— Меня зовут Таня. Фамилия Иванова. Я частный детектив. Меня наняли, чтобы найти убийцу вашего Якова Самуиловича.
— Проходите, пожалуйста. — Она впустила меня в дом.
Какой же у нас доверчивый народ!
— Вы одна дома? — спросила я.
— Одна, а что?
— Просто спросила. Это не вы были сегодня в морге?
— Нет. А что, кто-то был?
— Не уверена. Может, показалось.
Квартира походила на музей. Просторная, чистая, украшенная антикварной мебелью, безделушками и вся в цветах. Я не могла себе представить, чтобы в таком благостном месте мог надрываться голос Эммы. Чего ей не хватало в этой жизни? Почему она не оценила то, о чем многие женщины мечтают всю жизнь, да так и умирают с этой мечтой — пожить в относительном достатке и комфорте.
Зачем ей было мучить мужа, да и себя, если он был ей так противен? Или же это все-таки игра? А вдруг, как это бывает в американских триллерах, Яков не погиб, а ему просто инсценировали смерть, чтобы все его недруги оставили его в покое?
«Таня, как это пошло и глупо. Здесь не Америка. Там-то сейчас полный порядок, все питаются хот-догами, гамбургерами и культивируют семейные отношения. Это Россия. В частности, город Тарасов. И в этом городе, в университетском морге лежит тело несчастного влюбленного мужчины, который ничего, кроме скандалов, в своей семейной жизни не знал. Кстати, интересно, был ли он женат раньше? И на ком?..»
— Меня интересует вопрос: где его жена? Эмма?
— Вы мне только скажите, кто вас нанял, а я уж потом постараюсь ответить на ваши вопросы.
— Я не могу вам ответить. Это входит в условия контракта. Но разве вам не все равно, кто это сделал? Уж, во всяком случае, нанял меня не убийца, согласитесь.
— И то правда. А что касается Эммы, так я бы и сама хотела узнать, где она. Она пропала. Я уж думаю, не случилось ли с ней чего?
— А когда она ушла из дому?
— Ей к десяти часам надо было в парикмахерскую. Я-то позже пришла, начала прибираться, бульон поставила варить для Якова Самуиловича… — И вдруг лицо ее некрасиво исказилось, и она разрыдалась. — Простите, но я никак не могу привыкнуть к мысли, что его уже нет.
— Это вы меня простите, что пришла к вам в столь поздний час, — сказала я, — но мне бы хотелось узнать побольше о Липкине. Когда вы его видели в последний раз?
— Вчера вечером.
— Каким он был? Может, вчера он как-то особенно себя вел, нервничал?..
— Обычный день. Ничего примечательного. Настроение у него было прекрасное. Несмотря на усталость. И даже очередная ссора с Эммой, казалось, не произвела на него впечатления. Она что-то требовала от него, словом, как обычно…
— Валентина, мне бы не хотелось копаться в семейных делах ваших хозяев, но то, что у Якова с Эммой были сложные отношения, — не секрет. Из-за чего происходили все ссоры?
Она опустила глаза и принялась барабанить пальцами по столу.
— Я видела многое из того, что происходило в этих стенах, но понять до конца эту женщину так и не смогла. Но основная причина их ссор была из-за того, что Эмма не чувствовала себя свободной. Свобода, тюрьма, золотая клетка — вот ее любимые слова. Ей, очевидно, была нужна свобода передвижения, она хотела свою машину, причем без водителя. Яков Самуилович не разрешал. Она хотела иметь свой счет в банке и тратить деньги так, как ей заблагорассудится. И на это он не шел. Она собиралась отправиться за границу одна — он ее не пустил. На мой взгляд — если это вас, конечно, интересует, — он правильно делал, что держал ее в поле зрения. Эмма — очень импульсивная, энергичная и крайне несдержанная натура. Она так до конца и не поняла своего мужа. А ведь он любил ее, очень любил.
— А вы не знаете, где и при каких обстоятельствах они познакомились?
— На дне рождения одного общего знакомого.
— И когда это произошло?
— Больше двух лет назад. Яков Самуилович долгое время после смерти первой жены жил совершенно один. Бывали у него знакомые, я хочу сказать, что он вовсе не монашествовал, но чтобы вот так влюбиться, чтобы привести в дом женщину и сделать ее своей женой, со всеми правами… Я не думала, что он на это решится. Все-таки он был уже немолод. Но потом, когда я увидела Эмму, то поняла его. Ему в какой-то мере было необходимо присутствие в доме живого, молодого и громкоголосого, яркого и непосредственного существа. К тому же она так красива, вы видели ее?
— Пока нет, — соврала я.
— В ней чувствуется порода. Хотя она из простых. Я долгое время присматривалась к ней, пыталась понять, что же она за человек. То, что она дурно воспитана, бросалось в глаза сразу. Но я сначала отнесла это к ее возрасту и характеру, нежели семейным делам. С другой стороны, обстановка в семье оказывает огромное влияние…
Я перебила ее. Тоже мне, психолог нашелся. Разве я за этим пришла?
