– Какой в этом смысл? – недовольно спросил Жечев. – Только время потеряем.
– Думаю, смысл есть… Если Несторов убийца, то, естественно, что он подготовил себе алиби. В противном случае он не шел бы сам в наши руки. Он наверняка приготовился отвечать на вопросы об убийстве. А мы должны его обескуражить, зайти не с той стороны, откуда он ждет. Несторов или невиновен, или невероятно изворотлив. Если второе верно, мы не должны ему уступать.
Майор задумался.
– Хорошо! – сказал он наконец.
– Предлагаю поручить допрос Паргову и мне, – продолжал Димов. – Его не надо пугать, пусть лучше успокоится и потеряет бдительность.
Через десять минут Нестерова ввели в дежурку, где его ждали Димов и Паргов. На механике были черная синтетическая куртка и грубошерстные брюки темного цвета. А ботинки такие чистые, словно он только и ходил по тротуарам Перника. На голове желтый шлем и темные очки.
– Садись! – сказал Димов. – Зачем напялил шлем? У нас не гонки!
– Я думал, меня отпускают, – сказал Янко. Голос его был совершенно спокойным, казалось, он действительно верил, что его позвали сообщить об освобождении.
– Нет, на этот раз мы не спешим, – сказал Димов. – Здесь ты в безопасности.
– Мне никто не угрожает, товарищ Димов. Совесть моя чиста…
– Едва ли так уж чиста. Нам стали известны кое-какие дела из твоего прошлого. Ты был очень активным членом оппозиционного Земса.
– Всего-то! – пренебрежительно бросил Несторов. – Да мы почти детьми тогда были, товарищ Димов, что мы понимали в политике? Я думал, это забыто…
– Конечно… Если бы ничего не случилось.
– В селе, кроме Земса, другой организации не было… А отец мой состоял в земледельческом союзе…
– Ясно, за это тебя никто не упрекает. Но есть кое-что еще… В то время связь с оппозиционным центром осуществлял Кирил Кушев, хотя он и находился вроде бы в тени…
– Ничего не знаю, – сказал Несторов. – Может, и осуществлял, но я не знал об этом.
– Тут ты темнишь. Я читал его письменные показания, которые он давал перед отправкой в лагерь. В них он указывает на тебя как на своего первого помощника. К нашему удивлению, в этой компании оказался и Славчо Кынев...
– Тогда ясно! – пожал плечами механик.
– Что тебе ясно?
– Ясно, насколько эти показания правдивы. Вы сами, товарищ Димов, знаете, как давались показания в то время. Он хотел спасти свою шкуру, утопив других.
– Очень хорошо знаешь, что Кушев не такой человек… А кроме того, вы ему были нужны.
– Для чего?
– Для всего… Кушев сам признался, что спустя несколько лет после выборов он вам передал инструкцию… Я хочу сказать, – нелегальную инструкцию о начале террористической деятельности.
– Глупости! – нахмурился Несторов. – Я не получал никаких инструкций.
– Получал! – твердо сказал Димов. – Кушев сообщил, что вы получили инструкцию, но не выполнили ее. А тебе поручалось снабжение оружием.
– Мне?! – растерянно воскликнул механик. – Когда?
– Не прикидывайся забывчивым. У твоего тестя было оружие – он привез его с фронта. И решил его сохранить. Верно?
– Верно, но я к его оружию не прикасался.
– А вот в этом я сомневаюсь! – сказал Димов. – Как видно, наши органы тогда были не очень бдительны. Вскоре было совершено нападение на молодежный трудовой лагерь… Припоминаешь?
– Да, припоминаю…
– Как не припомнить? На меня произвел впечатление факт, который нельзя опровергнуть. Твой тесть по неосторожности погиб от взрыва, как записано в протоколе, сферической гранаты английского производства. Но ведь и при нападении на молодежный лагерь кидали круглую гранату английского производства.
Димов заметил, что у Нестерова словно гора с плеч свалилась.
– У моего тестя, товарищ Димов, была только одна такая граната. Она не могла взорваться дважды.
– Это ты говоришь? Но свидетелей-то нет… Может, гранат было несколько.
– Да, у меня свидетелей нет, – сказал, поморщившись, Несторов. – Но и у тебя их нет, а я точно знаю, что у тестя была только одна такая граната.
– Как бы то ни было, подозрение остается, – заметил Димов. – Если теоретически предположить, что именно ты совершил нападение на лагерь, тогда все ясно.
– Что ясно?
– Ясно, кто убийца Кушева. Вы поссорились, он пригрозил вас выдать, и тогда…
Несторов презрительно пожал плечами.
– Детские сказки… Но тогда почему вы не арестуете и Кынева? Славчо был…
Несторов внезапно остановился.
