— Это официальное слушанье, и вас должен представлять адвокат.
— О'кей.
— Ваш адвокат не из разряда восемнадцать-В?
— А что это значит?
— Их услуги оплачивает штат.
— Нет, не думаю.
— Это миссис Бертоли?
— Да.
— Миссис Бертоли с вами связывалась?
— Нет.
— Что ж, возможно, письмо окружного прокурора затерялось где-то среди множества бумаг миссис Бертоли, — устало заключил судья. — Возможно, это так… Или же, — его брови поднялись, лоб нахмурился, — она, возможно, видела письмо, но не сочла его достаточно важным. — Судья взглянул на Кристину. — Достаточно важным для вас, я имею в виду.
— Да, — неуверенно согласилась Кристина.
— Миссис Бертоли хорошо известна в этом суде, — продолжал судья. — Ее профессиональные качества заслуживают уважения, но не ее привычки. То, что она не связалась с вами, совершенно недопустимо. Однако, как и раньше, будем к ней снисходительны. На том основании, что она, подобно вьючному мулу, трудится в глубокой шахте, в которую едва проникают лучи общественной заинтересованности. Безответственность и халатность содержатся в той руде, которую такие, как она, вынуждены выносить на поверхность; и, увы, из этой руды легко выплавляются имеющие столь широкое хождение монеты хаоса. — Судья вздохнул. — На этом я прервусь. Здесь, в суде, все хорошо знакомы с моей риторикой. Будем считать, что это было мое официальное заявление. Суд не должен выносить суждений о качествах адвоката защиты, но…
— Мы ведь здесь среди друзей, — пискнул помощник окружного прокурора.
Дверь распахнулась, и в зал суда вступила миссис Бертоли, а за ней и детектив Пек. Она убрала в портфель мобильный телефон и официальной походкой подошла к барьеру, отделяющему публику от судьи и обвинителей.
— Это и в самом деле четыреста сорок, десять?
— Да, миссис Бертоли, — ответил судья, — давайте же приступим. — Он снял трубку и сказал пару слов. Вошла судебный секретарь и уселась за стенографическую машинку. — Что ж, хорошо, мистер Гласс, я прочел ваше заявление. Уверен ли ваш детектив, мистер Пек, что он совершил ошибку при идентификации?
— Да, ваша честь, — ответил обвинитель.
— И больше чем через четыре года таинственным образом сознается, что совершил ошибку?
— Он был вовлечен в текущее полицейское расследование, — ответил Гласс, — и признал, что в деле, по которому проходила мисс Уэллес, были замешаны несколько лиц, следы которых потерялись в процессе тайного наблюдения. Под ними я подразумеваю неидентифицированные объекты наблюдения. Мистер Пек пришел к заключению, что одна из них находилась в грузовике в тот самый день, а вовсе не Кристина Уэллес.
Кристина скосила глаза на Пека. Все это было бредом сивой кобылы. Конечно, это она была в грузовике — там-то ее и арестовали. Пек моргнул, но не изменил выражения лица.
— Мисс Уэллес ни в чем не призналась? — спросил судья, резко отодвинув какой-то документ.
— Именно так, — сказал Гласс.
— Так же не было договоренности о смягчении наказания взамен на признание?
— Совершенно верно.
— Был ли произведен арест утерянного объекта наблюдения, замешанной в данном деле?
— Детектив Пек известил меня, что ее арест будет скоро произведен.
— Тогда в чем же была роль мисс Уэллес?
— Она была подругой одного из главных подозреваемых. И больше ничего.
— Ваш отчет указывал на то, что были затруднения в декодировании шифра, которым банда пользовалась для коммуникации.
— Да, мы думали, что она имеет к этому какое-то отношение.
Судья сделал паузу, на мгновение показалось, что он потерял ход мысли.
— Не было ни признания, ни факта осведомленности в деталях дела?
— Это было более четырех лет назад, ваша честь, но ответ — нет, не было. За все время она не признала себя виновной.
— И за ней не числится никаких ранее совершенных преступлений и правонарушений?
— Нет.
— И ни одного ареста?
— Ни единого.
— А как она вела себя в тюрьме?
— Примерно.
— Готов ли детектив Пек ответить на несколько вопросов?
Пек присягнул. Видно было, что этим утром он немало потрудился над своим галстуком и прической.
— Хорошо, объясните-ка мне вот что, — сказал судья басовито. — Почему в зале суда нет репортеров? История ведь хоть куда.
— Это потому, что меня не поставили в известность, — хриплым голосом запротестовала миссис Бертоли. — Иначе я бы всех на уши поставила.