— Вы считаете, что она выросла в простой среде?
— Теперь-то я это знаю точно. Ее воспитывала мать, без отца. Судя по рассказам Эммы, в их семье был культ ненависти к мужчине вообще. Им приходилось трудно, поскольку мать постоянно болела, мало работала, и они некоторое время жили впроголодь…
Мне было странно слышать все это. Тогда тем более становилось непонятным поведение Эммы. Ей бы жить да радоваться…
— Вы не знаете, Эмма была замужем до Якова?
— Нет, но жила с каким-то парнем. Кто он и чем занимался — мне неизвестно.
— Послушайте, может, у Эммы был какой-нибудь мужчина и при Якове? Вы ничего об этом не знаете?
— Она иногда разговаривает по телефону с мужчинами, но встречается ли с кем или нет — понятия не имею.
— А что это за мужчины?
Валентина пожала плечами.
— Может, сначала стоит Эмму найти, а уж потом убийцу. Я и не знаю, что думать… В это время она всегда дома. Подруг у нее, конечно, много, но я их всех обзвонила и предупредила, что, если вдруг она где-нибудь появится, чтобы обязательно мне позвонила.
— А вы не могли бы мне составить список ее подруг?
— Пожалуйста, вот он у меня как раз возле телефона… Сейчас перепишу.
Мне казалось, что этот день никогда не кончится.
Список оказался настолько длинным, что я вздремнула в кресле и проснулась от каких-то странных звуков.
Валентина, сидящая за столом, тоже замерла и прислушалась.
— Послушайте, у меня такое ощущение, что кто-то пытается открыть замок… — прошептала она. — А я, как назло, после вас даже не заперла дверь. Она закрыта всего на одну защелку.
— Но ведь у нас здесь горит свет…
— Это окно выходит на строительную площадку, и, чтобы увидеть его, надо обойти дом и перелезть через высокий забор. Все остальные окна темные, вот и подумали, что в квартире никого нет… Может, успеем вызвать милицию? — спросила Валентина.
Но было уже поздно. Послышался звук открываемой двери, затем еще одной. Я едва успела протянуть руку, чтобы выключить свет на кухне, где мы находились, как послышались шаги, и в квартиру вошли несколько человек.
Валентина полезла под стол, я спряталась за дверь и теперь оттуда могла наблюдать за прихожей. Сначала по стенам беспорядочно бегали яркие лучи фонарей, затем вспыхнул свет, и я увидела двух парней в камуфляжной форме.
— Ни к чему не прикасаться, — сказал кто-то из глубины комнаты. — Несите аппарат.
Сразу запахло газом, из чего я поняла, что речь идет о сварочном аппарате.
— В доме есть сейф? — спросила я шепотом Валентину, которая умирала от страха под столом.
— Есть несколько. Но самый большой в спальне. Его, видать. Металлический.
Из спальни-то и доносилась возня и звук работающего сварочного аппарата.
Кто же были эти люди и что они искали здесь? Судя по тому, как все четко и оперативно делалось, работали профессионалы. Значит, ФСБ.
Я вся обратилась в слух.
— Здесь какие-то ампулы, но, по-моему, это лидокаин и новокаин. Хотя надо бы взять на анализ. Паша, я же тебе сказал, ничего не трогать. Уходим.
И вскоре все стихло. Двери закрыли, а первую, наружную, даже заперли.
Мы не сразу решились включить свет. Некоторое время сидели, молча глядя в окно. Наконец я встала и прошла в прихожую. Оттуда в спальню. Включила свет и увидела совершенно жуткую картину. Затоптанный грязными подошвами белый ковер с подпалинами, сейф, прикрытый дверцей с огромной искореженной огнем дырой, обгоревшее кружево на подушке огромной двухспальной кровати, прикрытой тоже белыми покрывалами.
Я открыла дверцу сейфа. Раз бумаги были на месте, значит, они интересовали ночных гостей меньше всего. Речь шла о каких-то ампулах. А это могли быть только наркотики. Неужели им теперь не все равно, увлекался покойный Яков Липкин наркотиками или нет? Чертовщина какая-то. Но ведь не так просто приходили сюда эти ребята. На это нужно было получить разрешение начальства, а это уже не шутки. Однако больше всего меня удивил тот факт, что они старались в точности исполнить приказ — не трогать ничего лишнего. А ведь могли бы. И еще: что скажут в милиции, если туда обратится Эмма и заявит о нападении на квартиру, ограблении, взломе сейфа? Будут говорить, что сделают все возможное, чтобы найти? Бред. Но ведь эти ребята что-то искали. И, видимо, что-то очень важное. Но были проинструктированы только относительно одного сейфа. Значит, не знали о существовании остальных. Но у них еще куча времени, целая жизнь впереди для того, чтобы успеть осмотреть каждый сантиметр квартиры.