– Ума не приложу, почему я должен тебе верить.
– Потому что у меня нет времени дурачиться с тобой. А еще потому, что на той стороне улицы есть заведение, которое хотело бы забрать себе твой приварок за телефонные звонки девицам, и от меня зависит, получат они его или нет.
Он поразмыслил с минуту, барабаня пальцами по стойке. Пальцы у него были толстые, а лапищи – и вовсе громадные. В конце концов Алекс повернулся к одной из своих девиц и быстро сказал что-то по-испански. Она ответила, потом встала с табурета и вышла вон.
Алекс снова взглянул на меня.
– Что ты пьешь?
– Пиво, – ответил я.
Он кивнул, отошел и вернулся с кружкой.
– Долго мне еще ждать? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Нет, недолго, – с этими словами Алекс переполз в дальний конец стойки и занялся обслуживанием других посетителей.
Минут через пять девица возвратилась, заняла свое место у стойки и что-то сказала Алексу по-испански. На меня она даже не взглянула. Он кивнул ей, вернулся ко мне и сказал:
– На улице. Свернешь направо и дойдешь до автостоянки. Он ждет тебя там.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Существовало две возможности, и я обмозговал обе, пока шагал к двери.
Либо он мне поверил, и легавый ждет меня возле стоянки либо не поверил, и тогда в темноте между входной дверью и ступенями, ведущими на улицу, меня ждут двое парней.
Придется положиться на судьбу. Я быстро вышел из бара и остановился, лишь когда преодолел три ступеньки и очутился на улице. Я оглянулся. Никто меня не поджидал.
Свернув направо, я зашагал к автостоянке. Там переминался с ноги на ногу молодой высокий и поджарый легавый, который крутил пальцами свою дубинку с таким видом, словно только недавно постиг это искусство. Я остановился перед ним и спросил:
– Вы Ален Петри?
– Совершенно верно, – ответил он.
– Вы когда-то знали девушку по имени Мэвис Сент-Пол, – сказал я ему. Вы вместе учились в актерской школе.
– Правда?
– Так сказала Бетти Бенсон. Она что, ошиблась?
Он передернул плечами. У него было лицо студента какого-нибудь колледжа – квадратное, безвольное и на все сто американское. Я готов был спорить, что его кепка покрывает светлые, подстриженные под «ежик» волосы.
– Мне платят за то, что я перебираю ногами, – сообщил он мне. – Может, пройдемся?
Мы зашагали. Я ждал, когда он решит, ответить ли мне. Наконец это произошло.
– Мэвис недавно убили, не так ли? Позапрошлой ночью.
– Совершенно верно, – сказал я.
– Почему вас интересует?
– А вас? Вы с ней давно виделись?
– Я не видел Мэвис и не получал от нее вестей с тех пор, как она спуталась с подонком Грилдквистом.
– Вы недолюбливали Грилдквиста?
– Он ей в отцы годился.
– Но он богат.
– Он запудрил ей мозги, внушил, что сделает из нее бродвейскую звезду первой величины.
– Вам не понравилось то, что она от вас ушла, верно?
– Я мог бы убить ее тогда, – ответил Петри. – Мне не было нужды столько тянуть с этим.
– Я слышал, вы женаты.
– Да, и удачно. У меня двое детей.
– Не гуляете от жены?
– Ну и вопрос.
– Ну, а ответ?
– Я не такой человек.
– Вы – человек, который малость подрабатывает на стороне, тут и там, напомнил я ему.
Петри остановился и сверкнул глазами.
– Кто это сказал?
– Я сказал. И я – тот, кто вам платит. Не напрямую, конечно.
– И мне, и всем остальным, – ответил он. – Допустим, я не беру на лапу.
Что тогда? Я отведу вас к сержанту, но ведь и он у вас на довольствии. И что мне делать. Такова система, в которой я работаю. Но это еще не значит, что я гуляю от жены.
– Вы дежурите в ночь с понедельника на вторник?
– Конечно.
– Но можете незаметно отлучиться с участка, скажем, на полчаса.
– Время от времени надо докладываться. Кроме того, у меня есть напарник.
– А где он сейчас?
Он показал большим пальцем через плечо.
– В забегаловке. Пьет кофе.
– Значит, вы не всю ночь у него на глазах?
– Все равно надо отмечаться.
– Вчера в четыре часа вас не было на дежурстве.
– Я был в школе.
– В школе?
– Я учусь на вечернем в Колумбийском. Хочу получить степень по правоведению.
– Я могу выяснить, были вы там вчера или нет?
– Конечно, можете. И там вам скажут: да.
– Когда вы последний раз видели Мэвис?
– Когда она уходила от меня к Грилдквисту.
– А Бетти Бенсон?
– Ее соседку? Тогда же. Может, чуть позже. Я еще пару недель посещал класс Пола Девона, потом бросил. Эта жизнь не для меня.