Судья проигнорировал ее ответ.
— Продолжайте, инспектор.
— Все просто, ваша честь. Мы сделали ошибку в опознании. Другая женщина участвовала в перевозке краденого — та же комплекция, тот же цвет волос, немножко ниже ростом. Нам не удалось ее хорошенько рассмотреть. Нам не было известно ее имя. Когда мы арестовали мисс Уэллес, мы полагали, что она и есть та самая женщина. Мисс Уэллес признала, что была в любовной связи с Риком Бокка, в котором мы подозревали инициатора и руководителя всей операции, и это все, что ей можно инкриминировать.
— Просто подруга? — спросил судья.
— Да.
— Как много ей было известно?
— Возможно, что-то она и знала, ваша честь, но участие в действиях преступной группы не принимала. Там действовали профессионалы. Опытные, матерые. Такие, как Бокка, хорошо нам известный. Она же в то время была всего лишь молоденькой девушкой и, совершенно очевидно, не соучастницей.
Слышать такое просто оскорбительно, подумала Кристина, но промолчала.
— То есть она была вроде как попутчица, подруга, что-то вроде этого? — подвел итог судья.
— У Бокка таких было немало, — детектив подыскивал слово, — bimbos, пожалуй, так их можно назвать.
— Подобные формулировки могут звучать унизительно, ибо нелицеприятны, — заметил судья, — впрочем, даже если терминология, к которой вы прибегаете, и вульгарна, она помогает пролить свет на ситуацию. Полагаю, что я вас понял.
В Колумбийском университете я ни разу не получила ниже пятерки с минусом, зло подумала Кристина, но вдруг вспомнила, что Пек даже изгилялся по этому поводу во время допроса. Девушка, отличница, как же так случилось, что ты связалась с этим Бокка? А он не дурак, этот Пек, который смотрит на судью с лицом, исполненным раскаяния.
— Так в чем же вы ошиблись? — спросил судья.
— Проблема была в том, что истинным преступникам удалось скрыться — в тот раз нам их взять с поличным не удалось, — припомнил Пек. — В руках у нас осталась только лишь фура с крадеными кондиционерами. После ареста мисс Уэллес преступники разбежались и исчезли. Нам было известно, что Бокка виновен, но он переехал на Лонг-Айленд и не проявлял криминальной активности. Тихо себе работал на рыбачьей лодке. Но месяц назад в результате слежки мне удалось его обнаружить, и я осознал, что идентифицировал не ту женщину. — Пек перевел дыхание. — Не мог я себе врать. И я должен был себя спросить, уверен ли я. И вот я иду к мистеру Глассу, и, понятное дело, он не в восторге от всего этого.
Судья кивнул миссис Бертоли:
— Прошу вас, ваше слово.
Миссис Бертоли поднялась.
— На основании новой информации, поступившей в распоряжение окружного прокурора города Нью-Йорк, в соответствии со статьей четыреста сорок, десять уголовного законодательства штата Нью-Йорк, я прошу у суда отмены приговора Кристины Уэллес и аннулирования установленного приговором срока ее заключения.
Судья повернулся к Глассу.
— Возражения?
— Возражений нет, ваша честь.
Судья вздохнул.
— Мисс Уэллес, очевидно, штат Нью-Йорк, и в особенности окружной прокурор города Нью-Йорка, обязаны принести вам извинения. Равно как и должны вам четыре года вашей жизни. Извинение принести в наших силах, но отнятые годы компенсировать мы не в состоянии. Несомненно, правоохранительные органы стараются делать все возможное, чтобы подобное не происходило, но время от времени, в редчайших случаях, случаются серьезные нарушения законности. Это, должен я признать, и произошло с вами. Таким образом, я, — судья вытащил перо, — подписываю постановление об отмене вашего приговора и срока заключения. — Он поднял глаза. — О'кей… вы свободны, мисс Уэллес. — Он кивнул матронам, одна из них подошла к Кристине и разомкнула наручники. Потом вручила ей заклеенный конверт с удостоверением личности и деньгами.
Гласс собрал свои бумаги и вышел, едва взглянув на Кристину.
— Могу я говорить? — спросила Кристина, проверяя, целы ли ее деньги.
— Прошу покорно, — сказал судья, махнув рукой.
— Я свободна?
— Да. Прямо здесь и сейчас.
Она оглянулась по сторонам.
— И это все? Все на этом закончено?
— Да, — судья снял телефонную трубку.
Кристина повернулась к миссис Бертоли.
