«Чистый» стоял, скрестив на груди руки, а санитар Сережа диктовал приказы.
— Весь списочный состав в автобусы и в штольню!
Слакогуз с готовностью кивнул.
— Сейчас вторую партию отправим.
— Чтоб ни одной души, ты понял? — ни одной! — на улицах, в домах, в подвалах…
— Понимаю.
— Сараи, чердаки проверит «Чистый».
Тот и ухом не повел. Стоял, как вкопанный. Слегка расставив ноги, скрестив руки. Взгляд — на Федора. Наверное, оттого, что он был выше всех, шире в плечах и сам стоял, скрестив на груди руки. Растопырив локти. И покачивался, встряхивая головой. Климов прижук за спиной Федора, и вдруг услышал его голос:
— В плен не брать, косых достреливать.
Кто-то гыгыкнул.
— Кочумай! — прикрикнул на него боец гражданской обороны, по-прежнему стоявший возле Слакогуза. — Вшивота…
Смех оборвался.
Климов краем глава наблюдал за «Чистым» и Сережей. Кто же из них главный? Ясно, что не Слакогуз. И главное: поди узнай, что правда, а что блеф? Головоломка…
— Бичей, гостей, командированных, — начал опять приказывать Сережа, — в мой отсек. Для регистрации.
— Проверим, кто есть кто.
Это подал свой голос «Чистый». Федор сразу оглянулся, просмотрел на Климова, мол, это ты сказал или я что? того? крыша поехала? Климов приложил палец к губам, зажмурил один глаз и показал, что прячется. Голос у «Чистого», действительно, как у него. Похож.
Федор сделал вид, что ничего не понял, потом хмыкнул, посмотрел на «Чистого», должно быть, уловил разительное его сходство с Климовым, еще раз оглянулся, убедился в схожести их черт, помедлил и сказал:
— Адажио под майонезом.
«Вот-вот, — подумал Климов, — черт-те что», — и тихо прошептал:
— Я тоже так считаю.
— Жениться и повеситься, — откинул волосы со лба к затылку Федор, и Климова обдало брызгами. — Брательник твой?
— Троюродный, — ответил Климов так, чтоб Федор понял: никакой он не брательник.
— Похож, как пить. — Федор стоял уже вполоборота.
— Бывает, — недовольно буркнул Климов и сказал, чтоб Федор стоял ровно. — Дай послушать.
— Вода, продукты — это на тебе, — ткнул пальцем в Слакогуза санитар Сережа, — а я займусь охраной, транспортом, постами, связью с центром, — он указал на рацию, пришпиленную к куртке, — отловлю могильщика, проверю пропускные пункты, закопачу зону, — он бил себя по пальцам, загибая их поочередно, и вскоре сжал два кулака, как будто угрожал кому или же требовал свое.
— Залижем слезы и кранты с фифуром!
От умиления у Климова едва не выступили пятна на щеках. Какие все изысканные фразы, сплошная музыка, вот только воровская.
Последнюю фразу, сказанную в сердцах Сережей, можно было перевести, как своеобразный девиз и целевое указание:
— Получим деньги и сожжем трупы!
Все стало ясным. Город захватила банда.
Если интеллигент держится за шляпу, значит, он боится, что ее унесет ветер, а если за нее хватается матерый сыщик — битый сыч, стреляный опер? Это значит лишь одно из двух: или его крепко стукнули по ней, или он желает от нее избавиться. Климова пока никто не трогал. Но то, что потянуло жареным, он это уловил мгновенно. Только загорелось в другом месте, совсем не там, где он предполагал. Не Слакогузу он понадобился, а Сереже. «Могильщиком» он явно нарек Климова. «Ну что ж, придется оправдать данную кличку. Честь обязывает», — так про себя подумал Климов и; присев, стащил с головы шляпу. Вид у него при этом был такой, точно он решил просить на пропитание. Никому и ничего не объясняя, он прижал шляпу ногой, как можно тщательнее вытер об нее подошвы, поелозил, потоптал и отпихнул, как можно дальше, в сторону. Поближе к передку «Уаза». Под колеса. Затем поддернул Федора за локоть, показал глазами, мол, пошли, все уже ясно, и, присев еще раз, в самой толчее толпы, снял с себя плащ.
— Держи, — сказал он Федору, проверив предварительно карманы. — Баш на баш. — И показал на куртку, репаную, кожаную, выкроенную бог весть когда из летного реглана, похоже, даже из немецкого, трофейного.
— Угу, — все понял Федор и снял куртку. — Мне лучше босяком, чем без лаптей.
Плащ был ему коротковат, узок в плечах, но он выпятил грудь и вздернул подбородок:
— Граф Табуреткин собственной персоной.
