– Девушка, я извиняюсь, а шортики на вас настоящие или просто так нарисованные? Позвольте полюбопытствовать?
«Каким же образом он намерен любопытствовать?» – почему-то мелькнуло в голове прежде всего, а в следующее мгновение Женя уже получила ответ, ощутив на бедре горячую руку. Вспыхнула от ярости, но выразить ее никак не успела, даже развернуться не смогла самостоятельно – была резко повернута и сдавлена в объятиях, которые сопровождались воплями:
– Женька, радость моя, наконец-то! Ну дай же я тебя пообнимаю, истосковался – сил нет!
Ее и впрямь обнимали, тискали, ощупывали, целовали, да так стремительно и напористо, что Женя даже не успевала оказывать сопротивление. Да и эти, с позволения сказать, объятия не давали ни вздохнуть, ни охнуть, ни вскрикнуть протестующе, ни тем паче вырваться. Все, что она смогла, – это увернуться от горячих губ, назойливо рвущихся к ее губам, однако тотчас сильная ладонь нажала на ее затылок так, что Женя влипла лицом в крутое плечо, а голос насильника жарко выдохнул в самое ухо:
– Спокойно! Я от Грушина. Да не дергайся, за нами могут следить. Подыгрывай мне, ну!
Мгновенное обострение умственных способностей в критических ситуациях – непременное свойство всякого мало-мальски приличного детектива.
– Олег! – завопила Женя на весь накопитель и, надо полагать, на все прилегающие окрестности. – Наконец-то!
Больше ничего не удалось прокричать, потому что Стрельников влепил-таки ей в губы звучный чмок, а потом, очевидно, сочтя, что встреча-прикрытие проведена достаточно убедительно, поволок Женю к выходу, одной рукой подхватив сумку, а другой обнимая девушку за плечи так, что она болталась где-то под мышкой своего неожиданного знакомца.
«Такой же, как я», – сказал Грушин. Ну, это он крепко ошибся! Женя, которую ростом бог не обидел, старалась пореже появляться перед начальством на высоких каблуках, чтобы не взирать на уважаемого человека сверху вниз. А в этом Стрельникове не меньше ста девяноста сантиметров! И хватка медвежья!
Между тем на нее снова обрушились солнце, ветер и разноголосица площади. Впрочем, теперь черноглазые таксисты сторонились вывалившейся из накопителя парочки и не спешили предлагать свои услуги, так что Олег беспрепятственно доволок свою добычу до изрядно потрепанной «Тойоты» и начал открывать дверцу. Наконец-то Женя смогла отстраниться, и она сразу поняла, почему юго-восточные люди так старательно держались в стороне.
Это же настоящая белокурая бестия! Не громила – скорее сухощавый, худой, и вид более интеллигентный, чем боевой, однако что-то такое угадывается в резких чертах… что-то опасное: если не угроза, то недвусмысленное предостережение – ну а в силе этих ручищ Женя сама смогла убедиться. Волосы светло-русые, глаза серые. И не старше тридцати лет. Да уж, Грушин сделал себе явный комплимент. «Почти как я!» А может быть, это вовсе и не Стрельников никакой?!
– Секундочку! – выставила Женя ладонь, пытаясь воспротивиться напористому встречающему, который уже пытался запихнуть ее в «Тойоту» – почему-то с левой стороны.
– Что такое? – с преувеличенным вниманием глянули на нее смеющиеся глаза.
– Во-первых, почему вы сажаете меня за руль? Я ни разу не водила «Тойоту», да и города не знаю совершенно. Во-вторых, вы правда Олег Стрельников?
– Ч-черт! – Он звонко шлепнул себя по лбу. – Конечно, вы совершенно правы. Надо сперва удостовериться, кто есть кто.
Уперся в Женю указательным пальцем, и серые глаза, прищурясь, приобрели мрачно-стальной отлив (наконец-то проступило хоть малое сходство с Грушиным!).
– Вы и правда Евгения Кручинина, протеже Димки Грушина, директора частного сыскного агентства «Агафья Кристи», Нижний Новгород? Отвечайте быстро и откровенно, это в ваших интересах!
– Что-о?! – возмущенно протянула Женя. – Вы спрашиваете, как меня зовут?! А… а почему же вы меня только что лапали, как дорогую подругу, если даже не были уверены, с кем целуетесь?
Олег легкомысленно пожал плечами, и выражение сурового следователя спорхнуло с его лица.
– Ну, не часто увидишь такую форму одежды, – весело признался он. – И если я сомневался, то лишь самую малость. Во-первых, товарищ Грушин сообщил основные ваши приметы под грифом «Это что-то особенное!». Особенное, согласен. Во-вторых, я хотел проверить еще одну информацию.
