После того как Анатолий Петрович Чистяков стал обладателем ценной информации по поводу предстоящего покушения на Ольгу Кузнецову, он сразу же поднял всех своих людей. Информации было негусто, но все-таки что-то было. Кастет обещал устроить «несчастный случай» и устроить его быстро. Значит, исполнителя надо было искать в его ближайшем окружении. Подняли досье его постоянных ликвидаторов, отбросили снайперов. Наиболее вероятной кандидатурой оказался Алексей Игнатьев, кличка «Мышка», хороший автомеханик, автоугонщик, большой специалист по ДТП. Чистяков прикрепил к нему двух оперативников-наружников, которые, сменяя друг друга, курсировали возле подъезда хрущевской пятиэтажки, в которой жил Игнатьев, или курили на скамейке в скверике, откуда этот подъезд просматривался. Телефон Игнатьева тоже был поставлен на прослушивание.
Шел час за часом, Игнатьеву никто не звонил, сам он на улицу не выходил, из его квартиры доносился «тяжелый металл». У Чистякова возникло уже подозрение, что оперативники упустили объект, и он решил рискнуть – приказал одному из наружников набрать номер Игнатьева из ближайшего телефона-автомата. Игнатьев снял трубку, оперативник спросил Таню, извинился и дал отбой. Было похоже, что Игнатьева к операции не подключают.
Чистяков почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля, и занервничал. Он срочно отправил еще двух людей в тот дом на Шпалерную, где фирма сняла квартиру для Ольги Кузнецовой. Ольга находилась во временном офисе фирмы, и в квартире никого не должно было быть; но как раз в ту минуту, когда оперативники поднялись на четвертый этаж, чтобы осмотреться и занять позиции для наблюдения, из Ольгиной квартиры спокойно вышел бледный худощавый мужчина в черном пальто, ондатровой шапке и с кейсом в руке. Времени на раздумья и принятие решения не было, надо было задерживать незнакомца для выяснения личности. Один из оперативников шагнул к нему, собираясь попросить документы, но тот вытащил из кармана пистолет и выстрелил почти в упор. Бронежилет спас парня от верной смерти, но выстрелом его отбросило к стене, и от страшного удара в грудь потемнело в глазах. Напарник успел перехватить руку преступника, завел ее за спину и отобрал оружие. Надев на киллера наручники, он вызвал подкрепление. Второй оперативник пришел в себя, и вместе с подоспевшими коллегами они осторожно проникли в квартиру. Внутри стоял сильный запах газа. Быстро пройдя на кухню, оперативники открыли окно. Все краны газовой плиты были открыты, а на полу лежал небольшой брикет пластиковой взрывчатки с радиоуправляемым детонатором. В кейсе у задержанного обнаружили пульт управления взрывателем. Картина покушения стала ясна: Ольга должна была войти в квартиру, наблюдающий за дверью киллер нажимает кнопку – и имеет место еще один случай взрыва в результате утечки газа, как минимум с одним смертельным исходом.
Киллер держался спокойно, на вопросы не отвечал. Личность его установили быстро. Он был одиночка. Когда-то служил механиком на корабле, откуда и вынес кличку «Чиф». Ни к одной из криминальных группировок не примыкал, умудряясь балансировать между ними как канатоходец. Заказчика, конечно, киллер не назвал, но Чистяков в этом и не нуждался: он прекрасно знал, кто этот заказчик.
Надежда лежала без сна, поддавшись тоскливым мыслям. После той жуткой сцены с Рубцовым и Маринкиным письмом прошло несколько дней. Она вспомнила, как в тот вечер Сан Саныч притащил ее полуживую домой, усадил на диван, сам сел рядом, обнял.
– Как ты себя чувствуешь?
– Ужасно. Ох, Саша, как я испугалась!
– А что это за письмо было, что он искал?
Она рассказала ему про Людочку, про справочник и про то, как она спрятала письмо под стекло, а потом подменила листок.
– Так ты, выходит, нарочно его спровоцировала?
Она покаянно закивала головой.
– Ну что, ты по-прежнему мне не веришь?
– Да нет, Надя, теперь я вижу, что ты была права и насчет Володи, и насчет той женщины-стоматолога… А ты хоть понимаешь, что если бы я не пришел, он бы и тебя мог?
– Да ну, голыми руками, что он, Шварценеггер, что ли? – Тут она вспомнила абсолютно белые бешеные глаза Рубцова и вздрогнула.
– Что же теперь делать?
– Нечего нам делать, тут Рубцов прав, никаких доказательств у нас нет. Письмо он забрал, да ты сама говорила, что имени-фамилии в том письме не указано было. Ну, расскажу я следовательше моей про Рубцова, а в доказательство твои бумажки увольнительные приведу? И станет ли она вообще со мной разговаривать, может быть, я у нее все еще на подозрении!
