Если суммировать все доводы, получается, что вдовец не случайно оказался возле собора. Сначала присутствовал в задних рядах, слушая «за здравие», а потом инсценировал «за упокой». Жаль, что следствие им сразу не заинтересовалось и оставило на потом. Удальцов, проникнутый пенсионной идеей, явно пошел не по тому следу.
«Хотя, – Василиса задумалась, – в этом что– то есть». А в ее сумочке есть адресок бабушки, на которую был оформлен тот телефон, по которому смогла дозвониться Алевтина.
Она бросилась к оставленной в прихожей сумке, перерыла ее всю, но ничего не нашла. Только после этого вспомнила, что записала номер телефона в следственном дневнике. Надо заодно черкануть в него пару строк. Когда приедет Руслан, Василиса похвастается не только блестяще выполненным делом, она покажет ему все умозаключения. Пусть поразится ее логике! А то мужчины склонны преувеличивать свои логические способности.
Василиса написала, после чего стала перечитывать свои записи. Пуговица. Она писала про розовую пуговицу, похожую на те, которые украшали халат Калерии. Ей нужно получить этот халат! Или прорваться к Калерии в гости. Напроситься – нечего делать, а там Василиса сориентируется.
Пуговица или старушка? Пуговица. Тогда станет ясно, что первая пара грабителей – Калерия и Кузнецов. Или Калерия и Федор. Или… Ничего не ясно, но пуговицу нужно сравнить.
Старушке можно и позвонить, никуда она не денется, расскажет по телефону все как миленькая, стоит ее только зацепить. Если обратиться к ней напрямую, честно признавшись, что от той требуется, ничего не добьешься, уж это Василиса знала точно. Чем сегодня можно зацепить старушку? Здоровьем и пенсией. Ох уж эта пенсия.
Василиса набрала номер телефона Марии Сергеевны Сыромятниковой.
– Добрый день, Мария Сергеевна! Вас беспокоят из пенсионного фонда. К нам поступил звонок с жалобой на то, что пенсию не доставляют вовремя и грубят. Сделан он был с этого телефончика…
И Василиса, ни на что особенно не надеясь, продиктовала заветный номер.
– Ой, надо же! – обрадовалась старушенция. – Дорогая вы моя! Действительно хамят и вовремя не носят! А вчера я насмотрелась центрального телевидения, так те вообще говорят, что носить не станут, придется ходить самим. Дорогая вы моя, так можно вам на центральное телевидение пожаловаться, раз вы уж сами позвонили, а то я тот телефон на даче у детишек оставила?!
– На даче у детишек? – ошарашенно повторила Василиса.
– Ну да, голуба моя, – продолжала бойкая старушка, – я же не знала, что он такой действенный! Я бы еще на участкового нажаловалась, на домоуправшу и на соседку Зою Петровну Огурцову, которая подпольно варит самогон!
– Самогон? – Василиса прикидывала, кто эти детишки, и автоматически повторила.
– Самогон, – подтвердила старушка, – а еще она пустила квартиранта и не платит с него налоги!
– С кого?
– С квартиранта. А еще…
– Бабуля, – перебила ее Василиса, – а детишки-то у вас кто? Я в том смысле, Мария Сергеевна, что нам есть смысл с ними переговорить о смысле…
– Нет никакого смысла, – перебила старушенция, – они очень занятые люди. Очень. Федя бизнесом занимается, а Лерочка тянет на себе целый магазин!
– Федя и Лерочка? – обомлела Василиса, но тут же собралась. – Мария Сергеевна, мне, как представителю пенсионного фонда, нужно обязательно с вами встретиться и поговорить. Вы такой ценный, внимательный, отзывчивый пенсионер, душой болеющий за правое дело…
– И не говорите, голубушка! Болею, ох как болею. И в правом боку болит, и в левом отдает…
– Я заеду к вам завтра утром.
– Заезжай, милая.
Глава 11
Образина медленно превращалась в Леокадию Монти
Мария Сергеевна жила в обычной хрущевке. На подъездной двери кодовый замок не работал, и Василисе не пришлось торчать у входа. Она быстро процокала шпильками на второй этаж и позвонила в нужную дверь. За дверью послышались шаркающие шаги, и недремлющее око уставилось в глазок.
– Кто там? – послышался скрипучий голос, от звуков которого Василиса вздрогнула.
По телефону он показался ей несколько иным, сейчас же сомнения в том, что голос старушки очень похож на голос Калерии, отпали. Естественно, по-другому быть не могло, они же родственники, мать и дочь. Значит, Сыромятникова – мать Калерии Дубининой.
– Из пенсионного фонда, – ответила Василиса, – мы с вами созванивались.