– Кем был?
– В то время тоже был человеком Кушева… Может быть, даже больше, чем я…
– Мы не можем подозревать Славчо. Он честный парень и заслужил доверие.
– А я не заслужил? Вам не найти во всем Гулеше более тихого и смирного человека, чем я. Приведите хоть один факт, когда я выступал против власти.
– Есть люди, которые умеют ловко прикидываться.
– Но, товарищ Димов, вы прекрасно знаете, что я не мог быть убийцей Кушева. В это время я находился дома. Я не мог быть сразу в двух местах.
Димов долго молчал, опустив глаза.
– И все-таки что-то сомнительное, Несторов, в тебе есть. Почему ты сегодня тайком выехал из дому?
– Как тайком?
– Конечно, тайком. Ты всегда пользуешься калиткой. А на этот раз вывел мотоцикл прямо на шоссе. И для этого открыл тяжелые ворота, в которые проезжают только легковые машины и грузовики. Зачем ты это сделал? Чтобы мы не догадались, что ты едешь в Перник?
– Просто случайность, – сказал Несторов.
– На этом свете ничего случайного не бывает.
– Ворота и так были немного приоткрыты. Вот я и решил сократить путь.
– А что ты делал в Пернике?
– Ничего особенного.
– Все-таки расскажи.
– Один клиент оставил мне мотоцикл, чтобы я сменил амортизаторы. Я их сменил и перегнал мотоцикл в Перник, как обещал клиенту. Зачем человеку пускаться самому в утомительный путь? Окажу ему услугу – он ко мне обратится и во второй раз.
– Как зовут клиента?
– Спас Рангелов. Живет на Околчице, дом два.
– Ты ему передал мотоцикл?
– Ему лично. Он очень, обрадовался, заплатил даже на лев больше.
– Ладно, а почему ты не вернулся с первым же поездом в Гулеш? В четыре часа есть поезд, тебе это хорошо известно.
– У меня в Пернике были дела. Я хотел купить два подшипника в магазине запасных частей, а магазин открывается в четыре. Так что пришлось ехать следующим поездом.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Все.
Димов нажал кнопку, на пороге появился дежурный.
– Уведи его, – сказал Дамов. – В отдельную камеру.
Несторов с испугом посмотрел на Димова.
– Но за что, товарищ Димов? Что я сделал?
– Ничего, разумеется. Я ведь тебе сказал, я опасаюсь за твою жизнь. У нас, по крайней мере, будешь в безопасности.
Несторов уловил в словах Димова иронию.
– Это, товарищ Димов, полное беззаконие. Только из-за подозрения, абсолютно без доказательств? Вы разве не верите моей жене, что я был дома?
– Ступай в арестантскую для нашего спокойствия, – примирительно сказал Димов. – Знаешь, я сам уже не пойму, кому верить, кому нет…
Оставшись с Парговым, Димов задумчиво усмехнулся.
– Ты веришь, что у него и на этот раз есть алиби? – спросил, нахмурившись, Паргов.
Димов с удивлением посмотрел на него.
– Как я могу не верить? Но другой вопрос: действительно ли все было так, или они с клиентом договорились. Этого Спаса Рангелова нужно как следует проверить. Если он окажется честным человеком, тогда будет ясно, что Несторов не убийца.
– Ты хочешь сказать, что у нас опять пустые руки?
– Нет, этого я не хочу сказать. Откровенно говоря, Несторов заставил меня кое в чем усомниться.
– У меня все в нем вызывает сомнение.
– Послушай… Когда я сказал, что в молодежный лагерь была брошена английская граната, он встретил это с очевидным облегчением. Ты заметил?
– Нет, не обратил внимания.
– А я это ясно увидел. И спросил себя: почему?
– Он тебе ответил.
– Погоди, не спеши. Ты же понимаешь, что я импровизировал, проверяя одну из своих гипотез. Хорошо, мы действительно не знаем, какую гранату бросили в молодежный лагерь. Но откуда ему известно, что она не была круглая? Английская?
– Может, действительно у его тестя была только одна такая граната?
– Согласимся с этим. Но в мире есть миллионы таких гранат. Почему нападение не могло быть совершено с помощью другой такой же гранаты? А кроме того, Несторов очень хорошо знает, что никому не известно, сколько именно этих гранат было у его тестя. Тогда почему он так обрадовался?
– Да, действительно, в этом что-то есть, – пробормотал Паргов.
– Вот тебе достоверное объяснение. Несторов знает, что в лагерь была брошена не такая граната, потому что сам участвовал в нападении. Он сразу понял, что я импровизирую, обманываю. Это не могло его не обрадовать. Ему стало ясно, что у меня одни подозрения и никаких доказательств. И сразу ощутил твердую почву под ногами.