— Князь, — подыграл ему Климов и всунулся в куртку. Она была как раз, в том смысле, что нисколько не стесняла. Это для его дальнейших действий подходило.
Избавившись от шляпы и плаща, в которых он, как вошь на зеркале, всем виден, Климов решил уйти из загона, вырваться из мертвого угла, в который его подло заманили, впрочем, как и всех ключеводчан, причем, уйти немедленно, при первой же попытке. Одному. Брать с собой Федора нельзя. Он пьян еще после вчерашнего, да и могли начать стрелять. Он не уйдет. Прикончат.
— Стой тут, — шепнул Федору Климов. — Я сейчас…
Во двор въезжали опустевшие автобусы.
Когда столпившиеся возле Слакогуза развернулись для посадки и поперли встречь автобусам, Климов прошмыгнул в зазор между двумя «Икарусами» и, на мгновенье скрытый от сторожких глаз их кузовами, в один прием перемахнул через забор и побежал назад, не в город — через улицу, а прямиком за шахтоуправление, за гаражи, за свалку старой техники и вагонеток.
Он раза два проверился: споткнулся и упал. Никто за ним не увязался. Не преследовал. И не стрелял.
Уже спасибо.
Кинулась было приблудная собака, да отстала. Хозяйские вертелись во дворе, их лай, скулеж сначала был невыносим, но после стал стихать и отдаляться.
Климов перешел на шаг.
Два дела уже сделано — он раскусил обман и не попал в силки. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
Миновав пустырь и свалку старой техники, он свернул к автогаражам, обогнул слесарные мастерские, перебрался через ров, в котором по бетонным желобам текла вода — хотел умыться, но она была вонючей, грязной, отдавала тиной и мазутом; перелез один забор, другой, увидел впереди базарчик, повернул направо, отсчитал четвертый дом «под цинком», неказистое строение с длинной трубой из белого металла, осмотрелся, глянул на часы: на поезд он уже не успевал, ни при какой погоде, и толкнул калитку.
Сейчас ему был нужен цейсовский бинокль.
Ветер кое-как, но разогнал на небе тучи, моросивший с утра дождь внезапно прекратился и на Ключеводск хотелось взглянуть сверху, осмотреть его весь целиком. Проверить свои мысли и догадки. Если банда станет грабить город: жителей и их дома, то это пол-беды, не так и страшно, лишь бы обошлось без жертв, но если что другое… Он еще не знал, что это может быть, но кое-что предвидел.
Бинокль лежал не в тракторной кабине, как вначале решил Климов, отворив калитку и увидев «Беларусь» во дворе дома, а в прихожей, на замасленных ватных штанах, небрежно брошенных за дверь.
Климов посмотрел на свои брюки, на штаны, подумал, стоит или нет сменить одежку, не нашел замены пиджаку: жаль было расставаться с новеньким костюмом, почесал небритый подбородок и решил, что кепка, обнаруженная им под ватными штанами, лучше подойдет для маскарада.
Воды на кухне Климов не нашел: ведро, кастрюли, чайник — все сухое. Пусто. Зато в урчавшем холодильнике стояла банка с кислым молоком, которое прекрасно утолило жажду.
Подъем на небольшой скальный монолит, куда вела едва приметная тропинка, от задворок федоровского переулка, занял полтора часа. Но Климов не жалел. Отсюда, со скалы, весь Ключеводск был словно на ладони. Воздух после дождя очистился, ветер слегка утих, но солнца не было: оно скрывалось за трехзубчатой вершиной Острогорки, высокой сумрачной гряды базальта и гранита. Это было на руку. Линзы бинокля не блестели, их отсвет или блик нельзя было «засечь», внезапно обнаружить.
Укрывшись в терновом кустарнике, Климов приложил бинокль к глазам. Два дня назад он просто так смотрел на горы, теперь он изучал театр действий. Возможно, боевых. Вполне возможно… На въезде-выезде, там, где его едва не раздавил «Камаз», прохаживались четверо «бойцов». В десантном «камуфляже», касках и бронежилетах. Еще двое находились рядом. Сидели на мешках. Наверное, с леском… Такими же мешками и шлагбаумом была перегорожена дорога. Впереди шлагбаума, блокируя дорогу, стоял автофургон, Что находилось в нем, понять было нельзя, но догадаться можно. В таком фургоне с металлической обшивкой вполне могло быть восемь-десять тонн взрывчатки: аммонала или же тринитротолуола. Вполне достаточно, чтобы взорвать нависшие над въездом в город скалы. В том случае, если возникнет надобность. Еще в таком фургоне можно привезти два полевых орудия, не говоря уже о минометах… без них в горах не обойтись, особенно при обороне. Те двое, что уселись на мешки, наверное, артиллеристы или взрывники, а может быть, то и другое. Профессионалы.