Я вспомнил о пистолетах. Я все время спрашивал людей, есть ли у них оружие. У Алана Петри, разумеется, было. Пистолет болтался у него на боку.
Но я не представлял себе, как попросить его дать мне взглянуть на оружие.
Легавые не дают пистолеты в руки штатским.
Мы добрели до Девятой авеню, развернулись и поплелись обратно к восьмой. Петри сказал:
– Вы так и не объяснили, почему вас интересует Мэвис.
– Я выполняю указания, – ответил я. Так оно проще. Если человек выполняет указания, никто и не рассчитывает, что он знает, почему делает то, что делает. – Мне велят, я исполняю, как и все в этом мире.
– Да уж, – согласился Петри. – Если у вас больше нет вопросов, может, вы пойдете гулять в какое-нибудь другое место? Вероятно, вместе мы не очень хорошо смотримся.
– Ладно, – сказал я. – Говорите, в Колумбийском?
– Совершенно верно.
– Спасибо, что нашли для меня время.
Я ускорил шаг, а Петри, наоборот, замедлил, и мы расстались. Я отправился к своему «мерседесу», влез за руль и покатил прочь, спрашивая себя: что же дальше, мальчик? Что же теперь делать?
Я пересек центр и подъехал к «Тамбурину», стоявшему на углу Пятидесятой улицы и Шестой авеню. Бросив «мерседес» на ближайшей стоянке, которая принадлежала фирме «Кинни», я прошагал полквартала и вошел в бар «Тамбурина».
Элла сидела у стойки, невозмутимо глядя куда угодно, только не на пятерых парней, норовивших подцепить ее. Эдакая холодная красавица. Рядом с ней на полу стояла тележка со шляпной картонкой, оставшаяся еще с тех времен, когда Элла работала моделью, и служившая ей для транспортировки костюмов, косметики и иных принадлежностей.
Я несколько секунд постоял в дверях, глядя на нее и вспоминая Лауру Маршалл и Клэнси, который ведет двойную жизнь, потому что мечется между женой и организацией. Элла, конечно, не какая-то там Лаура Маршалл. Ничего даже отдаленно похожего. Интересно, может ли член организации жениться на такой девушке, как Элла, и избежать необходимости вести двойную жизнь?
Не то, Клей. Сейчас ты должен думать о парне, который убил Мэвис Сент-Пол. И Бетти Бенсон. И Билли-Билли Кэнтела.
Я протиснулся сквозь толпу не теряющих надежды кавалеров без дам, подошел к стойке и тронул Эллу за руку повыше локтя. Она повернулась, одарила меня улыбкой и сказала:
– Ой, привет.
– Привет.
Я поцеловал ее в щеку, наслаждаясь завистливыми взглядами одиноких повес, и проговорил:
– Поехали сразу домой. Хочется скинуть башмаки и выпить.
– Прекрасно, – ответила она.
Мы покинули бар и молча дошли до автостоянки. В машине Элла спросила:
– Как дела, Клей? С этим убийцей.
Я ввел ее в курс последних событий; Элла с вытаращенными глазами слушала мои рассказы о попытке меня застрелить и о приключении на станции подземки.
– Тебя могли поймать, – сказала Элла, когда я умолк.
– Я знаю. Мне это тоже приходило в голову.
Она с минуту раздумывала над моими словами, потом спросила:
– Ты говоришь, у того человека был акцент?
– Нарочитый. Приглушенный голос, акцент – все наиграно.
– Он не хотел, чтобы ты услышал его подлинный голос.
– Совершенно верно.
– Почему?
– Потому что... – начал было я, но тотчас умолк и с минуту просто почти бездумно крутил баранку, размышляя о том, что парень изменил голос. Почему?
Да потому, что не хотел, чтобы я узнал его.
А значит, я разговаривал с ним еще до его звонка. Значит, Алана Петри можно вычеркивать. И Пола Девона тоже можно вычеркивать.
А вот на Эрнеста Тессельмана стоит направить прожектор, да помощнее.
– Сукин я сын, – сказал я.
– Я тебе помогла?
– Помогла, – я улыбнулся ей. – Иди-ка сюда, гений мой, порулю малость одной рукой.
Элла придвинулась ко мне, и я стал рулить одной рукой, и рулил до тех пор, пока не сдал «мерседес» на ночевку. Мальчишка-пуэрториканец даже не заикнулся о работе, вероятно, не зная наверняка, можно ли доверять девушке, которая была со мной. Дабы парень не подумал, будто я о нем забыл, я подмигнул ему и получил в ответ улыбку.
***
Похоже, последние дни телефон принимался звонить, едва я входил в квартиру. Или легавые уже поджидали меня там. Либо одно, либо другое. На сей раз это был телефон, и, когда я поднял трубку, меня обволокло тягучим голосом Арчи Фрайхофера.
– Я пытаюсь тебя разыскать, мальчик, – проворковал он.
