— Видел? — показал охранник на монитор. — Ее в город отвезти надо. Она сегодня без машины, Рогожский недавно звонил, сказал — как вернешься, чтобы ее отвез и сразу назад.
— Отвезу, — сказал Макс, глядя на мониторы через приоткрытую дверь, видел садовника, что стриг кусты, пару белок на дорожке и на спинке лавки, пустой холл и коридоры второго этажа. Пробежал взглядом все мониторы, но девушки ни в доме, ни в саду не было.
— Юля где? — спросил Макс.
Охранник ткнул пальцем в потолок:
— Дома сидит, я ее с утра не видел. Спит, наверное.
Ага, спит, половина первого дня, между прочим. Спит… Тогда она тоже, по словам Вишнякова, спала на заднем сиденье машины Рогожского. А тут еще этот внезапный отъезд… Надо проверить.
Макс взбежал по лестнице на второй этаж и остановился на распутье. Налево кабинет Левицкой, почти в самом конце коридора, направо… Там бывать еще не доводилось, и, как назло, поблизости никого не было, поэтому Макс просто пошел мимо дверей, прислушиваясь на ходу к звукам из-за них. Везде тишина, аж жутко делается и не по себе, и хочется уйти отсюда побыстрее. Ну зачем Левицкой такой дом, тут полсотни человек запросто разместить можно, обалдеешь ведь от тишины и безмолвия!
Дальше коридор резко раздвинулся в обе стороны. Макс оказался в небольшом зале с панорамными окнами с обеих сторон. Чисто, тихо и много зелени — пышной, яркой, и видно, что кустам и деревцам в кадках хорошо и удобно, они радуют глаз и шевелятся под ветерком. Макс тут оказался впервые, огляделся, заметил в торце коридора дверь, шагнул туда и прислушался: оттуда доносилась музыка, потом стихла, и раздались шаги. Быстрые, легкие — кто-то перемещался по комнате. Макс слышал, как хлопнуло что-то, потом раздался Юлькин голос. Девушка то ли вскрикнула, то ли испугалась чего-то, Макс выдохнул облегченно и постучал в дверь.
Юлька открыла сразу, точно только этого и ждала. Дверь распахнулась, и Макс даже отшатнулся — Юлька стоит на пороге в легком халатике, босиком, волосы мокрые, висят ниже плеч и закрывают ей лицо. Потом сообразил, что та просто голову вымыла, а заметив Юлькину улыбку, и вовсе расслабился. Жива, слава богам, и выглядит так, что… Так, что об этом лучше не думать. Макс отвел взгляд и сказал, глядя на ноутбук, что стоял на столе у окна:
— Привет. Я хотел спросить…
Юлька втащила в комнату, закрыла дверь. Сама схватила со стула расческу и принялась расчесывать мокрую гриву.
— Привет, — ответила девушка, — нормально все.
И снова улыбнулась, но уже по-другому, и Максу снова показалось, что они оба знают одну тайну на двоих, знают отлично, только пока не говорят об этом. То ли время не пришло, то ли что там говорить, когда и так все понятно?
— Юль, ты никуда не поедешь? — спросил Макс, стараясь не смотреть на девушку. Вместо этого он разглядывал комнату — большая, просторная, светлая, в дальнем углу еще одна дверь. Мебель деревянная, добротная, дорогая, кровать под пестрым покрывалом, много цветов, и окно от пола до потолка. На стене рядом фотография — Юлька верхом на Кристалле, только не в манеже, а в лесу, и дело было зимой: на фоне и елки заснеженные, и сосны в снегу, и сугробы. И дата внизу — зима прошлого года, как раз те дни, когда, по словам Рогожского, ее похитили.
«А ведь она должна что-то помнить, — мелькнула у Макса мысль, — не может быть, чтобы она не видела и не запомнила вообще ничего. Голоса, лица, повадки… две недели — большой срок». Но спрашивать об этом девушку было бы вовсе жестоко, поэтому вопрос он так и оставил при себе.
— Не знаю, — сказала Юлька, водя расческой по волосам, — некуда. Если просто так покататься, а то я с тоски помру. Давай после обеда?
— Давай, — согласился Макс и добавил: — Я уеду ненадолго, мне тут кое-кого надо в город отвезти…
Юлька его не дослушала, подбежала к окну и отодвинула штору, посмотрела в сад.
— Иди сюда, — поманила она Макса к себе, и тот подошел, глянул вниз над Юлькиной мокрой макушкой. От волос девушки пахло цветами и свежестью, точно от весенних цветов, запах кружил голову, от него перехватывало дыхание. Но Макс собрался, сосредоточился и принялся смотреть в окно.
Секретарь Левицкой так и ходила по дорожке, только портфель она теперь прижимала к животу. Но, видно, умаялась, сердечная, и не выдержала — уселась-таки на скамейку, но с портфелем не рассталась, поставила его на колени.
— Эту? — прошептала Юлька, точно снизу ее могли услышать, и Макс кивнул.
— Да, я быстро….
