– Ладно, действительно тебе с ней жить. Прости, сына, что-то я разбухтелась совсем, – неожиданно смягчилась Алла Григорьевна. – Возраст. Не обижайся на старую дуру. Ханна действительно девушка хорошая, оборотистая и здравомыслящая. Дай бог, все у тебя хорошо с ней сложится. А любовь… Любовь дело такое… Порой только страдания приносит. Не обязательна она для счастья.
– Что ты имеешь в виду? – снова разозлился Егор.
– Да ничего я не имею в виду! – пожала плечами Алла Григорьевна, подкрашивая тонкие губы морковной помадой. – Не вижу я в твоих глазах искр и тумана. Ты пустой внутри.
– Да просто ты меня достала! – рявкнул Егор. – Когда я с тобой разговариваю, у меня все родники пересыхают.
– Хам, – вздохнула Алла Григорьевна, спрятала помаду в сумочку, щедро сбрызнула себя цветочными духами и обернулась к сыну. – Провожать в аэропорт вас не поеду, не обижайся. Ты же знаешь мой сволочной характер. Боюсь, не сдержусь, брякну что-нибудь и испорчу вам предсвадебное настроение. Ты можешь что угодно думать, но я искренне желаю тебе счастья. Пусть все у вас будет хорошо.
– Спасибо, – криво улыбнулся Егор. Благословения матери он ждал целый месяц, думал, не дождется. Получил, но на душе легче не стало. Намек матери на отсутствие любви в их отношениях оставил в сердце осадок. С чего она это взяла? Какая чушь! Любовь – это не искры с туманом в глазах, а чувство удовлетворения от общения. Любовь – это комфорт, это яркий секс, это общность интересов и уверенность в партнере. Все это у них с Ханной есть, а сопли розовые пусть плебс пузырями надувает. Все эти вздохи, охи, влажные ладошки и любовная аритмия – мерзость! Они – деловые неглупые люди. Построят жизнь так, как нужно. Грамотно ее распланируют, и все будет в шоколаде. Иначе быть не может. Они даже обезопасили себя от финансовых проблем в случае развода – заключили брачный контракт.
– На вот тебе – свадебный подарок, – крякнула Алла Григорьевна и смущенно вложила ему в руку бархатную коробочку.
Егор заглянул внутрь – на красном бархате лежали два простеньких обручальных кольца. Материальной ценности они особой не представляли, но сердце забилось быстрее. Подарок был для него бесценным – кольца когда-то принадлежали прадеду с прабабушкой и бережно передавались по наследству. Удивительно, что маман расщедрилась и выдала ему семейную реликвию.
– Ух ты! Вот это презент! – воскликнул Егор и поцеловал мать в намакияженную щеку, прилепив вуаль к ее скуле. Алла Григорьевна состроила торжественную мину.
– Это не совсем обычный подарок.
– Я знаю.
– Не перебивай! Это – тест. Надеюсь, ты не забыл нашу семейную легенду, которую я тебе в детстве рассказывала.
– Угу, – кисло сказал Егор. – Если колечко подойдет невесте, значит, семейная жизнь будет долгой и счастливой. Не подойдет – брак даст трещину в первый год супружества. Мам, неужели ты веришь в эту хрень?
Егор трагически вздохнул. При всей своей прагматичности и при всем идейном коммунистическом прошлом, сделавшем маман закоренелой атеисткой, она отчего-то свято верила в семейную легенду и постоянно поминала деда, который на собственной шкуре проверил действие колец. Трижды дед был женат, и только с последней женой случился счастливый брак. Именно бабуля оказалась единственной женщиной, которой кольцо пришлось впору. Первой жене кольцо было мало, второй – велико, обе ушли на небеса рано, но успели деду жизнь попортить. Браки начали трещать по швам через несколько месяцев после свадьбы. Первая жена гоняла деда, как мальчика, и пару раз даже отходила бедолагу скалкой до синяков. Вторая, напротив, оказалась услужлива, как азиатская женщина, и флегматична, как рыба, чем деда страшно бесила. В третий брак дед вступал с опаской, но бабуля не разочаровала. Легкая, боевая, заботливая, веселая, сострадательная и работящая, она любила деда страстно до самой смерти, и он отвечал взаимностью. Бабулю дед обожал и на руках носил. Совпадение? Или правда?
– Тебя в консерваторию закинуть? Мне все равно еще в город выбираться, – спросил Егор, поглядывая на часы. До мальчишника оставался час, холодильник ломился от пива, еду он заказал в ресторане к началу «банкета», но очень хотелось, чтобы маман, явившаяся проводить ревизию перед сабантуем, наконец-то убралась из его загородного дома. Сорок минут уже стоит пудрится. Задолбала!
– Не беспокойся, я вызвала такси, – обрадовала его мамочка. – Прибудет с минуты на минуту.
В подтверждение ее слов в сумочке маман запиликал сотовый.
– Иду, – пропела мамочка и ринулась к выходу.
