— Не говори ерунды! Не мог мужик из-за какого-то фильма из окошка сигануть.
Андрей только криво усмехнулся. А про себя подумал, не рассказать ли Бородину о том, что с ним самим происходило весь день? Странно, что на Илью фильм как будто вообще не оказал никакого влияния. И на Веньку не оказал.
Венька… Интересно! Очень интересно! Как ему раньше не пришло в голову? Что, если фильм сварганил Вениамин? Он ведь говорил, что к Марине был неравнодушен. Не захотел ли он таким образом избавиться от соперника?
Кто тогда убил Марину? Тоже он? Зачем? Она его разоблачила и хотела пойти в милицию? Такой вариант вполне возможен. Только зачем тогда Венька к нему обратился? Чтобы свалить вину на Наталью? Может быть, может быть…
— Эй, Андрюха! — Илья потряс его за плечо. — Что с тобой? Какой-то ты сегодня странный. Я тебя зову, зову, а ты не реагируешь.
— Я реагирую. Голова немного болит.
— Так выпей пивка. — Бородин распечатал и протянул ему банку. — Я вон уже третью допиваю, а ты сделал пару глотков и сидишь. Пей, пиво — вещь полезная, даром, что ли, в нем столько калорий.
— Слушай, — Андрей долил в кружку пива, отхлебнул, — ты говорил, что Наталья вела себя как-то странно, но так толком и не сказал, в чем ее странность выражалась.
— Нервничала она очень и явно чего-то боялась. То есть не чего-то, а меня боялась, милиции. Вернее, того, что милиция может о ней узнать. Боялась и ждала. Моему приходу она совсем не удивилась, отнеслась так, словно мы с ней заранее договорились о встрече. И, по-моему, она была уверена, что я ее тут же и арестую.
— А ты говоришь, не похожа на убийцу!
— Не похожа. — Илья в задумчивости покрутил банку, пиво булькнуло и немного выплеснулось. — Не похожа, но что-то с ней не то. Может быть, она знает, кто убил, но не хочет его выдавать, может, еще что-то. Убийца ее мог запугать. Или она сама себя запугала, думая, что он может причинить ей зло. Или…
— Или сама убийца.
Лучше она, чем Венька. До чужой Натальи Андрею нет никакого дела!
— Может, и так, — сдался наконец Илья. — Но фильм не ее рук дело. Не знала Наталья о его существовании, вот уж это точно. Не могла она так сыграть удивление, исступление. Да-да, она была в самом настоящем исступлении, а фильм мы даже не смогли досмотреть до конца.
— В исступлении?
Значит, и на Наталью фильм подействовал. А значит, не ее рук это дело. Неужели все-таки Венька? Странно, что фильм действует не на всех одинаково. Бородину так вообще ничего не сделалось. Отчего его влияние зависит?
— Ну да, она пришла именно в исступление. Даже чуть на меня не набросилась, а потом с ней истерика приключилась. Нет, не знала она о фильме, впервые его видела. А если уж тут смогла так хорошо играть, то и в остальном бы играла хорошо. А на деле даже соврать более или менее правдоподобно не в состоянии была.
Что ж, надо ожидать не сегодня-завтра третьей смерти. Наталье с фильмом не справиться. Женщине не справиться, если уж он, Андрей, здоровый мужик, не может… Ведь сегодня Бородин его буквально спас. Да-да, Бородин спас ему жизнь — если бы он опоздал на пять минут, если бы наступило роковое время семь сорок, он в точности повторил бы путь Максима.
— Илья! — Андрей вскочил и дикими глазами уставился на Бородина. — Ты оставил ей диск?
— Наталье? Диск с фильмом? Конечно, не оставил. Зачем? Да что с тобой, Андрей? Чего ты глаза-то выпучил? Приди в себя! С тобой сегодня вообще невозможно разговаривать. Даже пить неинтересно.
Не оставил. Тогда, может, все еще обойдется…
Андрей немного успокоился, сел на место, допил пиво из кружки, закурил.
— Расскажи, пожалуйста, подробно, как Наталья реагировала на фильм, — попросил он Бородина.
— Как? — задумался тот. — Да, в общем, вполне нормально реагировала, как любая бы на ее месте. Наталья пережила сильный стресс — гибель мужа, которая произошла практически у нее на глазах. А потом она видит полное повторение ситуации в фильме. Испытание не для слабонервных, что и говорить. Вообще, сволочь он, тот Максим. — Илья внезапно разозлился. — Надо же такое устроить! Ну решил человек отойти в мир иной — его право, но зачем же своих близких так мучить? Я уверен, фильм — его оригинальный ход. Псих он и сволочь!
— Подожди, ты все не то говоришь, — Андрей нетерпеливо замахал рукой. — Я не о том тебя спрашивал. Наталья… она боялась фильма? Фильм ее испугал?
