— Итак, она берет свое пальто и возвращается в барный зал — положим, в поисках Шерон, которая, как мы знаем, уже ушла со своим рок-н-ролльщиком. И сколько там времени, по-вашему? — спросил, подавив зевок, Ленгтон.
— Четверть двенадцатого, может, уже и половина. Все, что мы видели, крутится в режиме реального времени.
— Черт, я уверен, что она встретилась со своим убийцей или в клубе, или возле него. Это есть на записи?
— Тут нам не повезло. Там пошла перезапись.
Ленгтон откинулся в кресле, указывая на экран:
— Тащите сюда этого бармена — пусть тоже посмотрит. Еще кого-нибудь приведите, кто был той ночью в клубе. Кто-то же должен был что-то видеть! Хотя вряд ли — учитывая, как продвигается наше чертово расследование. — Он потер подбородок. — Не понимаю. Она эффектно восседает у барной стойки, возвышаясь над всеми, — и мы не нашли никого, кто хотя бы ее запомнил. Я бы такую запомнил, а вы?
Он посмотрел на Баролли, тот пожал плечами. Льюис сказал, что, возможно, и запомнил бы. Ленгтон уже хотел подняться и уйти, когда заговорила Анна:
— Она не отпечаталась ни у кого в памяти. Да, она красива, но постоянно грызет ногти и оглядывается по сторонам, будто кого-то ждет. Мужчины легко могут угадать ее бедственное положение. А также, на мой взгляд, они легко могут определить, что перед ними проститутка. Нам известно, что она этим занималась, когда подрабатывала в гостинице…
— Благодарим за столь глубокое проникновение в суть дела, Тревис, — язвительно оборвал ее Ленгтон.
— А еще я думаю: что, если кто-то велел ей забрать пальто и она искала Шерон, чтобы сказать, что собирается уйти?
— Отчего ты так решила?
— В конце записи мы видим Луизу с пустым бокалом для шампанского. Когда мы наблюдали ее раньше, она пила пиво. Цена на шампанское довольно высока, так что вряд ли она сама себе его купила, — Шерон не раз говорила, что та деньгами не разбрасывалась. Кстати, сумочка у нее точно такая, что прислали в редакцию.
— Спасибо, Тревис, хорошо, — чуть улыбнулся Ленгтон. — И теперь вы с Баролли отправляетесь в клуб — посмотрим, что вы там нароете. А еще надо подкорректировать описание одежды, которая была на жертве. Шерон Билкин сказала, что Луиза была в черном платье, но мы-то видим, что это не так. Внесите в описание девушки другой стиль одежды — кто знает, может, и вырвемся мы наконец из замкнутого круга.
На следующее утро, приступив к работе уже в семь тридцать, Анна чувствовала себя совсем разбитой. Ей почти не удалось поспать: что-то в записи видеослежения всю ночь не давало ей покоя. Также ей пришло на ум, что если бы Луиза договорилась со своим любовником встретиться в клубе, то у них была бы запись звонка.
Когда Тревис явилась в комнату следственной бригады, Бриджит удивленно посмотрела на нее:
— Вас ведь не должно тут быть до полудня. Разве вы не собирались в «Стрингфеллоу»?
— Собиралась, но я хочу еще раз просмотреть запись.
Бриджит указала на кабинет Ленгтона:
— Она у него.
Анна постучалась в дверь к шефу и подождала. Когда Ленгтон открыл дверь, он был без пиджака и выглядел так, словно просидел тут всю ночь: вид у него был несвежий, а на столе, возле переполненной пепельницы, выстроился целый ряд одноразовых чашек из-под кофе. За спиной у него работал телевизор, на котором застыла в паузе запись видеонаблюдения.
— Доброе утро. Я хотела просмотреть видео, — сказала Анна, когда он вернулся к столу.
— Милости прошу, — отозвался Ленгтон, указывая на экран.
Придвинув стул поближе к телевизору, Анна сказала Джеймсу, что всю ночь не могла уснуть, думая о том, что Луиза наверняка должна была сделать звонок. Он помотал головой:
— Нет, Льюис проверил все звонки с номера Шерон. А та говорила, что никогда не видела, чтобы у Луизы был мобильник.
— Но это еще не означает, что у нее и впрямь его не было, — заметила Анна.
Ленгтон косо глянул на нее:
— Мы расспрашивали в стоматологической клинике — никто там не припомнил, чтобы она пользовалась мобильным телефоном, так что, похоже, ты без толку провела бессонную ночь.
Анна надулась:
— Ну что ж, это даже лучше.
— Я тоже не смог уснуть. — Он закурил сигарету и указал на телевизор. — Я думал: что, если мы смотрим записи не в том порядке?
