И хотя я гнала очень быстро, в Кукушкино въехала лишь в шестом часу. Отыскать дачу Якова оказалось очень простым делом: только вокруг его владений скопились автомобили и люди. Это были и его соседи по даче, и какие-то знакомые, и, конечно, зеваки. Машины «Скорой помощи» не было, а это означало, что тело уже увезли. Но какие-то люди что-то искали в траве, мерили расстояние от забора до стен дачного дома. Некоторые из них знали меня в лицо. Я им была как бельмо на глазу. Поэтому я, стараясь держаться от них подальше, не спеша обошла вокруг большого двухэтажного дома и заглянула в открытое окно, пытаясь понять, где именно произошло убийство.
Затем, улучив момент, проскользнула внутрь дома и там без труда нашла комнату, на полу которой виднелся очерченный мелом силуэт лежащего человека и лужа потемневшей и уже успевшей подсохнуть крови. А вот и кресло, на котором сидел перед смертью Яков Липкин. Все стекла в комнате целы, окна открыты. Я заметила, что отсутствует сетка от комаров. Мне это показалось странным.
В комнате стоял письменный стол, на котором лежали лишь газеты, журналы, томик Синявского и «Чемодан» Давлатова. Пепельница, полная окурков, кувшин с засохшими желтыми розами, телефон.
Кресло обращено к телевизору, который в настоящий момент был выключен.
Я осмотрела все двери, замки и замочные скважины и нигде не обнаружила следов взлома. Значит, преступник спокойно вошел в дом, поздоровался с хозяином, а потом достал пистолет и выстрелил ему в голову. Хороший гость, ничего не скажешь. Гнать таких в шею…
В траве я нашла горошину подсохшей жевательной резинки, использованный презерватив и апельсиновую корку, еще довольно мягкую на ощупь. Все это я рассовала по разным пакетикам, села в машину и, стараясь не обращать внимания на комментарии, которые преследовали меня все время, пока я находилась на даче, поехала в город.
В половине восьмого я была в салоне «Элеонора». Он работал до десяти часов. Какое счастье!
— Девушка, приведите, пожалуйста, мою голову в порядок, сделайте мне какую-нибудь успокоительную масочку с массажем на лице, маникюр, а я в это время подремлю, — сказала я, доставая деньги и прислушиваясь к разговорам девушек, работающих в салоне. Меня интересовала Света-визажистка, которая, по словам Эммы, позвала ее к телефону, когда позвонил шофер Якова Андрей, чтобы сообщить ей о смерти мужа.
— Присаживайтесь. — Ко мне подошла уже другая девушка, не та, к которой я обращалась минутой раньше. — Вы будете стричься или вам просто помыть волосы и уложить их?
— Второе, — ответила я, села в кресло и тотчас почувствовала, как нежные руки, закинув мне голову немного назад, на мягкую подушечку, находящуюся прямо над раковиной, направили на голову теплый душ. Затем запахло шампунем, и все мое тело покрылось приятными мурашками.
Потом уже другая девушка проводила меня до кресла напротив зеркала и стала укладывать мне волосы теплым феном. Похоже, я даже забыла, зачем вообще пришла в это комфортное, теплое место, и очнулась только, когда услышала:
— Света, ты позвони мне завтра, хорошо?
Я открыла глаза. На моем лице лежала какая-то душистая прохладная фруктовая маска. Я увидела девушку, которую назвали Светой. Я позвала ее. А так как салон был очень дорогой и цены были проставлены в долларах, то девушки, работающие здесь, просто обязаны были, что называется, стелиться перед своими богатыми клиентками. А значит, и передо мной. Я решила воспользоваться своим правом задать Свете несколько вопросов, но меня опередили.
— Я знаю, кто вы, — сказала Света, подсаживаясь ко мне на кушетку и загадочно при этом улыбаясь. — Я вас узнала. Но я никому ничего не скажу. Вы к нам по делу?
Мне оставалось только кивнуть. Я надеялась, что Света действительно узнала меня, а не спутала с кем-нибудь еще.
— Моя мама до сих пор вспоминает вас. Если бы не вы, моего брата уже не было бы в живых…
Я всмотрелась в ее лицо и поняла, что разговариваю с сестрой Сережи Фирсова, одного из моих клиентов. Боже мой, в каком маленьком городе я живу…
— Света, раз уж так сложились обстоятельства, я бы хотела спросить вас кое о чем. Сегодня убили Якова Липкина. Вы не могли бы сказать, в котором часу к вам в салон пришла его жена Эмма и когда она ушла?
— У нас есть записи в журнале, она звонила накануне и просила записать ее на десять. А пришла минут в двадцать одиннадцатого. Ушла часа в три — в половине четвертого. Позвонил их шофер, Андрей, я его знаю, и сказал про Яшу.
