- А что "вы", государыня-императрица, решили? - Широкая мужская грудь получила в ответ удары её сердца. - Войдите! - разрешил Алексей, а его деловые пальцы проверили: открыта ли дверь.
- Лёшка, мне же дышать нечем! - укорила его Анна.
- Ты не передумаешь потом, когда узнаешь меня получше? Не скажешь, что я слишком жесток, что я сметаю всё и всех на пути к цели? - Он мучил её своими настойчивыми прикосновениями и шептал на ухо: - Учти, бой продолжается! Бастионы взять нам предстоит крепкие. - Шальные цепкие руки его, как могли, отвлекали Анну от смысла сказанных слов. - Поэтому предупреждаю, в освобождении мальчишек я использую все возможные и невозможные средства. Вплоть до обольщения несчастной обездомленной хозяйки постельного белья...
- Единственное, что я узнала о тебе нового, так это то, что как раз обольщение тебе скорее всего удастся... - Судя по дальнейшим бессовестным действиям, Алексей, видимо, был удовлетворен ответом. Поэтому ей пришлось их немедленно прокомментировать: - Опекуном моих детей назначили бесконечно нахального типа! Представить не могу, какое влияние ты оказывал на них все эти долгие годы.
Раскрасневшись в темноте, точно дозревающий зеленый помидор, Анна сняла руку Алексея оттуда, где он её "забыл", прослушивая сердцебиение свояченицы. И вовремя: хлопнула калитка во дворе, раздались голоса хозяина дома и Юрки.
- Обидели Юродивого! Отняли копеечку! - заныл Алексей.
- Дурачина ты, простофиля! Не умел ты взять выкупа с рыбки! Хоть бы взял ты с неё корыто, наше-то совсем раскололось! - пропела в ответ Анна, отходя от зятя на безопасное расстояние.
- Сашка! - засиял навстречу другу Алексей. - Какими судьбами?! Наработался уже? Мы вот тут классику вспоминаем: я до оперы дорос, а Анька всё из сказок не выберется!..
Скульптор за те несколько часов, что пробыл в монастыре, как-то посвежел, помолодел, просветлел лицом: в старом фолианте приподняли вощеную бумагу над иллюстрацией.
- Давайте собирать детей, я нашел для них безопасное место!
Анна мгновенно "протрезвела", требовательно спросила:
- Где это?
- Они поживут пока в монастыре, мать-настоятельница ждет их.
- Что вы ей сказали?
Саша объяснил, что матушка много не спрашивала: просто она поняла, что двум детям-подросткам надо дать кров на некоторое время, и что никто об этом не должен знать. Поэтому, переселиться лучше именно сейчас, когда на дворе темнеет.
Анна засуетилась:
- Я пойду будить Катюшу. Юрка, помоги дяде Лёше перетащить обратно в машину ваши вещи. И не забудьте пакеты с едой: не нахлебники, чай.
Избегая смотреть в сторону Алексея, она поднялась к дочери.
Девочка спала в "утробной позе", сжавшись в комок, подтянув колени к животу и сложив руки на груди, словно замерзала. Мать подошла к ней, не скрадывая шагов, даже уронила что-то нарочно. При этом громко ойкнула и только потом позвала:
- Дочка! Катюша! Вставай, детка, просыпайся!
Девочка перевернулась на спину, вслушиваясь в материнский голос, потянулась, позвала: "Мамочка, это ты?" - скрипнула от боли, открыла глаза, ища мать.
- Уже утро?
- Нет, радость моя! Еще вечер, но нам надо подниматься.
- Что-то случилось? - заметались в тревоге глаза Кати.
- Ничего плохого, - поспешила успокоить её Анна. - Дядя Саша нашел безопасное место для тебя и для Юрки.
- А ты?.. Где будешь ты?..
- Я буду рядом, моё сокровище, но нам с дядей Лёшей предстоит ещё много чего сделать, прежде, чем мы окажемся все вместе...
Катюха снова поняла:
- Павел, Петрушка и Маня...
- Да. - Анна и не пыталась скрывать от дочери, что их с опекуном ждет небезопасное мероприятие. - Пока мы не найдём всех, я не успокоюсь, ты сама понимаешь...
- А я, кажется, знаю, где мальчики...
Анна аж рот раскрыла.
- Детка, ты понимаешь, что сейчас сказала?
Катя слабо улыбнулась, видя, какую надежду заронила:
- Можно, я расскажу тебе одной? При всех - не смогу!..
- Да, ненаглядная моя! Рассказывай!
С трудом подбирая слова, ломая своё нежелание говорить о тех днях, девочка рассказала, что сначала их всех держали вместе в каком-то помещении, похожем на больницу. Даже провели ряд анализов и обследований. Досмотр за ними был строгий, объясняли, что свидание с матерью откладывается из-за ухудшения её состояния, поэтому детей обследуют по полной программе: чтобы её ничем не заразить.