— Точно, об этом я тоже думала ночью.
Он склонил голову набок.
— У нас ведь множество записей, — продолжала Анна, — и все они без временного кода.
Ленгтон кивнул:
— И что ты об этом думаешь?
— Думаю, последние кадры, где у Луизы перекинуто через руку пальто и где она с пустым бокалом от шампанского, могли быть сняты значительно раньше.
— И что это нам дает?
— Помнишь, как она сидела у барной стойки, будто кого-то ожидала, постоянно оглядываясь вокруг?
— Да. И?.. — Он вздохнул, гася окурок.
— И то, как она была одета. Словно хотела о себе заявить.
Анна вынула из портфеля книгу и показала ему фотографию Элизабет Шорт:
— Смотри, какой у нее макияж: белая основа, густо-красная помада и черная подводка.
— Да. И что?
— Ну, если она встречалась с нашим загадочным мужчиной и мы предполагаем в нем вариант Свенгали, то она должна была накраситься так, как ему и хотелось бы, а ее декольтированный топ и эта короткая юбка…
— Ну же! — в нетерпении поторопил ее Ленгтон, покачиваясь в кресле.
— Она знала, что он там будет.
Ленгтон кивнул, затем резко отодвинул кресло и взял в руки пульт:
— Ладно, прогоним запись в том порядке, как, на наш взгляд, все это было на самом деле, и посмотрим, будет ли разница.
Сидя бок о бок, они просматривали записи одну за другой, пока наконец не увидели ту, где девушка сидит у барной стойки, заказывает пиво и так далее. Прогнав до конца, они уставились в молчании на застывшее на экране изображение Луизы.
— И такая вот хренотень целых полчаса. Что ты об этом думаешь?
Анна не торопилась с ответом.
— Думаю, убийца был в клубе, — сказала она наконец. — И кто-то непременно должен был его видеть.
Ленгтон кивнул, взглянул на часы:
— Я отправлюсь в клуб вместе с вами. А теперь мне нужен душ, и не помешало бы позавтракать.
— Сомневаюсь, что там кто-то будет: еще нет девяти.
Ленгтон открыл дверь, и на него едва не налетел раскрасневшийся Льюис:
— Еще одно письмо!
«Некая девушка получит то же, что получила Л. П. раз уж она доносит на меня. Поймайте меня если можите».
На обороте конверта было приписано: «Л. Пеннел свое получила. Кто следущий?»
Вскоре патрульная машина мчала Ленгтона, Анну и написанное от руки письмо в судебно-криминалистическую лабораторию для экспертизы почерка. Не успели они приехать, как из штаба расследования сообщили, что звонил Дик Рейнольдс. Он тоже получил еще одно письмо, но не написанное от руки, а составленное из вырезанных газетных букв: «Я изменил решение. Вы не пойдете на чесную сделку. Убийство Орхидеи доказано».
Эксперт-почерковед заключил, что написавший послание затрачивал огромные усилия на то, чтобы замаскировать свою манеру письма, используя печатные буквы и притворяясь не особо грамотным. Между тем сам стиль и структура письма выявляли в авторе человека образованного. Эксперт терпеть не мог, когда на него давили, требуя преждевременных заключений, однако сказал, что, по его мнению, автор письма очень эгоистичен и еще, возможно, он музыкант.
— Музыкант? — переспросил Ленгтон, едва сдерживая нетерпение. — Что вы имеете в виду? Что же в этом письме подталкивает вас к такому выводу?
— Отдельные буквы выделены так, будто он придавал им некую мелодическую значимость.
— В самом деле? А как же то, что он пытался замаскировать свою манеру письма? — съехидничал Ленгтон.
— Одно другому не мешает.
Эксперт добавил, что письмо обнаруживает непомерное самолюбие писавшего, а также и то, что автор послания не умеет хранить секреты. А еще, по его мнению, написанное являлось правдой.
После лаборатории Анна с Ленгтоном отправились в редакцию газеты «Сан». Баролли по телефону подтвердил, что по формулировке это письмо было почти идентично тому, что писал некогда убийца Черной Орхидеи, — с той разницей, что, в отличие от лос-анджелесского убийцы, отправитель не назвал имя следующей жертвы.
Анна заметила, какое тягостное впечатление произвели эти письма на Ленгтона: послания много о чем говорили, но не давали никакой ниточки к их отправителю. У следственной бригады не было отпечатков пальцев — имелось только написанное от руки письмо и мнение эксперта, что все записки, полученные ими на сегодняшний день, отправлены одним и тем же человеком.
Рейнольдс ожидал их у стойки секретаря. Когда он передавал Ленгтону послание в пластиковом пакете, зазвонил его мобильник. После разговора Дик был явно в шоке:
