На холмах возле колокольни стояла удивительная, умиротворяющая тишина. Саша сидела возле палатки, разбитой специально для нее одним из реставраторов по просьбе Николая, и в раздумье вертела в руках мобильный телефон. Очень хотелось позвонить Алене и родителям, но ее останавливала мысль, что по ее звонку какие-нибудь крутые ребята, которые за ней охотятся, смогут вычислить ее местонахождение. Она не очень понимала, как это возможно, но почему-то верила сериалам, в которых этот процесс не представлял для преследователей никаких трудностей.
В общине наступали часы отдыха. С того места, где находилась Александра, был хорошо виден весь палаточный городок с его вечерней неторопливой суетой, нехитрыми проблемами и делами. Бегали от палатки к палатке малыши, женщины возились с посудой у кострищ, мужчины, уставшие от дневных трудов, передвигались устало и расслабленно, сбивались в компании, о чем-то весело переговаривались. Она увидела Евгению и Ершова, беседующих возле корявой, поникшей березы, и какое-то непонятное чувство всколыхнулось в ней. Было одновременно и досадно, и приятно смотреть на них. «Наверное, — подумала Саша, — такие чувства испытывают все одинокие женщины, не имеющие рядом крепкого и надежного плеча. Или я просто ревную? Но это же глупо… с какой стати?» Впрочем, рассудительно подумала она, крепкое плечо сейчас бы очень не помешало.
Наконец она все-таки решилась позвонить Калязиной. Неизвестно из каких соображений руководитель строительства выставлял на колокольне на ночь часового. Так что, даже если ее и вычислят и нагрянут, она успеет скрыться.
Алена отозвалась сразу.
— Ты где? — обеспокоенно спросила Саша, опережая соответствующий вопрос к себе.
— Дома, — сдержанно проговорила подруга. — С тобой все в порядке?
— Да, да, — торопливо ответила Саша. — А с тобой?
— Аналогично. Не считая того, что я сейчас получила разнос от руководителя канала. Знаешь за что? За то, что запланировала на завтра командировку в Новоладожск. Хочу взять интервью у мэра. Как тебе идея?
— Ничего, — одобрила Саша. — Что нового?
— Проблем много, — ответила Алена. — И много интересной информации. Повидаться бы…
— Хорошо бы… — вздохнула Саша. — Я что-нибудь придумаю насчет места встречи.
— Не при на рожон, — посоветовала Алена. — Береги себя. Родители твои сегодня, кстати, на дачу укатили. Вместе с Мелешко. Я ему кое-что объяснила.
— Спасибо за информацию, я все поняла, — сказала Саша, отключила связь и подумала, что неплохо бы поспать несколько часов.
* * *
Ее разбудили громкие резкие голоса и шум. Она торопливо оделась и вышла из палатки. В палаточном городке царила непривычная для общины суета. Возбужденно кричали мужчины, метались от палатки к палатке женщины, и кое-где даже слышалась брань, что было и вовсе явлением для этих мирных «шатров» из ряда вон выходящим.
— Что случилось? — спросила девушка пробегавшего мимо мальчишку лет двенадцати.
— А вы посмотрите сами, — махнул он рукой в сторону холмистой местности.
Саша посмотрела, и по спине ее побежали мурашки. Чудесный пейзаж был обезображен громадными ковшовыми экскаваторами, которые расположились в беспорядке по всему пространству. Были они похожи на страшных чудовищ, зачем-то упорно клюющих землю. От их передвижений на холмах оставались безобразные следы.
— Пойдемте, — позвал ее мальчик. — Дядя Коля всю общину собирает возле колокольни.
Возле колокольни царило необычное для этих мест возбуждение. Члены общины, спокойные и доброжелательные в естественной обстановке, сейчас напомнили Саше ее соотечественников на каком-нибудь митинге девяностых годов. Мужчины, женщины и даже дети кричали, ругались и махали кулаками. В руках у некоторых были инструменты — топоры, пилы, лопаты, от этого картина была еще ужаснее. Наверное, подумалось Саше, так начинались все народные бунты. Интересно, что скажет им Николай? Поведет напролом? А ведь такое количество людей вполне могут справиться и с бульдозерами, и уж тем более с бульдозеристами.
Но Ершов не повел общину в бой, под гусеницы громадных машин. Он вышел к людям и сразу нашел нужные слова, от которых они сразу притихли и успокоились. Между прочим, он призвал мужчин продолжать работы, сообщил, что собирается отправиться в город — к высокому начальству, чтобы разобраться в ситуации, а женщин… попросил отправиться туда, где машины вгрызались в грунт.