Он многозначительно умолк.
– Какую же? – забеспокоилась Женя. – Проверили? Долго мы еще здесь стоять будем?
– Проверил, но пока не до конца, – загадочно ответил Олег. – Но вы правы. Пора двигать. Да садитесь, садитесь!
Женя робко опустилась на сиденье, но руля перед собой не увидела. За рулем оказался Олег, сидевший справа от нее.
– Правостороннее управление вроде бы запрещено? – сухо поинтересовалась она.
– Ну, в России много чего запрещено! – легкомысленно отмахнулся Олег, включая зажигание. – Для дальневосточников сделали поблажку, потому что практически все мы тут ездим на японском «секонд-хенде», а в Стране восходящего солнца движение, как известно, левостороннее. Ну, поехали, что ли?
В Хабаровске, однако, движение было отнюдь не левостороннее, и Женя, сидя с непривычной стороны, чувствовала себя ужасно неуютно. Однако Олег вел свою «Тойоту» удивительно изящно. Она была словно маслом смазана, потому что легко вклинивалась в поток автомобилей – и правда, сплошная подержанная Япония! – и обгоняла всех.
Дорога от аэропорта до города заняла минут десять. Сначала потянулись типичные безликие кварталы, а потом «Тойота» вдруг оказалась на такой зеленой, просторной, тенистой улице, что у Жени дух захватило от восторга.
– Вы очень устали? – спросил Олег.
– А что, предлагаете покататься? Я с удовольствием.
– Нет, по Хабаровску лучше пешком походить, город-то маленький. К тому же основные достопримечательности – парк и набережная, а там проезд запрещен. Так что экскурсия впереди. А сейчас… – Он глянул смущенно. – Я просто хотел кое-куда зарулить. Понимаете, решил купить одну вещь, а посоветоваться не с кем. Приятели мои народ суровый, немногословный, от них толку не будет. А тут внимательный, не побоюсь этого слова, женский взгляд. Сразу скажете, как эта вещь на мне смотрится. Вернее, я в ней.
«Ого, наш герой эгоцентричен! – подумала Женя неприязненно… или не очень неприязненно? – Впрочем, чего ждать от человека с такой внешностью? Как говорила Глюкиада, умри, Голливуд! Молодой Грегори Пек, только светлый вариант. Улучшенный светлый вариант!» – не могла не признать она, поскольку всегда была склонна к справедливости.
– Ну что же, давайте заедем в ваш универмаг, – согласилась Женя, проникаясь обычным женским любопытством.
– Это не совсем универмаг. Скорее частная лавочка.
– Бутик, что ли?
– Ну… как посмотреть, – после некоторого раздумья ответил Олег и свернул в боковую улицу, испятнанную солнечным светом, пробивавшимся сквозь густую завесу ветвей. Похоже было, что автомобиль плывет в прозрачной зеленоватой воде, пронизанной солнцем.
«Как хорошо! – с внезапным приливом щемящего счастья подумала Женя. – Как же здесь чудесно!»
Однако восторженное настроение исчезло так же внезапно, как и нахлынуло, потому что Олег подвел машину к приземистому одноэтажному зданию с надписью на фасаде, сделанной черно-золотистыми буквами: «Бюро ритуальных услуг «Танатос».
Надежда, что искомый бутик притулился с торца этого зловещего заведения, улетучилась в ту же секунду, как Олег стремительно вошел в дверь под мрачной вывеской. Жене ничего не оставалось, как последовать за ним.
Она никогда не бывала в учреждениях такого рода. Однако бюро ничуть не походило на морг, чего бессознательно опасалась Женя. Пахло почему-то ладаном, как в церкви, и сандаловыми курительными палочками.
Холл, оформленный в изысканных черно-белых тонах, оказался пуст: ни посетителей в креслах у камина, ни приемщицы (или как там они называются в похоронных бюро?) за изящным письменным столиком.
Огляделись. Из холла в разные стороны вели несколько дверей, и Олег, на мгновение сделав стойку, вдруг ринулся в одну из них, сделав Жене знак следовать за собой и успев при этом приложить палец к губам.
Предупреждение оказалось своевременным, потому что они очутились в просторной зале, сплошь заставленной гробами… к счастью, пустыми!
Это была грандиозная выставка последних пристанищ человека. Женя не то что никогда не видела ничего подобного – даже вообразить не могла такого разнообразия гробов, от самых простых, сосновых, белых, тщательно оструганных, до великолепных, полированных, сверкающих: красного, черного, бог весть вообще какого-нибудь палисандрового дерева. Они были усыпаны сверкающими заклепками, ручками, скобками, уголками, плюмажами, кистями, жгутами и разными прочими прибамбасами, название которым Женя затруднилась бы подобрать.
