Прошло около часа. Ждать становилось невыносимо. Кое-кто из жильцов подъезда, где я стоял, стал проявлять определенное беспокойство, то и дело высовываясь из двери на лестничную площадку и подозрительно оглядывая меня. Необходимо было что-то предпринять.
Обдумав сложившуюся обстановку, я решил переговорить с этим человеком, невзирая на присутствие дамы. Перейдя улицу, я решительно подошел к двери и нажал на кнопку звонка. В глубине здания послышался мелодичный перезвон, имитирующий популярную мелодию.
Дверь слегка приоткрылась, и в проеме показалось недовольное лицо женщины. Она недоверчиво окинула меня взглядом своих поблекших глаз и поинтересовалась, какова цель моего визита. После пятиминутных препирательств она, сняв цепочку внушительной толщины, пропустила меня внутрь, молча показав рукой на лестницу, ведущую на второй этаж.
Поднявшись под ее пристальным взглядом наверх, я оказался в коридоре. Где-то невдалеке тихо звучала музыка. Подойдя к двери, из-под которой пробивалась узкая полоска света, я негромко постучал. Немного подождав, постучал сильнее, но безрезультатно.
Тогда, повернув ручку двери, я слегка толкнул ее. Дверь бесшумно отворилась. Я оказался в прихожей. Сделав несколько шагов, я подошел к ванной комнате, откуда доносились шум льющейся воды и чье-то тихое пение. Я слегка приоткрыл дверь. Через прозрачную занавеску, закрывающую ванну, я разглядел ту самую блондинку, принимающую душ. Рядом на вешалке висел махровый банный халат оранжевого цвета.
Осторожно прикрыв дверь, я вернулся в прихожую. Сделав еще несколько шагов, я остановился перед следующей дверью. На сей раз я попал в гостиную. Здесь я увидел хорошо сервированный стол, уставленный разнообразными деликатесами.
В гостиной была еще одна дверь. Тихо подойдя к ней, я осторожно повернул массивную бронзовую ручку. Дверь приоткрылась. Я оказался в роскошно обставленной спальне. Арабская мебель цвета слоновой кости в сочетании с дорогими коврами невольно навевала воспоминания далекого детства, посвященного, большей частью, чтению толстых томов с пикантными арабскими сказками.
Прямо в центре комнаты стояла низкая широкая кровать, на которой спокойно лежал на левом боку приехавший с блондинкой мужчина, накрытый алым покрывалом, и смотрел прямо мне в глаза. Я невольно замер.
Прошло около минуты. Я неподвижно стоял в дверях, лихорадочно ища выход и чутко прислушиваясь к доносившемуся из ванной шуму. Вдруг я уловил характерный звук закрываемого крана и понял, что времени в обрез. Если я не решусь сейчас же переговорить с хозяином дома, потом, с появлением его пассии, будет уже поздно.
Я приблизился к кровати. И лишь оказавшись возле торшера, мягко освещающего лежащего мужчину, понял, что тот мертв. На прикроватной тумбочке рядом с коробочкой с какими-то пилюлями лежал наполовину пустой одноразовый шприц. Перевернув мужчину на спину, я заметил на его руке характерный след от только что сделанной инъекции.
Вдруг я почувствовал чье-то присутствие. Резко повернувшись, я увидел стоявшую в дверях блондинку, с недоумением смотревшую на меня. Заметив неподвижно лежащего на кровати мужчину она, громко вскрикнув, выбежала из комнаты.
Не теряя времени, я схватил висевший на стуле пиджак и высыпал содержимое его карманов на тумбочку. Но кроме вороха смятых банкнот в нем ничего не было. Еще раз окинув все взглядом, я бросился вон из комнаты.
Добежав до двери, я резко распахнул ее и чуть не столкнулся с поднимающимся наверх мужчиной, держащим в руках увесистую палку, больше напоминающую хорошую дубину. Захлопнув перед его носом дверь, я вбежал на кухню и, выбив ногой раму окна, находящегося примерно на одном уровне с крышей соседнего дома, прыгнул на скользкую, покатую поверхность. Не сумев удержать равновесия, я упал и, покатившись по крыше, свалился вниз, приземлившись на чахлый кустарник в соседнем дворе.
Лишь поднявшись на ноги я ощутил невыносимую боль, пронзившую мою левую ногу. Схватившись за ветки кустарника, смягчившего мое неудачное падение, я постоял несколько секунд, переводя дух, после чего заковылял к воротам.
Уже оказавшись в каком-то переулке, в нескольких десятках метров от дома где произошло убийство, я услышал сирену полицейской машины. В последний раз кинув взгляд на этот мрачный особняк, я поплелся в сторону проезжей дороги, пересекающей город по диагонали.
