих портьерах. Завидная невеста Ольга Есеновна!
— Ты сегодня останешься у меня? — покачиваясь на волнах сладко звучавшей музыки, спросила Берикова у Виктора. Саксофон и обладатель чувственного голоса пели громко, поэтому парочка могла не опасаться, что их услышат гости.
Нечаев сцепил за спиной партнерши руки и крепко прижал ее к себе.
— А ты хочешь, чтобы я остался? — шепнул он ей на ушко.
— Не заставляй меня первой признаваться тебе в своих желаниях, — тоном капризной девочки заявила Ольга. — Ты же прекрасно знаешь, что хочу!
— Тогда останусь.
— И вообще, когда ты насовсем переедешь ко мне?
Тему переезда молодые еще не обсуждали. Разумеется, Виктор был рад предложению невесты, но предпочел поломаться. Он изобразил на лице недоумение.
— Ты хочешь, чтобы мы жили у тебя?
— Нет, конечно! — тоном не лишенным иронии ответила Берикова. — Я хочу, чтобы мы оставили мою благоустроенную четырехкомнатную квартиру и переехали жить в твою однокомнатную халупу, что досталась тебе от твоей бывшей благоверной.
— Не язви! — рассмеялся Нечаев и, пользуясь тем, что в этот момент партнерша находилась лицом к гостям, ущипнул ее пониже спины.
— Так когда же? — сохраняя серьезность, спросила Ольга.
— После свадьбы.
— Послушай! — с притворным возмущением воскликнула Берикова. — Кто, в конце концов, из нас должен изображать целомудренную невесту — ты или я?!
