«Скорей всего, что это и есть знакомый нашего гида», – решила я.
Мне он не показался симпатичным. Мелкие черты лица, близко посаженные, как у хищника глаза, узкие брезгливо поджатые губы – типичный образ карьериста, считающего, что каждого есть за что посадить.
– Мигель Сантос, – представился офицер. Далее его слова нам переводил Альберто. – Мы сейчас поедем в полицейский участок. Там с вас возьмут показания.
– Какие показания? – заволновалась Алина, сообразив, что с этим типом шутки плохи, посадит без суда и следствия. Возможно испанские тюрьмы лучше российских, но сидеть все равно не хочется. – Мы ничего не знаем. Мы ничего не совершали. Мы спали в номере. Нас разбудил вот этот человек, – Алина ткнула пальцем в Альберто, причем так, что тот поморщился. Острый ноготь вонзился в грудь, проткнув рубашку.
– Садитесь, – раздраженно сказал он, открывая перед нами дверь и растирая уколотое место.
Меня и Алину запихнули на заднее сидение, и, включив на крыше полицейской машины мигалку, повезли в отделение. По дороге ни о чем нас не спрашивали. Молчали и мы, боясь, что Альберто может переврать наши слова. За последний день он очень изменился, превратившись из доброжелательного парня в самого настоящего монстра.
Я все еще не могла ему простить своего падения в лужу – посреди площади, на глазах многочисленных туристов. А эта последняя его выходка? Как ему пришло в голову заподозрить нас в организации ограбления?
По прибытию в отделение нас привели к следователю. Перед тем, как войти в кабинет, Алина шепнула мне на ушко:
– Надо требовать адвоката, переводчика и чтобы обязательно сообщили в посольство.
Я немного успокоилась, увидев за столом седовласого мужчину с добродушным лицом – значит, мы не будем общаться с одним только Мигелем, который, кстати, Алине не понравился еще больше, чем мне.
Письменных столов в кабинете было два, и оба стояли вдоль одной стены. Напротив столов стоял ряд стульев. Мужчина жестом пригласил нас сесть. Что мы и сделали. Мигель занял свободный стол, а Альберто пристроился через стул от меня.
– Прежде чем нас начнут спрашивать, – Алина посмотрела на Альберто, – переведите им, что нам нужен адвокат и переводчик.
– А я вас как переводчик больше не устраиваю? – насупился Альберто.
– Нет, – отрезала Алина. – Вы свои домыслы выдали за действительное. Вы нас подставили и оболгали!
– Я? Вы меня не правильно поняли! – пошел на попятную Альберто. Его лицо стало фальшиво доброжелательным.
– Мы вам не верим. Больше мы ничего не скажем.
Альберто долго объяснял по-испански, почему мы не хотим разговаривать. При этом он неловко пожимал плечами и смущенно отводил глаза в сторону, совсем как нашкодивший мальчишка, который и рад бы исправить ситуацию, но не знает как.
Все это время Алина, плотно сжав губы, отрицательно качала головой. «Говорить не буду», – так следовало ее понимать. Я с безразличием таращилась в окно, что могло означать следующее: «Мы свои требования выставили. Без адвоката слова из нас не вытяните».
Седой мужчина вздохнул и потянулся к телефону. Я могла лишь догадываться о том, что он попросил вызвать к нам адвоката и переводчика. Потянулись долгие минуты ожидания. Мигель несколько раз выходил и возвращался. Седой – так мы окрестили второго полицейского – листал бумаги. Альберто с недовольным видом сидел рядом с нами.
Приблизительно через час в кабинет вошли двое: мужчина со скучным лицом и толстушка лет сорока.
– Я ваш переводчик, – с легким акцентом сказала женщина. – Маня зовут Мария. А это ваш адвокат. Сеньор Родригес.
Адвокат склонил голову и сел на свободный стул рядом со мной.
Седой заговорил.
– Моя фамилия Куартеро. Я веду дело о незаконном проникновении на территорию музейного комплекса Альгамбра. Не знаю, зачем вам понадобился адвокат, но это ваше право, – перевела Мария. – Вы вызваны сюда, как свидетели. Сеньор Альберто пообещал, что вы поможете нам в кое-чем разобраться.
– Свидетели? – Алина повернула голову к Альберто. Она буквально пригвоздила его взглядом к стулу. – Сначала вы говорили, что мы… – она осеклась, побоявшись произнести слово «преступницы». А вдруг этот Куартеро передумает и переведет нас из разряда свидетелей в разряд преступников? – Вы просите у нас помощь? И для этого привезли?
– Ну да, а вы что подумали? – удивился Куартеро.
Моя подруга приосанилась
– Х-ммм, – хмыкнула она и, гордая оказанным доверием, пообещала: – Все что в наших силах сделаем.
Я тоже расправила плечи и с облегчением вдохнула – кажется, никто нас не собирается здесь задерживать. Нас пригласили для разговора, нормального человеческого разговора. Это Альберто ввел нас заблуждение, изрядно подпортив нам нервную систему.
«Но почему он так себя повел? Что произошло? Недоразумение? Трудности перевода? Или за его поступком что-то стоит? Что? Обида? Мы говорили при нем, да недоговаривали. Скорей, что именно так. Им движет обида. Он подумал, что он пешка в наших руках, что мы его используем», – решила я и наклонилась вперед, чтобы взглянуть в глаза парня.
Альберто сидел со строгим выражением лица, я поняла, что пока нам расслабляться не стоит, и вновь насторожилась. Склонив голову к уху подруги, тихо зашептала:
– Особенно язык не распускай. Взвешивай каждое слово. И вообще, меньше говори, больше слушай. Возможно, что на нас проверяют избитый полицейский прием. Бывают «добрые» следователи, а бывают и «злые», но делают они одно дело – сажают преступников за решетку. Адвокат, как пить дать, постава, – я скосила глаза на сеньора Родригеса. Тот сидел с отрешенным лицом, совершенно не вникая в происходящее.
Алина кивнула, мол, поняла.
– И о чем вы хотели, чтобы мы вам рассказали? – придав лицу простецкое выражение, спросила она. – Хотелось бы знать, из-за чего или из-за кого нас сюда привезли?
– Ох, – тяжело вздохнул Куартеро. – Вчера вечером на пульт полицейского отделения поступило сообщение. Даже не одно, а два. Сначала позвонил мужчина и на ломаном испанском языке сказал, что в музейный комплекс Альгамбра пробрался неизвестный. Сказал и быстро повесил трубку. Мы восприняли это сообщение, как шутку. Голос был похож на детский. Говорили неуверенно, с ошибками, как будто человек только-только стал изучать испанский язык. Через два часа, за час до полуночи позвонила женщина. Она тоже говорила на испанском языке с большим трудом. Эта женщина предупредила, что сегодня ночью должны ограбить музей, и даже сказала, в каком месте это произойдет. Оба звонка были сделаны с уличных автоматов.
– Женщина? – насторожилась Алина. – Ее задержали?
– Нет.
– Значит, ограбления не было?
– Все на месте, но в одном из помещений задержали мужчину с полным набором инструментов, которые можно причислить к воровскому инвентарю. Кстати сказать, этот мужчина русский. Вы ведь тоже русские?
– Да. Но к этому типу мы не имеем никакого отношения, – в один голос сказали я и Алина.
– Вы даже не хотите на него взглянуть? – удивился Куартеро. – Может, узнаете?
– Взглянуть-то, конечно, можно, – протянула Алина.
Куартеро открыл папку, лежащую перед ним на столе, и через Мигеля протянул нам две фотографии. Мужчина был запечатлен в анфас и в профиль. Судя по фотокарточке, ему было около тридцати лет, может, чуть больше. Волосы коротко острижены, темные. Глаза скорей всего карие, злые. Губы узкие, плотно сжатые. Выражение лица недовольное.
«А чему собственно радоваться, если теперь ему тюремный срок светит? Толку то из того, что ничего не вынес? А ведь мог, если бы ни честные граждане, позвонившие в полицию», – думала я, пытаясь понять, что было в голове типа, когда его фотографировали в полицейском участке.
– Нет, мы с ним не знакомы, – мотнула я головой. – А как зовут этого красавца?
– Он не говорит. Документов при нем нет. Так же, как вы, попросил адвоката, переводчика и работника посольства. А еще захотел реализовать право на телефонный звонок.
– Надеюсь, вы ему дали воспользоваться телефоном? – спросила Алина. – Ведь по тому, куда он позвонил, можно было вычислить, кто он.
– Да, мы дали ему позвонить, но только по Испании. Он возмущался, а потом позвонил в отель «Хуан Мигель», но никто ему не ответил.
– А кто жил в этом номере? На кого он выписан? Вы проверили?
– На Иванова Игоря Николаевича. Номер двухместный. С Ивановым проживала девушка, она не была зарегистрирована, но горничная ее неоднократно видела. Высокая блондинка, красивая. Мы предъявили служащим отеля фотографию преступника. Они опознали Иванова.
– Значит, преступление пытался совершить Иванов?
– Мы не сомневаемся, что поймали преступника, но он не Иванов. При обыске мы нашли в номере паспорт, который был выписан на фамилию Иванов. Документ старого образца. Фотография в нем вклеена, вернее переклеена. Скорей всего, что документ фальшивый.