– Рубцов к Володе Тихонову часто ходил на работе, все подтвердят.
– А он и не будет отказываться: да, ходил, по-приятельски, и дома у него, скажет, бывал, а что такого? А вот зачем ты туда потащилась, хотел бы я знать? Ведь если бы тебя там не было, можно было бы попытаться как-то в милицию обратиться. А так небось и отпечатки твои там везде, и соседи тебя видели, никто тебе ни в чем не поверит.
– Ты со мной так разговариваешь, как будто я одна во всем виновата.
Он опомнился, погладил ее по голове.
– Ну, извини, я тоже перенервничал. Она обняла его и сказала куда-то в плечо:
– Саша, не уходи, оставайся у меня насовсем.
– Ну вот, как тебя этот подонок напугал, боишься одна в квартире находиться.
– Нет, правда, я без тебя не могу. Он взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.
– А утром опять от всего отопрешься, скажешь, что ничего не говорила.
– Да нет, что ты, – как-то неуверенно ответила Надежда.
С тех пор Надежда боялась. Видя, что она вздрагивает от каждого шороха, перестала спать, потеряла аппетит, Сан Саныч все больше мрачнел.
Надежда тихонько пошевелилась, он вздохнул.
– Я тебя разбудила, прости.
– Да нет, я не спал. Скажи, Надя, ты можешь достать домашний телефон Рубцова?
– Конечно, могу, а зачем тебе?
– Я хочу поговорить с его тестем.
– Что, ты хочешь все рассказать ему по телефону?
– Нет, я хочу условится с ним о встрече, а с глазу на глаз все ему рассказать.
– Ты считаешь, он будет тебя слушать?
– Я должен попробовать.
– Саша, не надо, если ты из-за меня, то я уже не боюсь, я привыкну. Сашенька, ведь у них там свои методы, ну сам подумай, кто мы им? Да тесть этот начальник какой-то крупный, станет он из-за какого-то разговора с посторонним человеком что-то в своей семье менять! А тебе неприятности может устроить огромные.
– Ну, Надя, что они мне такого сделают? Все-таки времена теперь другие. С работы выгонят? Ну так пойду в депутаты.
– Ты все шутишь, а я боюсь.
– Хватит бояться, давай рискнем. Она совсем не узнавала его. Тот ли это человек, с которым она проработала бок о бок почти год? Можно ли поверить, что это он строго следил за дисциплиной, изводил всех своей въедливостью, придирался к мелочам и от одного взгляда на его бледное неулыбчивое лицо у нее сводило скулы? Как же он успел так измениться и почему? И замечают ли это окружающие или только она одна? И что вообще с ней происходит? Неужели на старости лет она влюбилась, как последняя дура? Надо срочно брать себя в руки, но нет сил и, по правде говоря, совсем не хочется.
– Что ты так на меня смотришь, а, Надя?
– Хорошо, давай рискнем, с тобой я готова куда угодно.
Он посмотрел недоверчиво, но промолчал.
На следующее утро они выработали план действий. Надежда собралась с мыслями, вспомнила о разговоре с Люсей Поливановой, рассказала Сан Санычу, что есть у нее приятельница, которая живет с рубцовским тестем в одном доме и все знает про него и семью.
– Нам нужно позвонить, когда тесть этот, Купцов, дома один будет, потому что, если вся семья дома, то он к телефону не подходит. Вот в субботу утром Рубцов тещу везет по магазинам, и жена часто с ними ездит, она всю неделю дома сидит, ей скучно, а сейчас Новый год скоро, подарки всем надо покупать. А пасынок если дома, то сидит в наушниках, музыку слушает и к телефону в жизни не подойдет.
Утром в субботу они, как шпионы, заняли пост во дворе дома на Тверской. Вот Рубцов подогнал машину, вышла теща необъятных размеров, потом низенькая полненькая помоложе, очевидно, жена. Дамы погрузились, машина тронулась. Сан Саныч дернул Надежду за воротник, чтобы не высовывалась из-за угла. Не хватало еще, чтобы их увидели. Машина отъехала подальше, тогда они вышли из-за угла и не спеша, под ручку двинулись к ближайшему телефону-автомату. Сан Саныч набрал номер, ответил низкий мужской голос.
– Николай Степанович?
– Да, я вас слушаю.
– Моя фамилия Лебедев. Я работаю в том же отделе, что и ваш зять, Андрей Рубцов. У меня есть кое-какая информация, я бы хотел, чтобы вы с ней ознакомились.
В трубке молчали.
«Ой, плохо, – пронеслось в голове у Надежды. – Этот Купцов еще решит, что мы его шантажировать хотим. Сейчас он трубку повесит, а Саша уже свою фамилию сказал, ой, плохо!»
– Что вы хотите? – раздался голос на другом конце провода.
