– Да уж, две вечные темы: наставить ветвистые рога и соединиться с мужем, – кивнула Ритка. – Выманивание ценных вещей и угрозы наслать страшные болезни. Как я и предполагала, люди ведутся на обещание лучшего и боятся худшего.
– Обман имеет вековые традиции. Ничего удивительного, что я на него чуть не попалась, – нашла себе оправдание я. – Все эти потусторонние видения и голоса просто сводили меня с ума. И я была готова отдать рубины. Странно, что у меня их не взяли…
– Вообще-то, вся эта история с Арциловичем тоже шита белыми нитками, – заметил Николай. – Мне все это напоминает какой-то литературный проект, где очень мало истории и очень много вымысла, эмоций. Начать с того, что император никогда не жаловал никаких украшений женам своих генералов и чиновников. Мужчине за службу могли шпагу подарить, другое наградное оружие или табакерку, часы на цепочке. Женщины же могли получить подарок только от императрицы, и то лишь фрейлины. Драгоценности дамам мужья и любовники покупали.
– То есть ты думаешь, что история рубиновых украшений – это ложь? – уточнила я.
– Думаю, старинные украшения с крупными драгоценными камнями стоят немало. Но в данном случае их ценность явно завышена. А уж требовать их вернуть, придавая камням мистический, судьбоносный смысл – это просто игра на нервах. Такое впечатление, что кто-то сдобрил несколько исторических фактов про Андрея Толстого изрядной порцией вымысла и подал на стол экзотическое блюдо.
– Интересно, кто сдобрил и кому подал? – задумалась я. – Не исключено, что сначала Татьяне, а потом она по доброте душевной рассказала все мне. Или как раз не по доброте, а по злому умыслу…
– Мне с самого начала показалось, что эти истории связаны, – напомнила Ритка. – И там украшения, и здесь. Неудачи в личной жизни, проклятие, которое нужно снять. Хотя, возможно, все мошенники в чем-то похожи. Входят в доверие, обещают, запугивают, а ты даже не понимаешь, где обман и что происходит.
– Вот-вот! Я тут, кстати, даже с ученым про психологию обмана консультировалась, – объявила я.
– С каким ученым? – заинтересовалась Ритка.
– Да мой сосед. Владимир Владимирович, рядом живет. Ходит все время в одном пиджаке, ездит на «Жигулях», по сторонам не смотрит.
– Знаю! Это Владимир Сусликов. Действительно, серьезный ученый. Может, мне у него интервью взять?
– Возьми, Рит. Только не уноси далеко. Нам покажи.
На этом взрослая беседа закончилась. Потому что детям надоело резаться в игровую приставку, и они начали скакать по нам.
– Знаете, что они в последний раз учудили? – усмехнулась их мама, с любовью глядя на свое потомство. – Глебка попросил у дедушки сто рублей. Сказал, мол, с пенсии верну. «С какой пенсии?» – удивился мой отец. «С бабушкиной!» – ответил мой предприимчивый сын.
– Аферист растет, – засмеялась я.
Короче, вечер прошел в теплой, дружественной обстановке. Ночь для нас с Юрой – снова в жаркой и совсем не дружественной. А в воскресенье мы с ним поехали на дачу, спасать моих родителей от вегетарианской диеты. Молоко, яйца и капуста, купленные на рынке в ближайшей деревне, – это хорошо. Но лично я предпочитаю шашлык.
Мама и папа обрадовались и нам, и замаринованному в майонезе с лучком куриному филе. Мужчины запалили мангал и вскоре устроили консилиум – пора переворачивать или рано еще. Мы с мамой резали помидоры и огурцы на террасе и болтали о своем, о женском.
– Что-то ты похудела, – забеспокоилась мама. – Бледная какая-то. Много работаешь и мало ешь?
– Нет, мам, я стараюсь работать так, чтобы потом не потратить половину получки на лекарства. Что у вас тут нового?
– К соседям напротив недавно на день рождения ходили. Знаешь, как у них все устроено? Бочка с водой закрыта дорожным знаком «кирпич», лопата сделана из знака «парковка для служебного транспорта», под лейку старый огнетушитель приспособили. Хозяин прибирает все, что плохо лежит. В хозяйстве пригодится.
– А как же служебный транспорт теперь поймет, где парковаться? – Не одобряю я таких умельцев. – Боюсь, это не плохо лежало, а хорошо висело. Но когда это останавливало хозяйственного человека?
– У вас с Юрой все нормально? – внезапно с тревогой заглянула мне в глаза мама. – А то мне тут сон приснился, что ты на одном берегу реки стоишь, а он – на другом. И моста нет. Кто-то разобрал.
Я даже знаю кто. Петровская не побоялась испачкать свой дизайнерский костюм и испортить креативный маникюр… Да, сон почти вещий. Нам с Юрой пришлось добираться вплавь.
