Арику нравились утонченные, нежные, слабые женщины. Пока Суламифь молчала, она казалась ему именно такой. К сожалению, она курила, как уже упоминалось. Он рассказывал ей всякие страшилки про курильщиков, а она говорила: «Арик, пошел на фиг!» Сначал это его шокировало, теперь он привык, только вздыхал. Однажды он заикнулся о браке, но Суламифь так захохотала, что он повернулся и ушел. И две недели не звонил.
– Мита, – спросил Арик с порога, – тебе не нужен гроб?
Суламифь поперхнулась дымом и закашлялась. Арик печально и выжидательно смотрел на нее. Он не шутил. Оказывается, контора по изготовлению памятников за баснословные деньги сделала памятник старой Мильке, а семье он не понравился. Семья стала протестовать. Владелец компании, некто Хейфиц, послал их куда подальше. Семья не успокоилась, вышла на известного в городе раввина, в итоге Хейфицу позвонили и… Одним словом, он тут же перезвонил правнучке старой Мильки и очень просил зайти для серьезного разговора. Когда та пришла, он сказал, что все исправит, переделает, досадное недоразумение, ах, какая неприятность… вы уж извините! А чтобы без обидок и расстаться по-хорошему, презентовал два гроба, лучших в реестре. Юра посоветовал взять деньгами, но деньгами Хейфиц дать отказался. Правнучка забрала гробы и поставила в гараж, не пропадать же добру. Временно, потому что долго она не выдержит. Говорит, как зайдет в гараж, аж сердце останавливается от ужаса.
– Пока нет, – сказала Суламифь. – Спасибо. Тут один человек… посмотри его.
– Женщина?
– Мужчина.
– Откуда у тебя мужчина? – раздул ноздри Арик.
– Какая тебе разница? Я подозреваю, что у него что-то сломано – нос или ребра.
– Откуда он взялся? – повысил голос Арик.
– Знакомые попросили… присмотреть.
– Странно это все, – обиженно произнес Арик. – Тайны, секреты… Я тебя давно предупреждал.
– Не будь занудой! – сказала Суламифь. – Идешь? Он в гостиной на диване спит.
– Спит? – Арик был потрясен. – Почему мужчина спит у тебя на диване?
– А ты хотел, чтобы я положила его у себя в спальне? – спросила она.
– Ничего я не хотел! Но я все-таки не понимаю… – настаивал он. – Я не понимаю! Может, объяснишь…
– Арик, прекрати!
Она повернулась и пошла в гостиную. Он, скрепя сердце, пошел следом.
В гостиной он подтащил стул к дивану, уселся и скорбно уставился на спящего Шибаева. Суламифь стояла рядом, тоже смотрела на гостя. Он, не подозревая ни о чем, продолжал спать, слегка всхрапывая.
– Кто это? – Арик подозрительно взглянул на Суламифь.
– Ты же видишь. Человек.
– Вижу. Твой… знакомый?
– Да, мой знакомый. Еще вопросы?
– Я не знал, что у тебя такие знакомые, – горько сказал Арик.
– Какие «такие»? – Суламифь начала терять терпение.
– С большой дороги.
– Арик, не надо пить мою кровь! Я попросила тебя как человека посмотреть его. Ну так и будь человеком!
– Кто это его? Ты хоть знаешь, в чем он замешан?
– Не знаю и знать не хочу! Упал с велосипеда. Тебе не один хрен?
– Можно подумать, – саркастически ответил Арик. – Я бы на твоем месте вызвал полицию. Может, он убил кого-нибудь.
– Арик, не морочь мне голову! – повысила голос Суламифь. – Мне в жизни только полиции не хватало. Он убил? Это его убили! Живого места нет! – Она сдернула с Шибаева простыню.
– С велосипеда? – иронически повторил Арик, присматриваясь.
– Арик! – прикрикнула она.
– Рентген нужен, – заметил он.
– Нет у меня рентгена! Понимаешь, нету! Или ты его посмотришь, или… – Возмущенная, она не закончила фразы.
– Разбуди его хотя бы, – сдался недовольный Арик.
Суламифь потрясла Шибаева за плечо. Тот даже не пошевелился. Она потрясла сильнее. Он раскрыл бессмысленные глаза. Вернее, один глаз. Другой заплыл и не открывался. Увидел незнакомого человека, перевел взгляд на Суламифь. Она кивнула, все, мол, в порядке.
– Это врач.
Шибаев не мог не ухмыльнуться, вспомнив, что Грег упоминал о гинекологе. Он узнал Арика – тот был в ресторане с Суламифью. Печальный вислый нос, общая унылость облика. Бойфренд.
– Я в порядке, – сказал он и попытался встать. Боль в груди бросила его назад. В затылке забухал знакомый паровой молот.