– Такси, – хмыкнул Егор. Кого она пытается обмануть! По лицу видно, что не таксист за ней прибыл, а некто, кого она вот уже полгода от него прячет. Конспираторша хренова! Отца уже шесть лет как нет. Неужели она думает, он так эгоистичен, что станет ей препятствовать в личных отношениях? Впрочем, выяснить, что за фрукт увивается за матерью, не помешает, подумал Егор. В страстную любовь после шестидесяти ему верилось с трудом. «Вернусь с Кипра – найму детектива», – подумал он и закрыл за счастливой родительницей дверь. А потом открыл холодильник и достал ледяную бутылку пива. Ждать, пока друзья соберутся, мочи не было.
Компания планировалась небольшая, только самые близкие. Валька Карамзин – друг детства, носящий почетное прозвище Хирург, хотя медицинский он окончил с дипломом врача-гинеколога и сейчас трудился на ниве родовспоможения в районном роддоме; Сашка Коноплянов, друг по институту, с которым закорешились в бурную юность, авантюрист, балагур, бабник, душа компании и катастрофический неудачник в делах и любви. По образованию экономист, Коноплянов просто фонтанировал гениальными идеями. Его замыслы были настолько оригинальны, а обаяние велико, что под свои проекты Коноплянов легко находил инвестиции и с азартом принимался за дело, но ни одного проекта довести до ума так и не смог. Инвесторы за это Коноплянова несколько раз били и угрожали убить, но взять с Сашки было нечего, а от суровой руки возмездия он ухитрялся отбиться опять же силой своего обаяния. Все, что он когда-то имел, давно вложил в свои идеи. Третьей участницей сабантуя была та самая Натали, которую вот уже несколько лет прочили ему в жены близкие друзья родителей и маман.
Не успел он допить пиво и отойти от общения с мамулей, раздалась мелодичная трель домофона. Явилась Натали.
Видок у Наташки был, мягко говоря, странный: глаза бешеные и виноватые, красное мини-платье, на ногах – шпильки… Шпильки! На каблуках и в платье он видел Натали второй раз в жизни. Первый – на выпускном в школе, куда подруга приперлась тоже в невероятном прикиде и на каблуках. Как потом выяснилось, Ната вожделела понравиться мальчику из параллельного класса, а тот вожделел девочек романтических. В итоге лямура не случилось, потому что Егор весь вечер таскал Натали на себе и отпугивал этим кавалеров. Платье с рюшами смотрелось опять же на подруге дней его суровых как лыжи на оперной певице. К слову, Егор тоже планировал захомутать одну распрекрасную одноклассницу на вечер и после. Гормоны бушевали. Не вышло, болтающаяся под мышкой Наташка распугала всех дам. В классе вообще считали, что они пара, которая не желает афишировать свои отношения. Какой-то гнус пустил слух, что они спят в свободное от уроков время. Они в самом деле иногда спали вместе. Это совместное времяпровождение в постели маман звала «валетом». В то время у них еще не было достаточно средств на шикарный коттедж. Родители долго копили и наконец купили «приусадебный участок» в шесть соток с щитовым домиком, держащимся на соплях. По случаю приобретения фазенды часто собирали друзей и устраивали сабантуи. Со спальными местами были проблемы, и ему с Наташкой банально приходилось делить один диван на двоих. Родители с утра с умилением складывали ручки и регулярно намекали на их скорый союз. Им было невдомек, что грязные пятки Наташки его совсем не возбуждают, он давно уже не спит по ночам из-за синеглазой девицы с русой косой, которая, как Рапунцель, вечно торчит на втором этаже и изредка мелькает в тюлевом окошке соседнего дома с книжкой или журналом. Изредка силуэт Рапунцель в летнем сарафане и ее длинная косица мелькали среди пышных яблонь и груш соседского сада, но как следует рассмотреть девушку мешал высокий забор и корявый сарай, похожий на скворечник, служащий соседям летней кухней. За ворота своей фазенды Рапунцель не выходила. Лишь однажды Егору посчастливилось лицезреть девушку вблизи. Рапунцель собирала малину у разграничивающего их участки забора, в том месте, где между досками образовалась небольшая расщелина. Туда Егор и сунул нос, желая познакомиться с загадочной соседкой поближе. Не вышло. Рапунцель вспорхнула с потрескавшейся табуретки, как испуганная птичка, и умчалась, уронив кастрюлю с малиной на сочную траву. Такой он ее и запомнил. Растерянной и прелестной, с ягодным следом на щеке, в ситцевом поношенном сарафане, открывающем худенькие плечи. Почему вполне симпатичная девица сидит взаперти – тайной не было. В заточении Рапунцель держала родная бабка, бдительно опекающая внучку. Старуха была явно с приветом. Пару раз она заходила к родителям, просила какую-то ерунду для огорода. Родители усаживали бабусю пить чай со свежим вареньем и плюшками. Егор терся поблизости, подслушивал. Бабка, прихлебывая чаек, поливала внучку почем зря, называла беспутной и легкомысленной особой. Мать Рапунцель старуха тоже склоняла на все лады, ругалась, что она безалаберна, думает только о себе и чуть не проглядела дочь. Что она имела в виду, Егор так и не понял, но злость на старуху и жалость к несправедливо обвиненной во всех грехах девушке лишь подогрели его тайную страсть.
