К тому времени, как Анна с Льюисом вернулись в участок, было уже почти половина седьмого, и лишь после семи они закончили отчет о том, как опросили девушек.
— Говорю, это наша жертва, и Анна со мной согласна, — кивнул на нее Льюис.
Ленгтон постучал карандашом по краю стола:
— Вы поинтересовались, снимал ли некий мистер Эдвардс номер в каком-то из этих отелей?
— Ага. И там никто с подобным именем не фигурировал.
— Ну и что мы имеем после всех этих ваших болтаний?
Анна закрыла блокнот:
— Что Луиза Пеннел встретилась с неким мистером Эдвардсом десятого июня и спустя два дня переехала в квартиру к Шерон. Ее жалованья в клинике едва ли хватало на оплату жилья.
Ленгтон взъерошил волосы:
— И ты думаешь, ей платил этот мистер Эдвардс?
— Возможно. У нее появились новые наряды, причем некоторые — весьма дорогие.
— Но если она получила у него работу, почему она оставалась в клинике?
Анна пожала плечами:
— Может, этот мистер Эдвардс взял ее, так сказать, с испытательным сроком? Она часто опаздывала, часто прогуливала и, даже когда ее предупредили об увольнении, никак этим не озаботилась. Шерон сказала, что однажды она вернулась с жуткими синяками на руках. И с фингалом, который Луиза объяснила тем, что якобы упала на работе.
Ленгтон вдохнул поглубже:
— И мы до сих пор не просекли этого подонка и садиста.
— Думаю, мы подошли к нему ближе, — заметила Анна.
— Да что ты?! — саркастически воскликнул Ленгтон. Он встал с кресла и потянулся, сцепив руки над головой. — С последнего его выхода на связь — ничего полезного. Никаких «пальчиков» — только буквы, вырезанные из газет и наклеенные на почтовую бумагу. И теперь мы только сидим и ждем его следующего письмеца! Все, что у нас есть, — это то, что все записки были состряпаны одним и тем же человеком, который, возможно, и есть этот чертов мистер Эдвардс. Уж не знаю. Мы как будто бродим кругами.
Анне было немного досадно, потому что она считала, что очень даже неплохо отработала сегодняшний день. Однако, ничего не возражая, она молча сидела с блокнотом в руке.
— Сколько она платила в гостинице? — спросил Ленгтон.
Анна перелистнула страницу и посмотрела на шефа:
— Почти столько же, сколько отдавала Шерон. Но там она добывала деньги… не самым достойным образом. Да и переехав, делала то же самое.
— Они обе спали с мужиками за деньги — Шерон сама мне призналась, — резко сказал Ленгтон.
— Время от времени — да, но не регулярно. На протяжении шести месяцев она оплачивала аренду, бывала в обществе, назначала свидания с высоким темноволосым мужчиной и как-никак держалась за работу в стоматологической клинике.
— Да, да, мы все это знаем, — прервал ее Ленгтон, покрутив рукой, точно регулировщик. — Но хоть ты тресни, я не понимаю, что это нам дает, Тревис?!
— Что ей платил любовник. За что конкретно он ей платил — не знаю. Возможно, за интимные отношения. Но Шерон утверждала, что Луиза несколько раз предлагала ей наркотики — кокаин — и нередко из-за чего-то расстраивалась.
— Но что это нам дает?! — хлопнул Ленгтон ладонью по столу.
— Господи! Это дает нам еще больше сведений о подозреваемом! — огрызнулась Анна.
Ленгтон скривился:
— Если ты не в курсе, за две прошедшие недели мы так и не нашли никакой ниточки к тому, что ж это за фрукт такой — наш подозреваемый. Мы говорим, что он, должно быть, внешне похож на убийцу Черной Орхидеи, но ведь он может и не быть на него похож. У нас до сих пор нет положительного результата идентификации и нет — что еще более важно! — ни одного мало-мальского свидетельства против так называемого любовника Луизы Пеннел. У нас нет даже никаких доказательств, что он вообще ее трахал или что именно он разместил объявление в «Таймс». Мы в полной заднице, если хотите знать!
Анну и Льюиса спас Баролли, который постучал в дверь и просунул голову в кабинет:
— Хорошие новости! Изучили материалы видеонаблюдения из «Стрингфеллоу». Всего пятнадцать часов тягомотины, но зато нашли эту девицу на экране.
Ленгтон с облегчением раскинул руки:
— Идем же!
Ленгтон и Анна сидели в центре комнаты, Льюис поместился в отдалении. В помещении было тихо, свет выключили. Баролли стоял перед экраном с карандашом в руке. Когда начали просматривать видеозапись, он сделал знак Льюису нажать на паузу.