— Я думаю, — сказал он мягко, но решительно, — вы сможете убедить этих ни в чем не повинных людей на время прекратить варварство. Постарайтесь доказать им, что задание, которое они выполняют, дано им по недоразумению. Расскажите им об истории этого места, о том, что сейчас это единственный зеленый оазис возле города. В общем, девочки, не мне вас учить. Только прошу вас, не махайте кулаками так, как вы это проделывали минуту назад.
Женщины невесело рассмеялись, но в глазах их сверкала решительность. Да, сейчас они были готовы убедить кого угодно и в чем угодно. Саша некстати подумала, что если бы их руководитель сейчас отдал иной приказ, например, лечь под гусеницы бульдозеров, они бы сделали это, не задумываясь. «Занятно, — думала она. — Ничего в нем особенного нет. И слова он говорил самые обычные, не заботясь о красноречии. Но почему-то его слушают, верят ему. Дар убеждать людей редок. Но Ершов им обладает в высшей степени».
— Как вам это удается? — спросила она, когда Николай, озабоченный, подошел к ней.
— Что именно? — удивился он ее вопросу.
— Останавливать смуту.
— Не знаю, — пожал он плечами. — По-моему это нетрудно. Главное — самому верить в то, о чем просишь людей. Вы собирались сегодня в город снова искать Брыкина. Я могу вас подвезти.
— Спасибо, — сказала Саша. — Только я теперь и не знаю, где его искать. Дома его нет, здесь он не объявляется. Я уже стала думать о чем-то… нехорошем. Вдруг он все-таки встретился с тем человеком, о котором говорил, получил документы, а его…
— Знаете что, Александра, — поколебавшись, произнес Ершов. — Я, пожалуй, дам вам один адресок. Или так — мы вместе туда съездим. Если Аркаши и там нет, то его нет вообще в Новоладожске. Может быть, он уехал в Питер. А может быть, не дай Бог, случилось, действительно, то, о чем вы думаете. Но по адресу съездить надо. Это недалеко от центра, полчаса положения не спасут, встречусь с мэром позже.
— А вы не хотите привлечь к делу новоладожского настоятеля? — спросила она. — Ведь мэр наверняка не сможет его проигнорировать.
— Если у меня совсем ничего не получится, то обязательно, — серьезно ответил Николай. — Но я не привык перекладывать на плечи других то, что могу сделать сам.
Две недели в Санкт-Петербурге пролетели незаметно. В первой половине дня они обычно ходили в какой-нибудь музей, а во второй — садились на велосипеды, которые Бьерн купил сразу же по прибытии в город, считая, что многие достопримечательности Питера стоит осматривать, крутя педали, а не ходя пешком или выглядывая из окна комфортабельного автобуса. Потому что в пешей прогулке многого не увидишь, а из автобуса любоваться городом — все равно что телевизор смотреть. Уже на третий день Фанни перестала возмущаться мусором на тротуарах, пьяными людьми у ларьков и нищими в подземных переходах. А на седьмой слово «ужасно» почти исчезло из ее лексикона. Зато словарь ее пополнился многими выразительными словами и оборотами. В основном, звучавшими по утрам из уст соседа на кухне. Лишь с двумя вещами не смогла смириться девушка — с грязью на лестничной площадке и информационными программами по телевидению. С первым она справилась достаточно простым способом — каждое утро брала ведро, тряпку и швабру, но Бьерн выхватывал все это у нее и сам мыл лестницу. Со второй проблемой справиться было труднее — телевизионщики по-прежнему выдавали негативную информацию с большим удовольствием и даже сладострастием, нежели позитивную.
— А зачем ты вообще все это смотришь? — удивлялся Бьерн, когда Фанни с каким-то маниакальным упорством каждый вечер садилась рядом с дедушкой и бабушкой перед экраном старенького телевизора.
— Я не понимаю, как можно жить без информации, — отвечала его подруга. — Но, к сожалению, русское телевидение отбирает и освещает события своеобразно. Вот посмотри: сегодня в вечерних петербургских новостях почти три минуты говорили о том, что у какого-то чиновника украли машину. Ты говорил, что в России автомобильные кражи — достаточно распространенное явление. В чем же тут новость? А вот про то, что в твой любимый городок Новоладожск скоро должна приехать комиссия из нашей экологической ассоциации, потому что там что-то не в порядке с химическим комбинатом, не сообщают. А ведь если там что-то не в порядке, значит, и здоровье петербуржцев под угрозой. И они должны об этом знать, требовать ответа от руководителей производства. Сегодня мы были на прекрасном концерте русской народной музыки в Михайловском саду. Но об этом в передаче не сказано почему-то ни слова. Зато слишком много говорят об артистке, которая уже давно не выступает: где нынче отдыхает, с кем встречается. Откуда такое внимание к частным лицам? Я не понимаю.