– Ага, ага, из пенсионного фонда, – пробормотала старушка, открывая несколько дверных замков. – Покажите удостоверение! – Из– за цепочки высунулась ее сморщенная рука.
Такого поворота событий Василиса не ожидала. Старушенция оказалась жутко недоверчивой. Впрочем, это делало ей честь. Нельзя же верить первому позвонившему и пускать его в дом. Вот что значит старая закалка. Но смутить сыщика Василису Василькову было нелегко. Она достала из сумочки красную корочку члена общества по охране животных и протянула Сыромятниковой.
Та взяла, поправила очки и прочитала вслух фамилию, имя и отчество Василисы, вернула той корочку обратно и сняла цепочку. Неосмотрительно поступила, ведь если бы она прочитала дальше…
Безусловно, Василиса знала, как оправдаться, но ничего говорить по этому поводу не пришлось.
– Как хорошо, что вы пришли. – Поток мыслей понесся со скоростью света. – Я тут накидала организации, на которые следовало бы незамедлительно пожаловаться. Список не полон, но думаю, уважаемая Василиса Васильевна, мы с вами добавим несколько нерадивых хозяйствующих субъектов совместными усилиями…
– Добавим, – согласилась с опрятной, милой на вид старушкой Василиса.
И не скажешь, что этот божий одуванчик тот еще склочник. Или не склочник? Или это Василиса разбудила в старой женщине неуемную тягу к справедливости? Ведь действительно, следовало бы некоторых хозяйственников хорошенько встряхнуть. Но сегодня Василиса должна заниматься другим делом.
– Присаживайтесь, любезная Василиса Васильевна. – Старушка показала на стол, который торжественно украшала вазочка с баранками. – Будем чай пить! Я на кухню, заварю свеженький.
Василиса кивнула, но торопиться выполнять просьбу хозяйки не стала. Когда та скрылась на кухне, Василиса прошлась по комнате и внимательно разглядела все фотографии.
Благодаря замечательному качеству пожилых людей – с трепетом расставляющих по сервантам и полочкам фотографии близких, Василиса узнала, что Калерия и Федор Дубинины – дети пожилой дамы, о чем она, впрочем, догадывалась. Но одно дело – догадываться, и совершенно другое – иметь перед глазами подтверждение.
Снимки Калерии и Федора были везде, куда только можно их пристроить. Довольные, улыбающиеся лица смотрели открыто и смело. Василисе даже показалось, несколько нагло и самоуверенно. Возможно, сказалось предубеждение. Теперь-то она знала, что они преступники, которые удерживают на своей даче несчастную Алевтину Краеву и пытаются выбить из нее тайну кулона.
Оставалось лишь определить, где находится эта дача, – и начинать действовать.
– Я чай завариваю на травах. – Мария Сергеевна возвратилась с подносом, на нем дымились полные чашки, стояла сахарница. – Очень полезно, прибавляет сил и здоровья.
Василиса усмехнулась: да уж. Сил и здоровья у Федора с Калерией навалом, как только с ними справиться? Придется звонить Удальцову и просить о помощи. А так хотелось самой стать долгожданной освободительницей!
– Лерочка с Федей всегда у меня пьют чай из лепестков роз, – благодушно продолжала старушка. – Вы знаете, Василиса Васильевна, о том, что все средоточие витаминов на самом деле содержится в розовых лепестках? А! Не знаете. Так я вас заверяю, голубушка, это действительно так. Попробуйте, сами поймете с первого глотка.
Василиса принюхалась к чайному аромату, который отдавал слабым запахом розы. Да, есть, то есть пить розы ей еще не приходилось. Обычно она предпочитала их в качестве букета, но слышала, что умельцы варят из лепестков роз варенье. Придется пить этот чай, чтобы старушка не заподозрила ее в неискренности. Интересно, а всамделишная дама из пенсионного фонда стала бы пить с Марией Сергеевной чай с розовыми лепестками? Вряд ли. Чиновники так далеки от народа. А вот она, Василиса, близко.
– Очень вкусно, – призналась она, отпив половину чашки.
Но обсуждать достоинства напитка не хотелось. Василису тянуло напрямую спросить у Марии Сергеевны, где находится дача детишек, и распрощаться, поспешить освобождать из плена Алевтину. Но она понимала, что напрямую спрашивать ничего нельзя. Нельзя пугать преступников, неизвестно, на что те решатся, узнав, что об их преступных действиях догадались.
Пришлось битый час выслушивать Марию Сергеевну о нерадивых хозяйственниках, мешающих спокойно жить пенсионеру. Василиса слушала и кивала. Лишь раз, когда Мария Сергеевна предложила избавиться радикальным образом от автомобильного транспорта, как от загрязняющего атмосферу, подняла вверх брови.