— Это Света, я ее немного знаю, — Юлька говорила и смотрела вниз, — это помощница Левицкой, ведет все ее дела. Я слышала сегодня, как Левицкая по телефону орала на нее, что-то в таком духе: почему раньше молчала, почему сразу не сообщили, и все такое… А потом Рогожский ее сюда приволок вместе с документами, у него такая рожа была, я уж думала, что Светке конец. Потом они над документами почти час сидели, потом Левицкая их в сейф убрала и в Москву умотала. Так ей и надо, — шептала Юлька, глядя на замученную секретаршу, — так Левицкой и надо. Отнимут у нее банк — и черт с ней, может, от меня наконец отстанет. Ненавижу.
Макс осторожно взял ее за плечи и повернул к себе. Девушка вздрогнула и выронила расческу, Макс наклонился, едва не ткнулся лбом Юльке в коленки и зажмурился. Нашарил расческу на полу, подал девушке и сказал негромко:
— Я скоро приеду. Жди меня здесь, никуда не выходи. Поняла?
Юлька кивнула и снова прикусила губу. От радости и хорошего настроения у нее не осталось и следа. Надо ее и правда куда-нибудь вывезти прогуляться, зачахнет она здесь одна. Благо Левицкой и Рогожского след простыл, отпрашиваться не у кого.
— Через час приеду, собирайся, — сказал Макс, вышел из комнаты и едва ли не бегом направился к лестнице. Сбежал по ступенькам, проскочил через холл и оказался на крыльце, посмотрел влево. Помощница Левицкой сидела на лавке, задрав голову к небу, и смотрела на белок, что качались на сосновых лапах. Макс быстро пошел по дорожке и, не дойдя до женщины десятка шагов, широко улыбнулся и крикнул:
— Светочка! Простите, что заставил себя ждать! Готов немедленно доставить вас куда скажете!
Светочку точно кипятком ошпарили, она только что не подпрыгнула на скамейке, вцепилась короткими пальчиками в портфель и испуганно смотрела на Макса. Тот понял, что взял с места слишком резко, и решил сбавить обороты:
— Простите, я не представился. Максим Еланский, сотрудник госпожи Левицкой. Рогожский попросил отвезти вас в город, я готов хоть сейчас, но могу и подождать.
Это сработало, Светочка тяжеловато поднялась с места, ухватилась за портфель и сняла его с лавки.
— Вам помочь? — предложил Макс, но секретарь помотала крашеными волосами.
— Нет, спасибо, я сама. Где машина? — В ее голосе Максу послышались слезы. Переживает, понятное дело, конец банку — конец ей самой, Левицкая ее в два счета выгонит, тут бы любой запереживал. Надо хорошенько потрясти эту Светочку, она много знает и может быть полезной. Макс показал в сторону ворот, где ждала «Мазда», вежливо пропустил помощницу Левицкой вперед, а сам пошел следом. По дороге глянул на окна второго этажа, заметил Юльку — та махнула ему рукой и спряталась за шторой.
По дороге в город Макс на этот раз не торопился, ехал медленно, соблюдая ПДД, и даже пристегнулся. А сам все поглядывал в зеркало заднего вида на секретаршу, прикидывая, как бы вывести ее на разговор. Но тетенька попалась необщительная, забилась в угол и сидела в обнимку со своим портфелем, глядя в окно. Макс следил за ней и за дорогой одновременно, нарочно выбрал маршрут, где пробка в этот час была гарантирована, с удовольствием обнаружил ее на известном месте и встал последней машине в хвост. Помощница Левицкой поерзала на сиденье, посмотрела в окно, потом на часы — она явно куда-то опаздывала, и глаза при этом у нее были на мокром месте. Хоть и слез на лице не видно, но того гляди появятся, и Макс тут же ухватился за эту возможность начать разговор.
— Что-то случилось? — участливо спросил он, и женщина предсказуемо помотала головой. Ясное дело, делиться с чужим человеком она своими бедами не собирается, как и любой другой бы на ее месте. Но это с какой стороны подойти…
— С банком проблемы? — добавил Макс, показывая свою некоторую осведомленность в этом вопросе, женщина глянула на него и кивнула, отвела взгляд. Так, уже теплее, он для нее свой, поэтому едем дальше.
— Да уж давно все началось, следовало ожидать, — с умным видом произнес Макс, — теперь-то вообще непонятно, как выкручиваться.
И угодил в точку — тетеньку точно прорвало. Ей не терпелось поделиться с кем-нибудь своей тоской, а Макс, хоть и видела она его в первый раз, был с ней как бы заодно. И тоже пострадает, если банку придет конец, Левицкая обоих выгонит с работы, а этого страсть как не хочется! Привыкла уже тетенька к хорошим, а по местным меркам, огромным деньгам, и одета хоть не в платье за сто тысяч, а попроще, но все равно уровень заметен. И обувь хорошая, и некрашеная физиономия ухоженная, на пальцах и в ушках камешки поблескивают. Пусть мелковаты, по сравнению с бриллиантами Левицкой, но все же. И дома наверняка дите, а то два имеются, которых, как когда-то говорили, «поднимать надо». Выражение это Макс с детства ненавидел, сразу представлял себе перевернутый вагон, груженный почему-то шпалами, и орду теток в оранжевых жилетках, что этот вагон поднимают. Поднимают-поднимают, а он, подлый, снова валится, и шпалы из него сыплются… Но сейчас было не до аллегорий, и Макс внимательно слушал помощницу Левицкой.
