– Алан устанавливал сантехнику практически в каждом доме на нашей улице, – закончил Джим. – Мне он никогда особо не нравился, но я уверен, что этот человек безобиден.
– У Алана Арчера уже были приводы в полицию, – сказала инспектор, когда Джим закончил. – Когда ему было восемнадцать лет, он обвинялся в нападении с нанесением телесных повреждений. Я читала его досье. Он был в пабе и избил человека бутылкой.
– Алан отбывал срок?
– Он настаивал на том, что это самозащита, – сказала инспектор Скиннер. – И утверждал, что ограждал свою подругу от нежелательного внимания. Жюри присяжных приняло его сторону.
– Это было давно, – заметил Джим.
– Верно, – согласилась женщина.
– В другой жизни. Люди меняются.
– Да.
– Я скептически отношусь к виновности Алана, – сказал Джим.
– Есть еще кое-что. За неделю до смерти Поппи Алан положил пятьсот фунтов на ее счет.
Инспектор протянула Джиму распечатку с банковского счета.
– Это все меняет.
– Так и есть. Кроме того, его ДНК есть на теле жертвы. Возможно, мы наконец поймали убийцу.
– Возможно, – осторожно ответил Джим.
– Сначала я хочу взять показания у Бруно. Может быть, это натолкнет меня на какую-то мысль. Я намерена получить признание еще до вечернего чая! Сегодня день рождения у моей младшей дочери, и я обещала испечь на ужин рыбный пирог.
Кто-то постучал в дверь. Вошел молодой офицер с перебитым носом. Он слегка наклонил голову и сказал, немного поколебавшись:
– Эксперты закончили, мэм…
– И?! Продолжайте!
– Отпечаток на кухне Раттеров принадлежит Алану Арчеру.
Комната для допросов, в которую привели Бруно, произвела на него благоприятное впечатление. Здесь было записывающее оборудование, одностороннее стекло, а также присутствовал его отец. Все это подтвердило мысль мальчика о том, что он поднялся по иерархической лестнице.
– Прежде всего я хочу напомнить тебе о законе! – начала инспектор Скиннер голосом, который Бруно счел одновременно волнующим и пугающим. – Сокрытие информации о преступлении является нарушением закона! Я уже напоминала тебе об этом, когда речь зашла о сообщениях с автоответчика Поппи Раттер. А теперь мы узнаём, что ты видел Алана Арчера возле дома Раттеров в ночь убийства. Ты мне нравишься, Бруно. Правда, нравишься. Но если во время этого разговора я хотя бы заподозрю, что ты лжешь, я безо всяких колебаний привлеку тебя к ответу! А это, как тебе известно, исключит для тебя любую возможность работать в дальнейшем в полиции.
Мальчик изучил ее лицо, ища правду в карих глазах, обрамленных длинными ресницами.
– Понимаю, – ответил Бруно самым серьезным тоном.
– Хорошо. А теперь рассказывай, что ты видел!
Бруно пролистал блокнот и объяснил, что находился тогда в полусонном состоянии.
– Я видел, как около полуночи Алан Арчер вошел в дом Раттеров.
– Через входную дверь?
– Да.
– И как же ему это удалось?
– Я точно не знаю, но мне известно, что у него есть запасной ключ от дома номер двенадцать! Он лежит в вазе на каминной полке.
Инспектор сделала пометку.
– Ты видел, как Алан выходил из дома?
– Нет.
– Что еще ты можешь рассказать об Алане Арчере?
– Много чего, – произнес Бруно, откашлявшись.
– Это не игра! – напомнила инспектор Скиннер.
Мальчик заметил, как в уголках ее глаз обозначились «гусиные лапки»: безнаказанность гарантирована!
– Он извращенец, помешанный на женском бюсте! Каждую неделю у него бывают по крайней мере две проститутки!
– Бруно! – воскликнул Джим. – Довольно!
– У меня есть доказательства, – невозмутимо ответил мальчик.
– Продолжай, – вздохнула инспектор.
– За последние несколько месяцев я наблюдал за молодыми женщинами, которые в разное время приходили к Алану. Чаще всего каждая женщина была одна или в компании подруги.
– Этого недостаточно, чтобы делать столь драматические выводы.
– Кроме того, – продолжил Бруно, игнорируя протест отца, – в доме у Алана полно изображений бюстов! Вы сами видели картины и скульптуры в гостиной. Когда Алан готовил чай, я обыскал ящики под телевизором. Там полно фотографий: груди маленькие, черные, белые, похожие на яичницу!
Джим издал звук, напоминающий свист, который раздается, когда воздух выходит из шарика.
– Еще что? – спросила инспектор Скиннер.
– На одной из фотографий была Поппи Раттер. И тоже обнаженная до пояса. Это фото у меня с собой. – Бруно протянул фотографию женщине-полицейскому.
Инспектор Скиннер изучила изображение, а затем дала фото Джиму.
