Навстречу прибывшим вышел озабоченный распорядитель. Развернув несколько листков с записями, он спросил:
– Это у нас кто же будет? Как фамилия покойного?
– Иванов, – сообщил узкогубый тип, взяв на себя переговоры с администрацией. – Иван Иванович Иванов.
– У нас такого нет, – удивленно проговорил распорядитель, сверившись со своими записями, – вы, наверное, что-то перепутали.
– Что-о? – узкогубый переглянулся со своим толстым напарником. – Леха, ты слышал, что говорит этот навозный жук? Будто мы что-то перепутали! Ты, трупоед, фильтруй базар! Ты видишь вдову Ивана Ивановича? Ты видишь, как она невыносимо страдает? Так поимей уважение к ее горю! Она только что потеряла практически законного супруга, и у нее нет сил переносить твою бюрократию!
Женщина в черном платке демонстративно всхлипнула.
– Я, конечно, уважаю чувства вдовы, – неуверенно проговорил распорядитель, – это мой священный долг и больше того – моя служебная обязанность, но и вы должны понять: у меня документация в полном порядке и, по моим данным, в морге на данный момент нет покойного по фамилии Иванов! Вот у меня есть покойник Перепелкин, есть Скворцов, есть Глухаревский, вот граждане, которые пришли с ними проститься. – Он показал на три группки людей в трауре, которые толпились возле дверей морга. – А покойника Иванова нет!
– Вот на этот счет ты можешь не волноваться! Покойника мы привезли с собой.
Узкогубый махнул рукой, задняя дверца автобуса открылась, и из него выкатили дорогой гроб из ценных пород дерева. Следом оттуда же вынесли несколько венков.
– Вы не понимаете, – забеспокоился распорядитель, – у нас так не положено, чтобы со своим покойником приезжать, у нас проводят церемонии только с теми усопшими, которые скончались в нашей больнице и находятся непосредственно в морге…
– Это ты не понимаешь! – процедил узкогубый. – Мы друга потеряли, а женщина – практически законного супруга, а ты нам говоришь, что положено, а что не положено!
Распорядитель кому-то махнул рукой, и тут же из здания морга вышел небритый человек в длинном черном плаще. Следом за ним брели двое здоровенных санитаров.
– Это кто тут выступает? – осведомился он, неприязненно оглядев присутствующих.
– Вот эти господа приехали со своим покойником, – принялся объяснять распорядитель. – Я им объяснил, что у нас так не полагается, а они не понимают…
– Помолчи. – Небритый тип отмахнулся от распорядителя как от назойливой мухи и уставился на узкогубого, безошибочно определив в нем главного. – Так кто тут у нас выступает?
– Мы приехали, чтобы культурно проститься с нашим усопшим товарищем, – ответил тот, – а этот навозный жук начал нам втирать насчет каких-то правил…
– Человек на работе, – проговорил небритый, – человек вам ответил конкретно, а вы его не хотите слушать. Вам нужно объяснить более доступно?
Он щелкнул пальцами. Санитары подтянулись поближе, а из здания морга вышли еще трое рослых парней в несвежих белых халатах, едва не лопающихся на бицепсах.
При виде этой группы поддержки посторонняя публика, пришедшая в морг, чтобы проститься со своими усопшими родственниками, исчезла в неизвестном направлении.
– Забирайте своего покойника и проваливайте, пока целы! – процедил небритый и сунул руку за пазуху. – А то мы вам устроим не одну, а несколько церемоний прощания. У нас здесь это дело поставлено на поток, так что проблем не ожидается, отпоем, обмоем и похороним с большой скидкой…
– Ух ты, какие вы страшные! – ответил узкогубый. – Я прямо дрожу! Иван Иванович, вы слышали: вас здесь не хотят отпевать! У местной власти имеются возражения!
В то же мгновение крышка гроба с грохотом отлетела в сторону, и из него, как оживший мертвец, появился толстый мужик с маленькими глазками, похожий на откормленного кабана. В криминальных и околокриминальных кругах он был известен под кличкой Витя Герыч. В руках у Герыча был классический «АКМ», а на лице – самое зверское выражение. С неожиданной для его габаритов ловкостью он выпрыгнул из гроба, направил автомат на небритого бандита и проревел хриплым яростным голосом:
– А ну, все – руки за голову! Кто дернется, превращу в решето! Тебя, Павлик, это касается в первую очередь!
Липовые санитары попытались было отступить к моргу, но участники «похоронной команды» Вити Герыча были наготове: они ловко накинули на противников траурные венки, прижав их руки к туловищу, и в следующую секунду связали «санитаров» по рукам и ногам.
