уже несколько недель пребывала в каком-то своём мире. Когда мама не спала, она всё время что-то искала. Рылась, шарила, переворачивала дом вверх дном, комнату за комнатой.
«У нас что-то пропало, – повторяла она. – Что-то пропало, я знаю». И это было практически всё, что она говорила в последнее время.
Она так ничего и не нашла. Но продолжала искать.
Папа водил её по врачам. Это не помогло, и тогда родственники и соседи принялись забрасывать их советами. «А музыку вы пробовали? А медитацию? А витаминки подавать?»
Ближайшая соседка, миссис Мёрфи, говорила, что у её кузины такое же было. Она даже слово для этого специальное придумала: «Пропажа».
«Пропажа у неё, – говорила миссис Мёрфи, ероша мех своей кошки. – Это у нас в Ковенанте местное проклятье такое. Ещё при бабушке моей такое с людьми случалось».
Папа вежливо поблагодарил миссис Мёрфи, но Холли он по дороге домой сказал, что старушка просто суеверная.
– Ну мам! – повторила Холли. Она подошла, похлопала маму по плечу. Мама, как и папа, будто бы ничего не заметила. – Мамочка, пожалуйста, приди в себя! – взмолилась Холли, ухватив мать за футболку. – Ты мне очень нужна! Особенно сейчас!
Нет, ничего…
Холли услышала, как в коридоре скрипнула дверь. Папа вышел из кабинета. Вид у него был усталый. Он остановился напротив семейной фотографии, что висела в коридоре, зевнул, почесал в затылке, пошёл дальше. Холли пошла за ним следом. Папа прошёл по коридору, миновал гостиную и вышел на кухню.
Папа принялся доставать из кладовки ингредиенты для будущего ужина. Похоже, он собирался варить макароны. Опять макароны!
Но вдруг он остановился. Потёр себе лоб. Озадаченно нахмурился. Встал на четвереньки, полез в кухонный шкафчик и принялся греметь сковородками и кастрюлями. Он зарывался всё глубже и глубже, так что наружу торчала только нижняя половина тела по пояс. Папа как будто что-то искал и никак не мог найти.
Совсем как мама.
– И ты мне тоже ничем не поможешь, – вздохнула Холли. – Да, пап?
Папа не ответил.
Да, тот чужой дядька, Оливер, был прав. Они её не видят. И не слышат.
Холли в последний раз выглянула в коридор, посмотрела на маму.
Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, и утёрла их. Нет уж. Реветь она не станет.
Вместо этого она повернулась и вышла из кухни. Остался только один человек, который может ей помочь.
ХОЛЛИ ОТВОРИЛА ВХОДНУЮ ДВЕРЬ. Она остановилась на пороге между своим домом и двором и замялась. Судя по звукам, доносящимся из дома, папа всё ещё рылся в кухонных шкафчиках. А снаружи ждал Оливер.
Оливер стоял на тротуаре напротив их дома. Рядом с ним, на мостовой, стояли две огромных, лохматых, рогатых зверюги. «Кажется, это называется “волы”», – подумала Холли. Волы были впряжены в примитивную тележку: два здоровенных колеса со спицами и между ними деревянная платформа, на которой сидят. Или грузы всякие возят.
«Например, испуганных детей…»
Оливер стоял, прислонившись к тележке и скрестив руки на груди. Увидев Холли, он кисло насупился и кивнул.
– Передумала, значит, – сказал Оливер. Это был не вопрос.
– Угу, – кивнула в ответ Холли.
Девочка закрыла дверь своего дома и пошла по дорожке к Оливеру и его волам. Теперь стало понятно, почему от Оливера так воняет. От волов воняло намного хуже. Оливер ласково похлопал зверюг, но те как будто не замечали его присутствия.
– Ну что, готова? – спросил он и махнул ей, чтобы садилась на повозку. Вблизи у тележки был такой вид, будто она вот-вот развалится на ходу.
Холли закусила губу. Так, всё, пора взять себя в руки! Неважно, что Оливер выглядит грубым и чужим, неважно, что он ездит на тележке, запряжённой волами. Ей как-то нужно всё исправить, а Оливер – единственный, кто знает, что делать. Хватит психовать! Пора привести мозги в порядок. Пора подумать!
– У меня вопрос, – сказала Холли. – Вы говорили, есть способ всё исправить. Как? Что надо делать?
Оливер посмотрел на девочку. Его тёмно-карие глаза выглядели так же свирепо, как его всклокоченная грива.
– Нужно играть, – сказал он.
– Играть? – переспросила Холли. – Во что?
– В игру, – ответил Оливер.
– А поточнее нельзя? – фыркнула Холли прежде, чем спохватилась, что так нельзя. Была у неё ужасная привычка иногда говорить прямо, что думает. Возможно, это одна из причин, почему у неё не было друзей.
Оливер сощурился.
– Никто из детей со мной так ещё не разговаривал! – прорычал он.
Глаза у Холли вспыхнули. «Никто из детей»… Значит, он это делает уже не в первый раз!»
– Ну, наверное, они вас боялись, – сказала она, снова не подумавши. – Э-э… в смысле… я хотела сказать – а куда мы едем?
– Ты уже здесь, – ответил Оливер.
Холли огляделась, но ничего необычного не увидела. Это по-прежнему была их улица: одноэтажные коттеджики с аккуратными, ухоженными газонами, деревья, растущие вдоль тротуаров…
– Ты теперь принадлежишь месту, которое спрятано, – сказал Оливер. – Забытое место для тех, кто забыт. Затерянное место для тех, кто потерялся. Пряталки.
– Пряталки… – повторила Холли. – Но я же могу вернуться, да? Обратно в нормальный мир. Верно? Вы же говорили, что это возможно.
Оливер замялся. Ему, похоже, не хотелось отвечать. Но наконец он ответил:
– Ну да. Это возможно.
– Хорошо. И как же это сделать?
– Есть только один способ ответить на все твои вопросы, – сказал Оливер и указал на свою повозку. – Только одна дорога.
Холли оглянулась на свой дом. Красные кирпичные стены, широкие окна с чёрными ставнями, газон с россыпями клевера. Это был дом. Там она была в безопасности.
Но в доме – мама и папа, которые не видят и не слышат её. А как же Гектор? Ну, наверное, Гектор её тоже забудет. Увидит ли она его когда-нибудь снова? И, кстати, где он? Всё ещё носится с этими чужими ребятами?
То ощущение, которое всё это время разрасталось у неё внутри, наконец обрело определённость. Это Гектор виноват, что она во всё это влипла и застряла в этих, как их там… Пряталках. Это брат втравил её во всё это… предал её!
И вот теперь она невидима. Невидима и забыта.
«Ну ничего! – подумала Холли. – Это ненадолго!»
Оливер же сказал, что есть способ вернуться. Всего-то и надо, что сыграть в какую-то там игру. Это Холли может.
– Ладно, – сказала она и посмотрела Оливеру в глаза. – Поехали!
Он протянул девочке руку, чтобы помочь забраться на тележку, но Холли сделала вид, будто не заметила, и запрыгнула