– Лежите! – велел Арик строго. – Сразу могу сказать – сломан нос, ребра, возможна потеря зрения, множественные ушибы, – он загибал пальцы, рассматривая Шибаева выпуклыми глазами. – Несомненно есть внутреннее кровотечение. Повреждены печень, селезенка, почки, вывихнута челюсть… нижняя. Вам больно говорить?
– Не очень, – ответил растерянно Шибаев. – Вы уверены, доктор?
Как все нормальные мужики, он предпочитал держаться как можно дальше от врачей, перехаживая простуды и грипп на ногах. Раньше он периодически проходил медицинские комиссии, всякий раз с удовлетворением убеждаясь, что здоров, как жеребец. Оглушенный диагнозом, он переводил взгляд с Арика на Суламифь.
– Да, еще сотрясение мозга, – добавил гинеколог. – Возможно, гематома. Кровь есть в моче?
Побагровевший Шибаев только головой мотнул – нет!
– Что ты несешь? – вскрикнула Суламифь. – Ты еще скажи, что он уже покойник!
Арик выразительно пожал плечами. Это дело времени, казалось, говорил этот жест. Он нагнулся над Шибаевым, пристально уставясь в его здоровый глаз.
– Может, рентген у тебя сделать можно? – спросила осторожно Суламифь.
– У меня? – Арик изумленно выпрямился, перевел взгляд на нее.
– Ладно, забудь, – бросила она. – Ты можешь сказать, что с ним? Конкретно.
– Откуда я знаю? Упал с велосипеда, сама же говорила. – В тоне его слышалась горькая ирония.
– Ну хоть что-нибудь можешь сказать? Ты же врач! И не надо пугать!
– Если в моче нет крови, то, возможно, почки не задеты, – признал нехотя Арик. – Хотя… – тут же спохватился он, – поручиться не могу. – Ребра… – Он ткнул длинным пальцем в грудную клетку Шибаева, тот вздрогнул. – … возможны переломы или трещины. Я настаиваю на стационаре и отказываюсь брать на себя ответственность. – Он поднялся и, не глядя на Шибаева, направился к выходу.
– Арик, не морочь мне голову, – возмутилась Суламифь ему вслед. – И не вы… делывайся! Я сейчас! – бросила она Александру и поспешила за бойфрендом.
На кухне Арик уселся на свой табурет с кокетливой плоской золотой подушечкой, привязанной ленточками к ножкам.
– Кофе? – спросила Суламифь.
Арик не пил кофе, берег сердце. Он укоризненно посмотрел на нее и промолчал.
– Ромашковый? – спросила она. Достала литровую Арикову кружку, синюю, с улыбающейся кошачьей мордой. Себе налила кофе, достала сигарету. Арик неодобрительно взглянул на нее, но промолчал.
Чайно-кофейная церемония проходила в гробовом молчании. Арик жаждал объяснений и извинений, но Суламифь, раздувая ноздри, молча курила и между затяжками отхлебывала кофе. Вконец обиженный Арик поднялся, хотя было еще совсем рано. Суламифь, к его неудовольствию, не стала протестовать и не спросила, куда это ему так спешно понадобилось. В прихожей Арик долго надевал плащ, тщательно заматывался шарфом. Суламифь молча смотрела, сложив руки на груди, – воинственная женская поза, говорящая о полном отсутствии взаимопонимания. Когда за Ариком закрылась дверь, она погасила свет и застыла посреди прихожей. «Ну и хрен с тобой!» – сказала в пространство. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Оставшись один, Шибаев достал из-под подушки свой мобильник и набрал номер.
– Инга, – сказал он, задыхаясь от волнения, ощущая ее якорем, удерживающим его в жизни.
– Сашенька! – вскрикнула она шепотом и замолчала.
– Я не звонил… не получалось, – сказал Шибаев, преодолевая комок в горле.
– Сашенька, я чуть с ума не сошла, – она продолжала шептать, и он словно видел, как она прикрывает ладошкой трубку. – Что случилось? Где ты? В твоей гостинице мне сказали, ты съехал.
– Просто нашел другую, – ответил Шибаев. В глазах щипало, что его удивило. Он вспомнил, как дулся на нее… словно Арик… честное слово! Чувствуя себя последней скотиной, он сказал: – Инга, ничего не выдумывай, все в порядке.
– Правда? – спросила она. – Почему ты не звонил? И твой мобильник был выключен. Я не могла найти себе места, утром ушла с работы, бродила по парку – тут у нас Центральный парк рядом, все из рук валится… – Она говорила возбужденно, как в бреду, и по-прежнему шепотом. – Сашенька! Ши-Бон, я так боялась, я не знала, куда бежать. Я все время боюсь за тебя! Я думала, ты уехал…
– Инга, – перебил ее Шибаев. – Послушай, Инга! Ты меня слышишь? – Ему хотелось прекратить ее горячечный шепот, от которого у него разрывалось сердце.
Но она все говорила, страх за него сменился облегчением, ей хотелось выговориться. Шибаев слушал, смирившись, закрыв единственный глаз. Она вдруг заплакала и замолчала.
