Надежда почувствовала себя настоящей скотиной, увидев, как побледнела Елена.
– Через полчаса, – шепнула та одними губами и обратилась к новой клиентке.
Кафетерий Надежда нашла без труда, там никого не было. Надежда уселась за столик, и симпатичная девушка принесла ей кофе с пенкой и булочку с марципаном, которая просто таяла во рту.
Надежда наслаждалась кофе, как вдруг зазвонил мобильный телефон Шубина, который она предусмотрительно взяла с собой. Бодрый такой мотивчик, «Танец с саблями». Как она и ожидала, номер высветился знакомый, это Елена пыталась выяснить, что же случилось и как ей теперь себя вести.
– Да, – глухим басом ответила Надежда.
– Владимир Петрович… – Елена говорила шепотом, – дело в том, что тут ваша жена… и я не могу…
– Именно, что не можете! – заговорила Надежда теперь уже своим голосом. – Дорогая, я же вас предупреждала! Для чего вы ему звоните? Тем более что он никак не может ответить…
Это была чистая правда, Шубин не мог ответить, поскольку тело его сейчас находилось в морге. Но несчастная сотрудница регистратуры этого не знала и уверилась, что бывшая жена взяла Шубина под неусыпный контроль. И ей, понятное дело, тут ничего не светит. И сейчас речь идет только о том, чтобы спровадить бывшую жену без скандала, а то и правда нажалуется начальству и Елена может лишиться работы.
– Так вы идете? – гнула свое Надежда. – Имейте в виду, мое терпение на исходе!
– Сейчас буду! – буркнула Елена.
И правда через некоторое время она появилась в кафетерии.
– Итак… – начала Надежда, отставив пустую чашку. – Что у вас было с моим мужем?
– Да ничего не было! – Елена прижала руки к сердцу. – Я вам клянусь, ничего!
– Ага, а тогда зачем вы ему звонили? Ваш номер у него часто встречается…
– Дело в том… – Елена вздохнула. – Он пришел в клинику недели две назад. Хотел поговорить с доктором Каминским, ну, который ему операцию делал. Но в тот раз его не застал, а буквально на следующий день Сергей Леонидович умер. От инфаркта.
– Я в курсе, – процедила Надежда.
– И тогда Владимир Петрович стал интересоваться Галиной Ивановной. Это медсестра операционная, очень опытная, она Каминскому помогала всегда при операциях. И когда Шубина оперировали, тоже она была. Но сейчас она в клинике не работает – у нее внук родился, пришлось работу бросить, потому что дочка после родов болела долго. Ну, потом она к нам не вернулась, устроилась сменной медсестрой в больницу рядом с домом. Сутки через трое, времени свободного много… В общем, Владимир Петрович очень просил меня ее найти, нужно ему было с ней поговорить. Я согласилась… – Елена опустила голову.
«Небось, и денег с него не взяла, понадеялась, что интересный холостой мужчина на нее внимание обратит…» – Надежда погасила в душе ростки жалости и снова вошла в образ.
– Навела я справки и оказалось, что буквально накануне Галину Ивановну убили.
– Как убили? – всполошилась Надежда. – Что это у вас, мор пошел на сотрудников?
– Галина у нас не работала, – сухо заметила Елена. – Мы за нее ответственность не несем. Но умерла она ужасно, убили ее… Шла утром с дежурства, в собственном дворе ударили чем-то по голове, затащили тело в подвал, так что и нашли не сразу. Голову разбили жутко, в закрытом гробу хоронили.
– Ужас какой! – поежилась Надежда. – Кто это сделал?
– Полиция говорит – наркоманы. – Елена пожала плечами. – У них на все один ответ.
– И вы позвонили Шубину, чтобы сообщить об этом?
– Он сам меня просил!
– Ну да, и отчего же он так расстроился и сказал, что не может быть такого совпадения…
– Не знаю, честно, не знаю! И ничего у нас с ним не было, так что зря вы тут следствие проводите!
– Ага, и девицы тут возле него никакие не ошивались, – прищурилась Надежда. – Эта, высокая такая, на фотомодель похожа… не то Даша, не то Маша…
– Вы к Синицыной тоже ревнуете? – рассмеялась Елена. – Ну, это вы зря, у нее ведь был роман с доктором Каминским, она его смерть очень переживает…
– Роман? – заинтересовалась Надежда. И только было хотела расспросить об этом подробнее, как над ними раздался злобный голос:
– Елена! У тебя очередь, а ты тут кофеи распиваешь? Живо на рабочее место!
Елену как ветром сдуло. Надежда Николаевна подняла глаза и вызверилась ответно на ведьму Аллу Георгиевну, которая явилась так не вовремя. Надо сказать, что это не возымело должного эффекта. Надежда поняла, что пора уходить.
