— Нет, — поспешно сказала Клара.
— Так вот, Канарину он вложил змейку в руку. У Роменской ее нашли на кресле. Если у вас есть предположение, за что поплатились ваши знакомые…
— Нет-нет… У меня ничего такого нет… Я не знаю.
И следующий жест зампрокурора поняла Ника:
— Вы можете идти.
— Но мы просим вас не выезжать за пределы города, — добавил Валдис.
— Я… — похолодела Клара. — Я должна написать расписку о невыезде?
— Подписку, — уточнил он. — Не обязательно, мы вам верим.
Клара поплелась к двери на слабых ногах, только открыла ее, как Владимир Васильевич из кресла задал еще один вопрос:
— Минуточку. Давно вы знакомы с женой Кривуна?
Вопрос был неожиданным, но настолько не по теме, что Клара не придала ему значения:
— Лет восемь. Общаемся от случая к случаю.
— А вы знаете, что ее мужа убили?
— Как!!! Когда?!
— В начале прошлых суток.
— Нет, я не зна… И у него нашли змейку?
— Нет, не нашли. Идите.
Клара не видела, куда шла, — у нее кружилась голова, перед глазами стояло марево. Знак. Она тоже получила знак. Выходит, и ее отметил убийца? Ей стало душно. В автомобиле Клара закурила, не трогаясь с места.
После ее ухода Валдис высказал свое мнение:
— Мне кажется, она немало знает, но не говорит.
— Согласен, — кивнул Владимир Васильевич. — Юлила, изворачивалась. Что ж, она тоже многое узнала от вас.
— Я заметила, что ее напугала змейка, — сказала Ника. — И потом, когда вы сказали, что убит Кривун, она бледная стала.
— Кривун, Кривун… — задумался Владимир Васильевич.
— Как выясняется, это все члены одного кружка, — подвел итог Валдис.
— Вижу, — рыкнул Владимир Васильевич. — Но гадюку Кривуну не подбросили, значит, его убийство вылетает из серии. Валдис, что ты намерен делать?
— Сейчас Клару сфотографируют, снимки покажем соседям Фалеева, если ее опознают, то допрашивать будем с пристрастием. Второе: надо установить за ней наблюдение…
Он замолчал, так как секретарша вызвала зама к телефону. Вскоре он вернулся:
— Нашли пропавшую машину Фалеева. За городом в овраге. Поехали посмотрим.
Поставив локти на стол, Степанян переплел пальцы рук, уткнул в них нос и пережидал, когда же две драчливые ведьмы выдохнутся. Стоило позавидовать их энергии и запалу. Между ними сидел милиционер, но обе активно обливали друг друга помоями.
— Эта тварь отнимала у детей отца, — негодовала Тамара, вытирая платочком кровь. Целые три полосы оставила Оксана на ее щеке. — Обобрала нас! Посмотрите на нее. Где она взяла килограмм золота, который висит на ней?
— Заработала, — съехидничала Оксана. Она сидела спиной к жене любовника и обмахивалась сумочкой.
— Каким местом заработала? — окрысилась Тамара.
— Если бы у тебя это место было в порядке, твой муж не бегал бы ко мне, — парировала Оксана и, закатив глазки к потолку, томно пропела: — Я его так любила…
— Ах ты, проститутка! — Тамара сделала попытку кинуться на соперницу, но ее удержал милиционер, а он мужчина был здо-оровый, усадил свирепую жену Кривуна. Ей осталось перейти на оскорбления: — Гадина! Шлюха подзаборная! Таких сажать надо! Нет, в топку живьем бросать, чтоб другим неповадно было!
— Гражданин следователь, меня оскорбляют, вы слышали? — возмутилась Оксана, впрочем, в ее интонации присутствовало ядовитое торжество. — И вы слышали, гражданин милиционер. Я подам в суд за избиение и оскорбление.
— Да пошла ты… — фыркнула Тамара. — Всякие шлюхи будут угрожать мне!
— А ты для шлюхи рожей не вышла, — как из пулемета, строчила словами Оксана. — И росточком великовата. Кто ж на такую позарится? Хотя можешь неплохо заработать именно на панели. Тебе по доллару будут давать, только чтобы ушла оттуда и не пугала клиентов.
— Я тебя задушу! — взвилась Тамара.
На этот раз милиционеру пришлось применить много сил, чтоб усадить ее на место, а Оксане — хоть бы что:
— Ха! Она же неадекватная. Ей в дурдом срочно надо…
— Хватит! — Степанян вышел из себя и стукнул ладонью по столу. — Вы что себе позволяете? Обе! У вас мужа убили, а вы… деретесь!
— Да пошел такой муж к чертовой матери, — пропыхтела Тамара. — Значит, так. Из морга забирать Кривуна не буду. Пусть шлюхи его хоронят. Жаль, что этот гад в морге морозится. Ух, если б я знала… если б только знала… Сама убила бы.
— Психопатка, — бросила Оксана.