— Итак, тут мы видим ее первый раз. Она входит в клуб — вон справа, с самого края. Таймер не работал, но из показаний Шерон мы установили, что это около десяти часов. То есть вскоре после того, как они приехали.
Льюис пустил запись дальше, и Луиза Пеннел вошла в кадр: она казалась гораздо красивее, чем на любых фотографиях. На ней были сильно декольтированный топ с блестками и джинсовая мини-юбка — то и другое вроде бы из гардероба Шерон. У Луизы оказались длинные стройные ноги, и она носила босоножки на очень высоких каблуках, делавшие ее еще выше. В волосах у нее виднелся цветок, лицо было густо накрашено. Раздражало то, что перед ней все время мельтешили люди, закрывая девушку от камеры, — в особенности Шерон, как нарочно, без конца ее загораживала.
Камера видеонаблюдения висела на входе в танцевальный зал и фиксировала, как посетители клуба направляются в сторону мерцающих вспышек. Когда камера медленно повернулась к бару и дискотеке, танцовщицы на пилонах стали едва видимы — вокруг было совсем темно. Шерон постоянно вертела головой по сторонам, Луиза же как будто стушевалась. В одной руке она держала ридикюль, другую поднесла ко рту и грызла ногти. Шерон обернулась к Луизе и поманила ее за собой. Обе девушки растворились в темноте.
Баролли придвинулся к экрану:
— В следующий раз она попала в кадр, думается, часом позже. Это десятая запись. Снова она оказывается в кадре справа. Она тут одна, Шерон рядом не видно.
Льюис нажал на пуск, и они увидели, как Луиза, с пустым стаканом в руке, пробирается к бару. Один из барных стульев освободился, и она быстренько забралась на него. Она села там как на жердочке, скрестив длинные ноги, и принялась обозревать зал. Несколько раз ее толкнули, когда в толпе посетителей кто-то требовал, чтобы бармен его обслужил. Луиза открыла сумочку и склонилась к стойке. Она что-то сказала бармену, тот кивнул, и она, отвернувшись, стала смотреть на танцовщиц. Ей протянули стакан пива, она заплатила за него, все так же возвышаясь на стуле, — в это время перед ней остановился молодой парень с длинными волосами, убранными в конский хвост. Они быстро о чем-то переговорили, но девушку это явно не заинтересовало, и она демонстративно повернулась к нему спиной.
Детективы точно следили за призраком. Луиза на записи была такой живой — и при этом все они знали, какая ужасная кончина ожидала ее спустя три дня и три ночи.
Еще полчаса Луиза просидела на высоком барном стуле. Она выпила еще пива, к ней пару раз подходили посетители клуба. Казалось, ей было вовсе не интересно, чтобы ее «сняли», хотя сидела она в провокационной позе. Несколько раз она открывала сумочку, извлекала оттуда зеркальце, поправляла помаду и пудрила носик. Анна заметила, что именно эту сумочку и прислали в редакцию газеты.
— У меня сейчас в горле пересохнет, — нетерпеливо сказал Ленгтон, наблюдая за тем, как Луиза заказывает третий стакан пива.
Джеймс посмотрел на часы. Видео шло без звука, так что они смотрели его в тишине, изредка нарушаемой чьим-то невольным шепотком. Несмотря на то что из комнаты следственной бригады то и дело доносились телефонные звонки и приглушенные голоса, все предельно сосредоточились на экране.
Спустя три четверти часа Луиза слезла со своего высокого сиденья и вышла. Вот прошла Шерон в обнимку с молодым рок-музыкантом. Если она и искала Луизу, то вовсе не казалась обеспокоенной. Льюис остановил запись, и Баролли посмотрел на свой список. Это была не последняя запись.
— У нас есть еще два попадания ее в кадр. Следующий — на выходе. Там же, где она показалась впервые.
Луиза стояла совсем одна, оглядываясь, возможно в поисках Шерон. На сей раз у нее был в одной руке пустой бокал для шампанского и сумочка — в другой. Она вернулась обратно в темное нутро клуба, и фильм на этом опять остановился.
— И наконец, последний — и, к сожалению, самый короткий — эпизод с Луизой. Там она проходит через бар, но нигде не садится. Похоже, у нее через руку перекинуто бордовое пальто.
На экране Луиза прокладывала себе путь через забитый посетителями бар. Ее то и дело толкали, но она не обращала на это внимания. Клуб был полон под завязку. И снова она будто кого-то искала — то ли Шерон, то ли кого-то другого.
— Итак, она берет свое пальто и возвращается в барный зал — положим, в поисках Шерон, которая, как мы знаем, уже ушла со своим рок-н-ролльщиком. И сколько там времени, по-вашему? — спросил, подавив зевок, Ленгтон.