— Ну… конечно, испугал. Тебя бы не испугал на ее месте? Муж кончает жизнь самоубийством, а потом…
— Ты не понимаешь! При чем тут… Самоубийство — не самоубийство! Сам фильм, если отвлечься от ситуации, какое на нее произвел впечатление?
— Да как тут отвлечься, если все дело в самой ситуации? — Бородин пожал плечами. — Фильм повторяет полностью тот день, в который погиб ее муж. Не какой-то другой день, а именно тот. Соответственно…
— А на тебя? — Андрей снова вскочил. — На тебя лично какое он произвел впечатление? Отвечай, только честно! Как ты провел сегодняшний день?
— Да что с тобой, черт возьми?!
— А с тобой разве ничего? — Андрей схватил Бородина за плечи и уставился ему в глаза совершенно безумным взглядом. Тот отшатнулся было, но Андрей не отпустил, вцепился руками крепче. — С тобой все нормально? Ничего особенного сегодня не происходило? Зачем ты купил пиво? Зачем ты пришел с ним ко мне? Просто так, по-дружески посидеть, как мы сидели с тобой на этой самой кухне сто раз? Или потому что почувствовал: нужно срочно что-то сделать, такое, чтобы нарушило сценарий — переставить местами цифры, изменить сюжет, хоть что-то изменить, иначе тебе крышка? Отвечай, только честно!
— Да пусти ты, сумасшедший! Я ведь могу и по морде! — Илья с силой оттолкнул Андрея, вырвался, отбежал в другой конец кухни, обиженно потер плечи. — Ненормальный! Обратись к психиатру! Что на тебя нашло?
— Нашло? — Андрей захохотал, неожиданно громко, Илью передернуло от его неуместного, какого-то оскорбительного, как ему показалось, смеха. — Именно нашло! Не само по себе сделалось, а нашло. И знаешь, — он подошел к Бородину, опять схватил его двумя руками за плечи и притянул к себе, но уже по-дружески, — знаешь, откуда нашло? Оттуда и нашло, из фильма, — прошептал он таинственно.
Зазвонил телефон. Андрей вскрикнул и отскочил от Бородина.
* * *
Огромный черный паук быстро-быстро перебирает мохнатыми лапками, словно бежит на месте. Он живой, он разумный. Писк, который паук издает, — речь наимудрейшего существа, надо только разгадать, расшифровать ее смысл и станет легко и хорошо, вернется счастье. Но как разгадать?
Протянуть руку, дотронуться до его меховой шкурки, запустить в нее пальцы, как в шерсть персидской кошки, ощутить тепло и замереть. Нет, этого мало, нужно слиться с ним воедино.
Черный прекраснейший паук — самое совершенное существо в мире. Черный паук на синем. А что означает синее? Надо разгадать, и тогда станет понятен смысл его речи. Но как разгадать?
На ладони он еле-еле умещается, такой огромный. Вот он поднял голову, посмотрел прямо в глаза. Какой проникновенный взгляд, какой любящий взгляд… Его еще никогда никто так не понимал и не любил, как это существо. Вот паук побежал вверх по руке, к плечу, балансируя лапками, чтобы не упасть. Писк зазвучал торжественно и радостно. Торжество и радость, радость и торжество — то, чего нужно достигнуть.
Дополз, устроился на плече, потерся мохнатой спинкой о щеку. Несколько шерстинок отделилось и прилипло к коже.
Да ведь это вовсе не шерстинки! Это крошечные паучки, точная копия большого паука.
Паук пошевелил передними лапками. Шерсть на его теле вздыбилась, заколыхалась, потом опала — паук начал линять, паук весь распался на множество мельчайших паучков. Нет, не распался, разъединился, вернее, разъединились паучки, составлявшие до того единое тело. Побежали по руке, по лицу, забрались в волосы.
Рука… Нет руки. Нет лица, нет волос. Это просто множество мельчайших паучков, соединенных вместе. И тела у него больше нет. И так хорошо, потому что сейчас станет ясно… сейчас долгожданное счастье наступит… придут радость и торжество…
Надо только всмотреться. Закрыть глаза и всмотреться в картины, отключить звук и услышать слова.
Движение. Как в микроскопе на уроке биологии. В этом движении великий смысл, надо только ухватить его… Картинка пробежала, так и оставшись неразгаданной.
Комната. Класс. Белый экран во всю стену. На окнах плотные черные шторы, и оттого темно. Сейчас экран загорится, возникнет образ. Гостиная, стол, женщина в красном платье. Нет, просто паук. Тема урока — паук, членистоногие, соединенные в единое целое великой любовью тела.
Он никогда не любил пауков, он их боялся, даже совсем безобидных в углу сарая на даче, с крестом на спине. Боязнь пауков — его крест…
Крест окна! Если шторы раздернуть, все станет ясно.