— А вы и Липкина самого знали?
— Не то чтобы знала, но видела. Он иногда заходил к нам, в мужской зал. А иногда ждал Эмму в коридоре. Кто же его мог убить? В нашей стране опасно быть богатым, — добавила она эксклюзивную, с налетом философии мысль и вздохнула.
Я тоже вздохнула следом, потому что мне не хотелось покидать это приятное место.
— Приходите в наш солярий, поспите… Загорите.
— Так ведь вроде бы и на улице солнце…
— Поймите, это совсем не то. На солнце вы можете сгореть, а в солярии загар будет ровным, более здоровым. Да и вообще это очень приятно.
— Эмма часто сюда приходит?
— Часто. Если есть деньги, то почему не побаловать себя. Но она хорошая клиентка, щедрая…
Я пресекла ее рассуждения на тему чаевых. Терпеть не могу подобные намеки.
— А что она делала сегодня?
— Почти по полной программе: солярий, маникюр, педикюр, татуаж, косметический кабинет, ну и все такое.
— И все это находится в разных кабинетах?
— Только парикмахеры работают в одном большом зале, а все остальные по кабинетам.
— Света, позовите, пожалуйста, свою подружку, а то мне кажется, что моя фруктовая маска уже давно превратилась в сухую корку…
…Света проводила меня до дверей.
— Приходите к нам почаще. У нас, конечно, дорого, но лично я обслужу вас бесплатно. Мы подберем вам макияж, подумаем, какой формы сделать брови…
Вообще-то мои брови меня и так устраивали. Но я промолчала.
Я вышла на свежий воздух и почему-то подумала, что у этих парикмахерш-визажисток-косметичек сдвиг по фазе на почве всех этих нововведений, примочек да масочек. Хотя после процедур я чувствовала себя прекрасно. Щеки мои горели от массажа, а чистые уложенные волосы развевались на ветру. На ногтях еще не высох лак.
Половина десятого. Уже стемнело.
Я села в машину и поехала в морг. Там только таких красивых не хватало.
Купив по пути бутылку коньяку и пару лимонов, я въехала в ворота университетского городка, на территории которого находился морг, и, шарахаясь от каких-то подозрительных личностей с ведрами и швабрами в руках, выныривающих из-за колонн и из темных углов, быстро спустилась в подвал, где на одном из холодных цинковых столов должен был лежать Яша Липкин. Красивый мужчина. Преуспевающий бизнесмен. Муж Эммы.
Знакомый патологоанатом, которому я несла сейчас коньяк и лимоны, вышел мне навстречу. Увидев меня, чертыхнулся.
— Ты? — Потом заметил поблескивающую в темноте коридора бутылку. — Ко мне сейчас нельзя, там все свои собрались, одного знакомого поминаем…
— Липкина?
— Нет. Его уже помянули. Теперь Козырева Витальку.
— А с ним что? — спросила я просто на всякий случай, поскольку никакого Козырева не знала.
— Представляешь, мужику двадцать пять лет, а у него инфаркт. А ты чего пришла-то? Из-за Липкина?
— Когда наступила смерть и прочие подробности?
— Выстрел в упор. Часов в двенадцать. Сегодня сюда уже приходила одна девушка по его душу. Спрашивала, когда можно будет забрать тело.
— Не представилась? — Я почему-то сразу подумала про домработницу Валю, о которой упоминала Эмма. — Сколько ей лет?
— Двадцать с небольшим. Красивая очень. Плакала тихо, еле сдерживалась. Дочь, наверно. Еще какие вопросы, товарищ сыщик?
— Ты черепа электропилой распиливаешь или как?
По адресу, который мне дала Эмма еще в поезде, я отыскала затерянный среди высоких тополей трехэтажный дом, где и жили Липкины. В темноте, спотыкаясь на ступеньках, ведущих к подъезду, я нащупала дверь, толкнула ее и оказалась в хорошо освещенном подъезде. Поднялась на первый этаж. На каждом этаже располагалась всего одна квартира. Липкины жили на втором. Еще на улице я вычислила расположение окон и заметила в них свет. Кто там? Валя? Или та девушка, которая плакала в морге?
Я позвонила. Мне открыла женщина средних лет в широкой красной юбке и белой блузке. Явно не траурный антураж.
— Вы Валя? — спросила я.
— Да. — Она взглянула на меня маленькими грустными глазами. — А вы кто?
— Меня зовут Таня. Фамилия Иванова. Я частный детектив. Меня наняли, чтобы найти убийцу вашего Якова Самуиловича.
— Проходите, пожалуйста. — Она впустила меня в дом.
Какой же у нас доверчивый народ!
— Вы одна дома? — спросила я.