Небритый тип злобно оглядывался. Ситуация складывалась явно не в его пользу, и он после короткой заминки неохотно поднял руки и заложил их за голову. Тут на глаза ему попалась «вдова усопшего». Скрипнув зубами, он процедил:
– Так я и знал, сука, что ты на Герыча работаешь! Ну ничего, я с тобой еще поквитаюсь!
– Вряд ли у тебя будет такой случай! – проговорил Герыч, самостоятельно связывая конкурента. – А теперь, Павлик, веди нас в свою лабораторию!
Тот мрачно смотрел под ноги, но, подгоняемый пинками и ударами, побрел вокруг здания морга к двери с табличкой «Патологоанатомическая лаборатория».
Сторож, который сидел в первой комнате, при виде связанного шефа растерялся. Он потянулся было к тревожной кнопке, но узкогубый спутник Герыча ударил его по рукам.
– А я что… я ничего… – забормотал сторож и безропотно позволил себя связать.
Управившись с первым этапом, Герыч подошел ко второй двери. Она была заперта, над ней виднелся глазок камеры.
Герыч вытолкнул вперед Павлика и шепнул ему на ухо:
– Скажи, чтобы открыли, и без фокусов. Если попробуешь что-нибудь выкинуть – я тебя нарежу на мелкие кусочки, причем начну с самых ценных для тебя частей, и сделаю это прямо сейчас!
По его голосу было понятно, что Герыч не шутит, и Павлик неохотно проговорил:
– Толян, открывай, это я!
Замок щелкнул, дверь открылась, и удивленного Толяна связали, как и остальных его соратников.
Герыч со спутниками вошли в лабораторию.
На первый взгляд это была самая обычная лаборатория, какие есть в любой больнице или поликлинике. За лабораторными столами, заставленными пробирками и колбами с химическими реактивами, трудились скромные непритязательные лаборантки, исследуя пробы крови и тканей покойников. В углу возле раковины блеклая девушка старательно мыла пробирки. Нигде не было видно признаков тайного производства наркотиков или вообще чего-то криминального.
Одна из лаборанток, пожилая женщина с красным от простуды носом, повернулась к вошедшим, кутаясь в темный шерстяной платок, и проговорила гнусавым голосом:
– Закройте дверь, дует!
– Почему посторонние в лаборатории? – подала голос еще одна лаборантка, помоложе. – И даже халаты не надели! Сплошная антисанитария!
– Сидите тихо, тетки! – прикрикнул на них Витя, уныло разглядывая комнату.
– Ну что – доволен? – злорадно проговорил Павлик, повернувшись к Герычу. – Нашел, что хотел?
– То-то ты так легко меня сюда привел! – процедил Витя, потирая переносицу. – Нет, что-то тут не то! Зачем у этих теток железная дверь? Зачем охрана?
– Чтобы таким придуркам, как ты, мозги компостировать! – откровенно веселился Павлик.
– Ты что, думаешь, я сюда пришел шутки шутить? – Герыч яростно заскрипел зубами, двинулся на Павлика, грозно сверкая глазами, но тот ничуть не испугался.
– Постой, Витя! – подала голос Людмила.
Она разглядывала висящий на стене плакат группы ACDC. В этой лаборатории он казался так же уместен, как шест для стриптиза в женском монастыре.
Но кроме того, этот самый плакат она видела в теткином удивительном зеркале…
– Ну, что еще? – недовольно протянул Герыч. – Не суйся, когда мужчины о деле разговаривают!
– Поговорить с ним ты всегда успеешь, но сначала посмотри! Сам знаешь, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать!
Она эффектным жестом сорвала со стены плакат.
Под ним оказался обычный кодовый замок, какие ставили на дверях подъездов до появления домофонов.
«Ах, зеркальце! – подумала Людмила. – Каждый день ты преподносишь мне новые сюрпризы!»
– Ну, ты молодец, Люся! – Герыч засиял, а Павлик бросил на Людмилу полный ненависти взгляд.
– Ну, сам скажешь код, или придется применить к тебе меры воздействия? – Герыч оглядел Павлика, как мясник, который разглядывает тушу, собираясь приступить к разделке.
– Делай что хочешь, а я тебе ничего не скажу!
– А мне и не надо! – неожиданно передумал Герыч. – Что я, таких замков не видел? Вы же его наверняка по десять раз в день открываете, кнопки залоснились!
Он подошел к замку, пригляделся к нему при боковом освещении и удовлетворенно проговорил:
– Ну вот, что и требовалось доказать! Код – сорок два шестьдесят четыре… правильно?
Павлик ничего не сказал, но по его перекосившемуся лицу и так все было понятно.