Состояние Манечки доктору не понравилось и он отправил её куда-то "на лечение". Со здоровьем мальчишек тоже возникли какие-то проблемы и их оставили долечиваться на месте. У Кати вдруг обнаружилось, что печень увеличена, зато доктору понравилась её фигура. При этом Катю проверили даже в гинекологическом кресле. Ей это уже было не впервой: старшеклассниц из интерната на диспансеризации обязательно посылали в смотровой кабинет. Врач кому-то позвонил, сказал, что вполне созрела... Вскоре она оказалась в том доме...
Снизу раздался нетерпеливый голос опекуна:
- Девчонки, вы там что, обе уснули теперь? Ведь нас ждут!
Анна, всё понимая, но не зная, чем помочь дочери, смотрела на Катю.
- Когда сможешь, доскажешь.
Катя подумала, добавила, что в общих чертах это - всё. И снова забеспокоилась:
- А куда мы сейчас едем? Это далеко? Что за место?..
- У Бога за пазухой! - таинственно произнесла Анна и поторопила дочь: - Давай, а то нас отсюда на руках понесут. Представляешь картинку: я - на руках, к примеру, дяди Саши!
В обнимку они спустились из мансарды. Катя попыталась двигаться самостоятельно, хотя удавалось ей это с трудом.
* * *
Разместились они в "ниве" Рустама впритык: Анна с детьми - сзади, мужчины - на передних сиденьях. Доехали до монастыря за несколько минут. У глухих закрытых арочных ворот стояла женская фигура, почти сливаясь темной одеждой с сумерками. Саша подошел к монашенке, что-то сказал и вернулся к машине. Она на секунду скрылась за тяжелой дверью, вырезанной в толще ворот, распахнула их.
Алексей, не заводя мотора, попытался сдвинуть "ниву", держа руль, Саша подталкивал её сзади. Юрка перелез через кресло и бросился на подмогу. С трудом преодолев границы монастыря, они остановились на широком подворье, где сразу запахло свежим огурцом или скошенной травой.
Скульптор помог монашенке закрыть тяжелые кованные двери. Алексей обошел машину кругом, откинул свободное сиденье, помог вылезти Анне и Кате. Юрка в это время уже стоял возле Христовой невесты, а её рука покоилась на его беспокойной голове.
- Прошу вас, идемте за мной, - тихо сказала женщина, давшая обет Богу. Она протянула Кате и Анне по светлой штапельной косынке. Потом повела их всех во внутренние покои монастыря, куда обычно мирянам доступа нет...
По коридорам одновременно гуляли запахи подземелья, ремонта и церковной службы.
Наконец, искавших убежища мирян впустили в небольшую сводчатую комнату.
Здесь царила приятная для глаз полутьма. Верхний свет был погашен, лишь в углу возле икон мерцала лампада, было зажжено несколько тонких свечей, да горела электрическая настольная лампа. Запах ладана был здесь сильнее, чем в монастырских переходах. К нему примешивался тонкий аромат мирра и растопленного воска.
Навстречу к ним, из-за большого канцелярского письменного стола, покрытого зеленым сукном и поверх сукна - стеклом, поднялась настоятельница. На груди у неё висело небольшое распятие, руки перебирали четки.
"...Я вдруг почувствовала благоговейный трепет... "Как же я могла столько месяцев терять время попусту вдали от храма?" - с недоумением думала я."
Анна вышла вперед, поцеловала руку настоятельницы и смиренно, будто молитву читая, проговорила:
- Матушка, не знаю, как благодарить вас за то, что вы даете приют моим детям. Я ни за что не оставила бы их без присмотра, но мне... нам надо разыскать ещё троих. А эти, - она обернулась, - эти пока должны быть скрыты от... от...
- Не беспокойтесь, - услышала она в ответ ласковый голос. - я всё вижу. Девочка может передвигаться сама? - Катя кивнула. Настоятельница подошла к ней. - Как тебя зовут, дитя моё?
- Екатерина...
Из глаз Кати вдруг полились слёзы, когда белая, словно бестелесная рука коснулась её темени.
- А это ничего, что я - мальчик - побуду в вашем монастыре? - тут же "нарисовался" Юрка.
- Дом Божий открыт для всех, кто нуждается в Господе, - последовал ответ и рука перекочевала на его макушку. - Ты кто?
- Раб Божий Юрий! - гордо представился мальчишка, глядя на монашенку своими библейскими глазами.
- Да? А не отрок? - улыбнулась настоятельница.
Потом она повернулась к Алексею:
- Вы кто им будете?
Алексей вдруг стушевался, как вчера в Москве перед Евгенией Осиповной.
- Я...
- Это наш опекун, - нежданно вступила в разговор Катя. - Он маме помогает... И дядя Саша тоже...
- А как нам вас называть? - Юрка явно чувствовал себя здесь - в своей тарелке.
- Называть меня можешь: мать Варвара, или просто матушка. А вот это сестра Аглаида, - она указала на "тень", безмолвно стоящую у двери. Сестра, готова ли кровать для Екатерины? - Она снова положила руку на голову Кати. - Ты будешь жить в одной келье с сестрой Аглаидой. У нас тут народу немного, так что, когда окрепнешь, мы тебя устроим в отдельную комнату. Как захочешь, - добавила мать Варвара, видя испуг, заметавшийся в глазах девочки. - Болящим можно не поститься, так что, если будет нужда исповедаться, - милости прошу.