– Ты взял это в комнате Алана Арчера? – спросила она у Бруно.
– Да.
– У нас с тобой состоится серьезный разговор! – возмущенно произнес Джим.
Инспектор Скиннер просмотрела свои заметки и поинтересовалась:
– Что еще тебе известно об Алане Арчере?
– Посреди ночи он грузил в машину какие-то прямоугольные свертки.
– Хм, – протянула инспектор, переглянувшись с Джимом. – И как ты думаешь, что там внутри?
– Они слишком маленькие, чтобы там могли быть трупы.
– Бруно! – взревел Джим. – Хватит!
– Я не успел обыскать второй этаж его жилища, – продолжил мальчик, спеша все рассказать. – Могу лишь посоветовать обыскать дом Алана от пола до потолка. В книгах часто встречаются упоминания о соседях со странными пристрастиями. Может быть, Алан продает самодельные увеличители для груди? Но о женских бюстах он знает много, это точно!
– Как раз сейчас моя команда обыскивает его дом, – сказала инспектор.
– Правильно, – кивнул Бруно. – Отличная работа.
Через несколько минут инспектор Скиннер и Джим вышли из комнаты, явно для того, чтобы обсудить гениальность Бруно и моральное падение Алана Любопытного. Мальчик сидел, раздумывая о том, сколько же людей сейчас разглядывают его через стекло.
Когда инспектор Скиннер вернулась, на ее лице не было и следа материнского участия.
– Я тебя спрошу в последний раз, – сказала она, присаживаясь. – Скрываешь ли ты какие-либо обстоятельства смерти Поппи Раттер? И, прежде чем ты ответишь, Бруно Джеймс Глью, должна предупредить: если твои слова окажутся ложью, я лично прослежу за тем, чтобы ты предстал перед судом!
Инспектор Скиннер была посвящена в бо́льшую часть деталей расследования. Единственное, что Бруно утаил, – запись с камеры на кошачьем ошейнике, зафиксировавшей ссору в понедельник. Кроме того, мальчик умолчал о том, что ему удалось установить личность Лимонного Шербета.
Бруно убеждал себя, что настоящие детективы – авантюристы и устанавливают собственные правила.
– Это серьезно, Бруно! – добавил отец. – Отвечай честно! Если ты еще что-то утаил, самое время об этом рассказать.
– Я рассказал все, что знал! – дерзко ответил мальчик.
Кабинет инспектора Скиннер был похож на магазин канцелярских товаров. Ее стол был пугающе опрятен. Джим восхитился встроенным автоматом с водой, контейнерами для скрепок, рассортированных по размерам, механической точилкой, ламинатором.
Вдоль стен стояли стеллажи с многочисленными коробками, в которых хранились файлы. Все были одинакового серебристого оттенка. Каждый файл был аккуратно подписан каллиграфическим почерком.
– Этого недостаточно! – говорила инспектор по телефону. – Снесите дверь и немедленно все там обыщите! Я подожду… Я хочу, чтобы вы нашли орудие убийства! Возможно, оно в той комнате! Не разочаруйте меня.
Джим опирался на стул, пока жжение в груди не прошло.
– Вы плохо выглядите, – сказала женщина, наливая ему стакан воды.
– Все из-за этого расследования… Что они нашли в доме Арчера?
– Одна из спален на верхнем этаже закрыта. Нужно начинать допрос, не дожидаясь результатов обыска. По-моему, я только что видела, как приехал адвокат Арчера.
Джим наблюдал за допросом через стекло.
– Сегодня день рождения моей дочери, – сказала инспектор Скиннер. – Давайте не будем добавлять испорченный день рождения шестилетнего ребенка к и без того длинному списку ваших правонарушений!
Обращаясь к Алану Арчеру, женщина улыбалась. В ее деликатной манере поведения было что-то такое, что способствовало пониманию и доверительному разговору.
– Я честный человек, мистер Арчер, – продолжила она. – И поэтому скажу вам все как есть. Мы обнаружили отпечаток вашей ноги на месте преступления. Ваша ДНК обнаружена на теле Поппи Раттер. У меня есть свидетель, утверждающий, что вы входили в дом жертвы в ночь убийства. Этого достаточно, чтобы предъявить вам обвинение. У меня пока что нет орудия убийства, но я его ищу. В то время как мы с вами разговариваем, ваш дом обыскивают полицейские. Я смотрю в ваши глаза, мистер Арчер, и вижу в них нетерпение. Вижу отчаяние души. Вы вдовец, мне это известно. Вам нравится компания молодых женщин, которые часто к вам приходят. Вижу ли я в ваших глазах убийство, мистер Арчер? Возможно. Но наиболее отчетливо я вижу тьму. Какой-то секрет. Что-то гложет вас, и вам станет легче, если вы поде́литесь. Поговорите со мной, мистер Арчер. Я помогу вам.