– Вы ему больше не звоните, – сказала она Елене, добравшись до стойки. – Он все равно не ответит.
И пошла, снова чувствуя себя последней скотиной. Вот теперь Елена будет думать плохо о покойном Шубине. Впрочем, ему-то все равно…
* * *
В большом кабинете на десятом этаже крупного бизнес-центра, расположенного на набережной Большой Невки, несмотря на поздний час, горел свет. За антикварным столом черного дерева, украшенным инкрустацией, сидел невысокий мрачный человек лет пятидесяти с жестким ежиком седеющих волос. Перед ним на зеленом ковре стояли, понурившись, двое мужчин в одинаковых черных костюмах. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке.
Впрочем, это было обычное состояние всех, кто попадал в этот кабинет. Хозяин кабинета, известный бизнесмен Павел Калюжный, умел держать своих подчиненных в напряжении.
– Ну и что вы скажете, орлы бесхвостые? – проговорил Калюжный, сверля исполнителей холодным пронзительным взглядом. – Что вы узнали у того бывшего мента? Кто его навел на это дело? Кто за ним стоит? На кого он работал?
– На Ш-шубина, ш-шеф… – отозвался старший из пары, заикаясь. Обычно он не заикался, это случалось с ним только в этом кабинете и только в присутствии шефа.
– На Шубина? – переспросил Калюжный, удивленно подняв брови. – Разве он жив?
– Был ж-жив, ш-шеф… – пробормотал старший.
– Что значит – был?
– Умер несколько дней назад… в пансионате «Соната»… мы тут ни при чем…
– Умер? – Калюжный усмехнулся. – Это он, конечно, правильно сделал. Зря только так долго тянул. Лучше бы он прямо тогда умер, пять лет назад. А этот мент, я надеюсь, тоже… умер?
– Сейчас уж-же, наверное, да… – Человек в черном покосился на часы.
– Что значит – наверное? – переспросил Калюжный, и в голосе его зазвенел металл. – Я этого слова не понимаю. Человек может быть или жив, или мертв. Третьего не дано!
– Мы его в подвале с крысами оставили, – вступил в разговор второй человек в черном. – Я Геше говорил – пристрелим, а он – крысы сами разберутся…
– Сами, говоришь? – Калюжный скрипнул зубами. – Значит, вы не довели дело до конца?
– Чтобы улик не оставлять… – залепетал старший. – Пулю найти могли, началось бы следствие, а так – сожрали крысы бомжа, никому до этого нет дела…
– Значит, вы не довели дело до конца! – повторил Калюжный холодным неприязненным тоном. – А знаете, что бывает с теми, кто не доводит до конца порученное мной дело?
– Мы доведем, шеф! – заторопился второй исполнитель. – Мы все закончим!
– Закончите. Даю вам на это сутки. – И Калюжный уткнулся взглядом в экран компьютера, дав понять, что разговор закончен.
Двое в черном попятились к дверям – не то чтобы они выполняли правила придворного этикета, просто боялись Калюжного до чертиков.
Выйдя из кабинета шефа, старший приосанился и строго взглянул на напарника:
– Стас, ты что-то много на себя стал брать! Подсидеть меня хочешь? Смотри, не забывай, кто тебя на эту работу привел!
– Да что ты подумал, Геша? – Осклабился напарник. – Это я только поддержать тебя хотел! Вижу, ты молчишь, а шеф накаляется, прямо зверем глядит…
– Смотри у меня! – повторил старший. – А вообще, ты был прав: надо было того мента добить…
– Ну ладно, – примирительно проговорил напарник, – сейчас поедем туда и добьем…
– Ты и добьешь! – подвел Геша итог дискуссии.
Через полчаса они уже спускались в знакомый подвал заброшенного дома возле Обводного канала.
На улице была уже глубокая ночь, хотя и белая, и в подвале не было видно ни зги.
– Ну, где он тут? – проговорил Геша и включил фонарик.
– Не видать что-то, – подал голос Стас. – Никак, крысы уже успели его сожрать?
Словно в подтверждение его слов, в темноте сверкнули два красных огонька и послышался противный крысиный писк.
– Что-то больно быстро! – Геша обшарил лучом угол, в котором они оставили связанного Фалалеева. – И потом, что-то от него наверняка осталось бы… Не могли они так чисто…
– Кое-что осталось! – проговорил Гешин напарник, поднимая с пола обрывок веревки.
– Вот черт! – Геша в сердцах сплюнул на пол. – Ушел, паразит! Ушел, мусор!
– Ах ты, мать честная! – пригорюнился Стас. – Как же так? Мы же его хорошо связали… да и отметелили знатно, он в отключке был, когда мы уходили… и дверь мы снаружи заперли…
– А он и не через дверь ушел! – Геша подошел к окну, показал на разбитое стекло и зацепившиеся за раму обрывки все той же веревки.
