Именно это определение пришло на ум инспектору, едва он оказался в жилище ночного портье. Никто не впускал его туда, но проникнуть внутрь большого труда не составило, хотя у Икера и не было электронного ключа от всех дверей.
Смутная мысль о том, что хозяин, скорее всего, отсутствует, брезжила в сознании Субисарреты с самого начала. Поэтому, прежде чем отправиться в Ирун, он заехал домой захватить связку с отмычками (за долгие годы службы ему удалось собрать целую коллекцию), а заодно переодеться и принять душ. Еще пятнадцать минут инспектор потратил на бритье. Более тщательное, чем обычно. А потом размазал по щекам чуть больше одеколона, чем следовало. А потом (чего и вовсе никогда не случалось) минут пять рассматривал себя в зеркале.
Особенным красавцем Икера не назовешь, но ничего отталкивающего в лице нет. Среднестатистическая физиономия среднестатистического мужчины, со всеми полагающимися возрасту и полу складками, порами и легкими морщинами. В модели и киноактеры Субисаррета никогда не стремился; не урод – и ладно. Некоторые женщины даже находили его чрезвычайно привлекательным, особенно отмечая пронзительность взгляда, – интересно, как относятся к пронзительному взгляду папоротники?.. Вдруг они решат позвонить и назначить встречу? А на гладко выбритое лицо смотреть намного приятнее, чем на двухдневную неопрятную щетину.
Если русская не позвонит до полудня, придется побеспокоить ее самому, ведь разговора с девчонкой никто не отменял. Кроме того, нужно расставить все точки относительно Брюгге и выяснить у русской, почему она солгала. Джинсы или брюки?
Летние светлые брюки подойдут, а еще – однотонная белая футболка без всяких раздражающих надписей и пиджак. Этот пиджак Икер купил года четыре назад, по настоянию Альваро, отвалив за него немалую сумму денег. Иначе, чем помутнением рассудка, акт покупки такой непрактичной (Альваро называл ее «дизайнерской») вещи не объяснить. В случае Икера, разумеется: он слишком много работает, разгребает человеческую грязь похлеще любого ассенизатора, а белые щегольские пиджаки – униформа тех, кто пинает балду. С момента покупки Икер надевал пиджак лишь дважды, все остальное время он спокойно провисел в шкафу. Видимо, пришла пора вытащить его на свет и напялить на себя, чтобы…
понравиться русской.
«Понравиться», вот черт! Жалкая предательская мыслишка, всплывшая неизвестно откуда, приводит Субисаррету в ярость, русская здесь совершенно ни при чем! Летний день обещает быть не особенно жарким (ветер с Атлантики уже побеспокоился об этом), так что пиджак не помешает, довольно ему отсиживаться в шкафу.
Из тех же соображений яркого летнего дня, яркого летнего города, которому волей-неволей приходится соответствовать, Субисаррета помыл на ближайшей к дому мойке свой зеленый «сеат», попутно обнаружив пару новых царапин и столько же сколов на бампере. В другое время он бы и внимания на это не обратил, но если ты хочешь понравиться русской…
Пора освободиться от этого наваждения, только как? Стукнуться головой в лобовое стекло? Попрыгать на одной ноге? Ситуацию мог бы разрядить телефонный звонок от Иерая с новостями о порошке из-под ногтей Кристиана Платта – вдруг эти новости оказались бы из разряда сногсшибательных?
Но Иерай не звонит.
Зато успел отзвониться один из помощников Субисарреты – Ми́кель: он пробивал службы аэропорта на предмет прилетевшего из Барселоны Кристиана Платта.
– Вы слушаете меня, шеф?! – заорал в трубку Микель.
– Да.
– Рейс был транзитным. Женева – Барселона – Сан-Себастьян.
– Ясно.
– Но это еще не все. Женева – не отправная точка. В Женеве Кристиан Платт пробыл всего лишь два дня, а прилетел он… – тут Микель на секунду замолк, видимо, сверяясь с текстом, написанным на бумажке, – …из Бенина.
– Бенин? – Субисаррета удивился даже не географической всеядности Кристиана-Альваро, а тому, что уже сталкивался с упоминанием о Бенине, и совсем недавно. – Бенин? Так-так… Африка, что ли?
– Африка, да. Рейс авиакомпании «Ройял Эйр Марокко», Котону – Женева, с одной пересадкой в Касабланке.
– А Котону…
– …крупнейший город в этом самом Бенине. Финансовая столица и все такое прочее, я о нем пятнадцать минут назад узнал. Мне копать дальше? Или переключиться на что-нибудь еще?
– Попробуй связаться с чертовым Бенином, а там видно будет…
Ничего особенного видно не будет, даже если въедливый, похожий повадками на норную собаку, Микель пророет тоннель до Бенина, а с него станется.
Ничего особенного видно не будет – Бенин слишком далеко.