– Все хорошо, мама!
– Ты всегда так говоришь. Но ведь и трения у вас бывают? Ты характер свой лишний раз не показывай, уступи. Юра – парень хороший. Красив, как Вронский, но надежен, как Левин.
Да уж, бывших учителей русского языка и литературы, видимо, не бывает. Мама давно на пенсии, но не забывает преподать мне урок.
– У нас все хорошо, честно…
– И когда вы нас с отцом порадуете? Столько лет встречаетесь, а свадьбы все нет.
– Мама, главное – чувства, а не штампы, – начала было я, но вдруг замолчала.
Что она сейчас сказала?! Практически то же, что и Черная вдова тогда на корабле.
«Отдай рубины. Проклятие на тебе. Поэтому ты замуж никак не выходишь. Столько лет встречаетесь, а свадьбы все нет. И не будет. Пока не отдашь рубины, не снимешь проклятие!»
Сколько лет встречаетесь, а свадьбы все нет?! Моя мама пишет тексты для мошенницы? Или аферистка повторяет за моей мамой?
– Слушай, мамусь, а с кем ты это обсуждала? – осторожно спросила я.
– Что? – не поняла она.
– Ну вот, что свадьбы все нет. Ты ведь с кем-то делилась переживаниями на эту злободневную тему.
– Нет. С чего ты взяла? – ответила мама, но глаза опустила.
– Скажи честно, наверное, с тетей Клавой обсуждала, с соседками? Почему не поговорить о том, что волнует?
– Ни с кем я тебя не обсуждала.
– А если подумать?
– Ну с тетей Катей как-то разговор зашел.
– С мамой Артема?
– Да.
– И что? – Я даже дыхание затаила.
– Она мне посоветовала к старухе-процентщице сходить.
– К кому?
– Ну это я ее так прозвала. Навеяло как-то. Вообще-то, ее Аполлинарией называют. Старая бабушка, потомственная гадалка. Порчу снимает, венец безбрачия.
– Мама, ну ты же интеллигентная женщина, с высшим образованием, всего Белинского читала. И веришь во всю эту чушь?
– Да я просто так сходила, на пробу. Хуже-то не станет.
Это как посмотреть…
Вот оно! Вот что могло объединять всех жертв Черной вдовы!
Жертва она или палач? Иногда меня мучают такие мысли. Она – жертва безрассудной страсти, легкая добыча известного бабника. И палач. Разрушив ненавистный брак, она разбила вдребезги свою семью, отняла покой у своих детей.
Страсть – это омут. Темный омут, который забирает тебя, засасывает, а потом выплевывает – уже без сил, молодости и надежд. Но лучшие стихи – они ведь о страсти. О логике и здравом смысле стихов не пишут.
Времена изменились, нравы стали проще, мужчины и женщины доступнее. Но и сейчас из этой ситуации трудно было бы найти безболезненный выход. Все мы оказываемся на распутье: уйти или остаться, отдать или взять, поверить или усомниться. И если не знаешь ответа, спроси у того, кто знает…
Шашлыки только начали перевариваться, а я уже названивала в дверь квартиры соседки Любы. Столь поспешное возвращение со свежего воздуха в загазованное пространство родителям и Юре я объяснила нежеланием угодить в пробки, которым ни один штопор не поможет. Слишком много дачников вечером в воскресенье захотят попасть в столицу…
Люба открыла с хныкающим ребенком на руках. Муж улетел, но обещал вернуться. Короче, мы могли немного поболтать, пока малыш снова не выплюнул соску.
– Люба, ты когда-нибудь ходила к гадалке? – с порога огорошила я ее вопросом.
– К гадалке? Нет.
– А мама твоя ходила?
– Мама? Не знаю, но меня агитировала. Говорит, есть одна бабушка в нашем районе. Смотрит на воду, а видит будущее. И советы дает. Но я в это все не слишком верила. Пока с этой женщиной в черном не повстречалась. А ее увидела, и куда-то сомнения делись. Она смотрела так, будто все про меня знает.
– Конечно, знает. Ей, наверное, мама твоя рассказала. Тебя не сагитировала, а сама пошла, поделилась проблемами, попросила совет. А гадалка с кем-нибудь еще поделилась. Ты позвони маме, поинтересуйся, как бабушку ту зовут.
Оказалось, Аполлинария. Задачка сошлась с ответом!
Что ж, кажется, мне срочно нужно пообщаться с потусторонними силами. И с их рупором на этой грешной земле. Нужно же наконец выяснить, почему меня Юра замуж не берет…
Гадалка Аполлинария жила и вела прием в своей квартире в панельной девятиэтажке в трех кварталах от моего дома. Я добралась туда пешком за двадцать минут, позвонила в дверь.