— Довольно! — рявкнул Степанян. У него от одного только скандала иссяк энергетический запас, а этих двух хоть в центрифуге выжми, выйдут целенькими. — Еще одно слово — и я обеих привлеку за хулиганство. Оксана, идите и благодарите бога, что я не кровожадный. Но штраф вам придется заплатить. Обеим! — припугнул он на всякий случай.
— Да пожалуйста. — Оксана двинула к двери, но не мимо разъяренной жены Кривуна, а обошла стол Степаняна за его спиной. — Ради того, чтобы эта каланча ходила с расцарапанной рожей, я согласна заплатить двойной штраф. До свидания.
— Согласна она, — бурчала Тамара. — Деньги моего урода кривоногого кидает куда попало. Любила она! Вы видели моего? Что, скажете, она с ним спала из-за большой и чистой любви? Похотливый хорек!
— Вы успокоились? — спросил Степанян.
— Нет! — гаркнула Тамара и разревелась. — Скотина! Я с ним мучилась, я убила на него лучшие годы, а он к этой шлюхе… Тьфу! Грязная свинья.
— Дай ей воды, — попросил милиционера Степанян. Тамара выпила стакан воды, громко глотая и всхлипывая одновременно, отдышалась. — Вы готовы к моим вопросам?
— Не хочу никаких вопросов.
— Послушайте, какой бы ни был ваш муж, но его застрелили. Мы должны найти убийцу…
— Ищите. Но без меня! Я ж теперь свободная женщина. Человек, можно сказать, избавил меня от подонка, который обдирал своих же детей ради шлюхи, а я должна стать неблагодарной свиньей и помогать вам? Дудки.
Милиционер опустил голову и трясся от хохота.
— Гражданка Кривун, — рассердился Степанян, — вы договоритесь и попадете в подозреваемые.
— Чего? — окрысилась она, ничуть не испугавшись.
— Да-да, попадете. Разве вы не могли убить его из ревности?
— Не из ревности, а от обиды! — Тамара ударила себя кулаком в тощую грудь. — Да, могла. И с ба-альшим удовольствием на ваших глазах. Но, к сожалению, не я его грохнула. Кстати! У меня это… ваше… алиби есть. — И она прищелкнула языком в знак торжества. — Ко мне подруга приехала, мы с ней киряли почти до часу ночи. Выпили бутылку коньяка. Разве после такого количества попадешь в моего выродка коротконогого?
— В него стреляли в упор, это значит — с очень близкого расстояния, так что сложностей не вижу.
— А меня и дочь видела. Она не спала, к экзаменам готовилась. Сын тоже долго не спит, у компьютера торчит. Спросите их, спросите.
— Гражданка, не валяйте дурака. Ну а все-таки, за что его убили, как вы думаете? Вы же знали своего мужа.
— Выходит, плохо знала, раз верила, когда он без стыда мне брехал. И, наверное, все его дружки знали про шлюху, а мне не говорили — подлецы… — Вдруг она перестала завывать. — Скажите, а у меня не отберут добро за его делишки? Не конфискуют?
Степанян устал. У него началась мигрень.
— Не конфискуют, — пообещал он.
— Ну, тогда… — Она пододвинула стул ближе к столу следователя. — Убили его, потому что он дерьмо был. Того надует, этого облапошит, тому наобещает полмира и тоже надует. Удивляюсь, как его раньше не пришили. Сто раз ему говорила: угомонись, идиот.
— А ясней? Каков был род его деятельности?
— Если честно, толком не знаю, он даже от меня скрывал. А у шлюхи его спрашивали?
— Она тоже не знает.
— Значит, дерьмом занимался, раз и шлюхе не рассказал. Я выложу все, что знаю. Но не для того, чтобы вы убийцу нашли, — дай бог ему здоровья, пусть еще парочку таких же паскудников пристрелит. А чтобы те, кто знал про моего козла и подло молчал, тоже свое получили. Значит, так… Пишите, пишите.
— Если вы не против, я запишу ваши показания на диктофон, — сказал Степанян, ставя на стол коробочку.
— Да плевать, — фыркнула Тамара. — Мой лилипут на протяжении восьми лет сменил несколько бизнесов. Может, я не так выражаюсь, но он то магазин заимеет, причем крутой, то вдруг магазин куда-то девается, а он занимается выпуском мясной продукции. Проходит немного времени, у него появляется хлебопекарня!..
— А что в этом особенного?
— Скажу, — с угрозой произнесла Тамара и придвинулась еще ближе. — Только вы сами мне ответьте: разве у нас так просто открыть одно предприятие, потом избавиться от него и заняться другим делом?
— Ну, избавиться несложно. Например, продать…
— Допустим, — согласилась Тамара, однако тон у нее был протестующим. — Но, уважаемый гражданин следователь, чтобы заниматься тем или иным делом, надо в нем разбираться, не так ли? У меня среди торгашей полно друзей. Так вот у них у всех узкий профиль, даже в торговле есть разграничения! Одни торгуют косметикой, другие кожаными изделиями, третьи — посудой…