Я уже не помню, как очутился у себя дома. Щиколотка опухла, все тело нестерпимо ныло, а боль от многочисленных ссадин и порезов на некоторое время притупила все остальные ощущения. Лишь после горячей ванны и хорошей порции кофе с коньяком я несколько пришел в себя.
Я прекрасно понимал: в какую неприятную историю влип. Встретившая меня внизу старая фурия безусловно скажет, что, кроме меня, никто к убитому не приходил. Блондинка, бесспорно, подтвердит ее слова.
Кроме того, они обе, очевидно, хорошо меня рассмотрели. Так что составить мой словесный портрет им будет нетрудно. Да и цель преступления ясна — ограбление. А то, что преступник ничего не взял, легко можно будет объяснить тем, что он просто не успел это сделать.
Но все-таки в цепи этих рассуждений было одно слабое звено. Это способ и орудие убийства. Вряд ли обыкновенный домушник, столкнувшись с хозяином квартиры, станет использовать в качестве оружия шприц. Тогда, естественно, могло бы возникнуть предположение, что мотивы этого преступления совсем другие. Но все равно этот чертов шприц как-то не вписывался в общую картину. Для чего выдумывать столь экстравагантный метод, когда есть куда более простые, но вполне эффективные способы.
По сути, наиболее приемлемой могла быть гипотеза о самоубийстве. Но тогда надо было как-то объяснить цель моего визита. А это в сложившейся ситуации было не просто.
Так что все зависело от того, как именно следователь захочет повернуть дело. Для любого предположения материала было более чем достаточно.
Где-то в девять вечера, плотно поужинав, я вышел из дома. У меня не было никакого конкретного плана действий, просто мне необходимо было привести свои мысли в порядок. А прогулка по вечернему городу, по моему глубокому убеждению, лучше всего этому способствует.
Оказавшись на стоянке автобусов, я решил съездить к дяде Махмуду и с его помощью еще раз связаться с Аликом. Я был очень зол на него. Он должен был мне все рассказать о человеке, с которым просил связаться, а не ставить меня под удар.
В полдесятого я уже был в нужном микрорайоне, а еще через пять минут стоял у двери дяди Махмуда. Открыв дверь, он как-то странно взглянул на меня и молча пропустил в комнату. Настроение у него явно было неважное.
— Что-то случилось? — спросил я, усаживаясь в кресло.
— Случилось, — тихо ответил он, садясь напротив. — Убили Алика.
— Как убили, кто убил? — не веря своим ушам, невольно вскричал я, вскочив на ноги.
— Через час после твоего визита. Убили зверски. Сперва утопили в жидком растворе недалеко от строящегося склада, потом за ноги подвесили его труп на столбе. И все это в центре зоны, на виду у всех. И никто ничего не видел. Как будто специально кого-то хотели предупредить, чтобы не лез не в свои дела. И самое странное — я не помню, чтобы наши так расправлялись с неугодными. У меня такое ощущение, что это работа «чужаков». Так что, дорогой, — тихо продолжал он, — извини, но я, старый дурак, сделал большую ошибку, согласившись тебе помочь. Да и тебе все это может выйти боком, учти. Мой тебе совет — уезжай куда-нибудь и поскорее.
После всего услышанного я не стал задерживаться у дяди Махмуда. И еще раз поблагодарив его за хлопоты, покинул квартиру.
Уже на улице, перебрав в голове все, что знал об этом деле, я пришел к неутешительному выводу, что очередной жертвой, более чем вероятно, могу оказаться я сам.
Да и тот странный тип, внимательно рассматривающий меня в проеме подъезда строящегося здания, не давал мне покоя. Было в его взгляде такое, что невольно наводило На мысль, что следующая встреча с ним может закончиться для меня менее благополучно, чем того хотелось бы.
Я интуитивно понимал, что единственный способ спасти себя — это попытаться разобраться в этом деле, и как можно скорее. Вот к какому неутешительному выводу я пришел, стоя на пустынной автобусной остановке возле дома дяди Махмуда. А единственной ниточкой, которая могла бы вывести меня на преступников, была женщина, передавшая записку Алика.
Порывшись в кармане, я нашел ее адрес, записанный на клочке бумаги. Она жила на другом конце города в новом жилом массиве.
Поймав такси, я поехал к ней. Ровно в десять часов вечера я оказался у нужного мне дома. Поднявшись на седьмой этаж, я нашел ее квартиру и, окинув внимательным взглядом лестничную площадку, нажал на кнопку звонка.