И он слишком другой, нисколько не похожий на любую из европейских стран, всех вместе и каждой по отдельности; где можно чихнуть в какой-нибудь Португалии, а из какой-нибудь Швеции тебе донесется «Будь здоров!». С Бенином такие штуки не пройдут.
Есть ли среди тех парней, что торгуют на набережных солнцезащитными очками и поддельным «Луи Виттоном», уроженцы Бенина? Даже если есть – никто из них толком не объяснит, что забыл в экзотическом Бенине его друг Альваро Репольес. И что забыл там щеголь Кристиан Платт… Вот Икер и вспомнил, почему само название страны показалось ему знакомым:
брошюра по искусству Бенина.
Она была найдена в вещах убитого, в пару к ней шел аукционный каталог. Надо бы изучить оба печатных экземпляра поподробнее. И пристальнее вглядеться в саксофониста Исмаэля, он ведь тоже черный, без всяких примесей, несмотря на фотографию безупречно-белой матери, стоящую подле его кровати в гостинице. Он – африканец, как и ребятишки с набережной, несмотря на швейцарское гражданство. Швейцарское, а Альваро-Кристиан прилетел из Женевы.
Слишком много совпадений на один квадратный метр «Пунта Монпас». Но об этом Субисаррета подумает позже, а сейчас его ждет Ирун.
…Инспектор нашел дом Виктора Варади довольно быстро – в старом, не слишком опрятном квартале, рядом с забитым фурами пустырем. На противоположной стороне пустыря маячил унылый одноэтажный мотельчик, в таком обычно останавливаются на ночь дальнобойщики. Субисаррета несколько раз бывал в Ируне, но ни этого квартала, ни пустыря, ни мотеля не замечал.
Странно.
Еще более странным (вернее, неопрятным) выглядел сам квартал. Такие Субисаррета видел лишь в Картахене и в одном из районов Валенсии, и жили там то ли цыгане, то ли албанцы: не самая благополучная часть населения. Машины, стоящие вдоль тротуара, были под стать домам: старые, обшарпанные и запыленные малолитражки с разбитыми бамперами.
Раритетного «форда» среди них не оказалось.
Минут десять Икер искал место для парковки, затем ему пришла счастливая мысль припарковаться на пустыре, рядом с фурами и грузовиками.
…Ничто в этом квартале не напоминало о близости яркого и беспечного туристического Сан-Себастьяна, и освежающее дыхание Атлантики сюда не долетало. Да и сам Субисаррета в чистеньком белом пиджаке выглядел инородным телом – для тех, кто, возможно, наблюдал за ним.
И даже – скорее всего, хотя улица была пустынна.
Но провести инспектора было трудно, он кожей ощущал любопытствующие взгляды, устремленные на него из-за приоткрытых дверей, полуспущенных жалюзи, из-за колышущихся занавесей. Когда он уже подходил к дому Виктора, прямо к нему под ноги прилетел грязный футбольный мяч.
Что сделал бы маленький Икер, еще не доросший до пиджаков? Подхватил бы мяч и, недолго подержав его на носке, отправил туда, откуда он прилетел. Взрослый Икер не стал заморачиваться с ударом, просто поставил ногу на мяч и замер в ожидании.
Не прошло и минуты, как к нему подошел парнишка лет тринадцати. Но вплотную не приблизился, остановился чуть поодаль, сунув руки в карманы спортивных брюк из плащовки. Крошечный, щедро залитый дешевым гелем, хохол торчал над мутной физиономией мелкого рыночного воришки.
Цыганский засранец. Лет через пять, а то и раньше, он станет головной болью полицейского управления Сан-Себастьяна, но пока относительно безобиден.
– Привет, – сказал инспектор и перевел взгляд на мяч. – Твой?
Засранец надменно кивнул и засунул руки поглубже в карманы; в них явно лежало что-то еще, – нож-бабочка? Кастет?
– Знаешь такого парня – Виктора Варади? У него старый «форд».
Снова надменный полусонный кивок.
– Сделаем так. Ты меня к нему проводишь, а я отдам тебе мяч.
– Сделаем так, – после непродолжительного молчания лениво процедил цыган. – Я вас к нему провожу, а вы дадите мне десять евро.
– Не многовато ли? – шумно удивился Субисаррета. – Я и так знаю, где он живет. В этом синем доме, за моей спиной. Квартира номер 41-Б.
– Пять. Пять евро, и я кое-что расскажу вам о Викторе.
– Идет.
…Дверь подъезда оказалась незапертой, в отличие от собственного дома Субисарреты, в отличие от любого дома в Сан-Себастьяне. Дверь не заперта и испаскужена граффити, в самом подъезде воняет какой-то кислятиной и нет лифта. Наверх, к квартире 41-Б, ведет захламленная лестница. Трудно поверить, что человек, работающий в приличном отеле, выбрал для проживания такую дыру.
