– У вашей мамы на самом деле отличная фигура, – не смогла не отметить Катя. – А дело вашего отца достойно продолжаете вы.
Сказала. Осознала. Смутилась. Исправилась:
– Ну, то есть фирму «Горчаков и партнеры» создал он. А вы теперь ею руководите. Династия…
– Дипломатия, – усмехнулся он. – Поищем еще слова на букву «д»?
Ладно, он сам завел на эту тему. Что там Катя говорила в лекции для Светика насчет откровенности?
– Тогда уж лучше словосочетание, – решилась она. – Другая женщина. И вам, и вашему отцу, и Северянину одной всегда мало.
– Как и большинству мужчин, – не смутился Горчаков.
– Что ж, женщинам остается переключить внимание на меньшинство.
– Боюсь, взаимностью оно вам не ответит, – хмыкнул Горчаков.
Да, опять получилось двусмысленно. И вообще странная тема. Но он первый начал. Папа должен любить маму, ну, и футбол. Но уж никак не секретаршу!
Ладно, проехали. Вернее, приехали. На кладбище. И сначала оно не выглядело унылым. Солнце как раз решило подмигнуть осеннему дню из-за туч, деревья уже примерили золото и багрянец. Но стоит сделать пару шагов, как натыкаешься на закрытый гроб, венки, заплаканных женщин, мрачных мужчин.
А еще Катя наткнулась на лохматого, седого старика в мешковатом сером пиджаке «в елочку», который, видимо, как и они, немного опоздал и теперь, прихрамывая, спешил к вырытой могиле.
Седовласый, ссутуленный, прихрамывающий – наверное, это просто описание старости. А старомодный пиджак – спецодежда пенсионера. Довольно распространенный портрет. Но для Кати это был фоторобот пироманьяка. Или как минимум человека, бывшего в курсе злодеяний пироманьяка. Он нанял Виталика, чтобы поэффектнее явить миру свою вторую официальную жертву. Он пришел на похороны третьей. Совпадение?
Катя не знала, но на всякий случай решила рассмотреть старика получше, подойти поближе. Подошла и радостно вскрикнула, хотя это было совсем неуместно на кладбище:
– Платон Матвеевич! Неужели вы?!
Никакой это не маньяк. Вернее, мания у него имелась, но совсем в другом роде.
Он прищурился, порылся в памяти и тоже улыбнулся:
– Катенька?! Я-то что, я все тот же. Древности уже не постареют. А вот ты! Где же твои очки? Прозрела, детка? Или просто прекратила умные книжки читать и очки больше не понадобились? Я всегда говорю своим студенткам, что наука – помеха девичьей красоте.
– Я помню, Платон Матвеевич, но после того, как изобрели линзы, число симпатичных студенток у вас резко прибавилось.
– Ну, вообще-то, Катенька, вы мне всегда были симпатичны. Ум, знаете ли, украшает.
– Надо же, где мы с вами встретились…
– И не говорите, это же печаль моя, – вздохнул старик. – Раньше-то у нас было куда более приятное место для свиданий. Когда мне сообщили, что вы больше в архиве не служите, а работаете в какой-то фирме… Фи, все эти ФИрмы, Катенька, вы уж простите меня. Вот какая у вас ассоциация с этим существительным? У меня стойкая одна: фирма-однодневка. А архив – это же на века!
– Может, вы и правы, Платон Матвеевич, но цены век от века растут, – напомнила она. – Это сто лет назад можно было прожить на жалованье в 1 рубль в день и снять дачу с отдельным входом и оборудованной купальней на реке за 50 рублей в месяц.
– Точно, деточка. А чтобы помыться в бане, отдавали всего 10 копеек. С женщин и того меньше брали, видимо, на них грязи меньше, да, Катенька? – хитро прищурился дедушка.
– Нет, Платон Матвеевич, вы же сами нам на лекциях говорили, что скидки дамам – признак не матриархата, а патриархата. Женщинам вообще меньше платили, да и работать они могли разве что гувернантками и модистками. А все остальные находились на обеспечении отцов и мужей. Так что, беря меньше с дам, мужчины на самом деле брали меньше с самих себя.
– Садитесь, Чижова, пять! – рассмеялся бывший Катин преподаватель.
Хотя почему бывший? У таких, как он, всегда есть чему поучиться. В 1945 году ему было всего 18 лет, но он уже успел произвести явно неравноценный обмен: потерял на фронте ногу, но приобрел медаль «За отвагу». Именно костыли привели его в науку. Был бы здоров, отправился бы на завод восстанавливать разрушенное хозяйство или в милицию – ловить банды «черных кошек». И только тем, кто без ног, не стыдно было выбрать сидячую работу: в аудиториях, библиотеках, архивах. Он выбрал историю, и наука об этом не пожалела. Профессор Платон Матвеевич Платонов – автор учебников и научных работ, и по сей день он читал лекции и давал консультации.
Но что он делает на кладбище? Здесь ведь сегодня хоронят явно не ветерана и не боевого товарища. Неужели несчастная супруга бизнесмена Комова тоже была когда-то его студенткой? Она ведь пришла в налоговую инспекцию с дипломом юриста. Не историка, конечно, но историю преподают в каждом юридическом вузе. И в свое время профессор Платонов подрабатывал в коммерческих институтах.
– Я рада, что мы увиделись, Платон Матвеевич, хотя повод, конечно, печальный…
– Очень печальный, Катенька, – согласился профессор. – Для меня – вдвойне. Потому что я вижу здесь сразу двух покойников.
Катя похолодела. Кого он имеет в виду? Неужели Елизавету Комову и Катю Чижову, которая лишь чудом не разделила ее судьбу? Но откуда ему об этом знать? Разве может уважаемый профессор оказаться замешанным в чем-то криминальном? Неужели все-таки именно его описывал Виталик?
Он не простил того, что Катя изменила науке с коммерцией, а Лиза – с коммерсантом, и решил устроить для них что-то вроде костров инквизиции? Нет, это просто бред! Хотя Платон Матвеевич с такой страстью относился к своему делу, что коллеги и студенты и в шутку и всерьез называли его серийным убийцей белых пятен в истории. Но белые пятна и молодые женщины – это все-таки не одно и то же. Да и в таком возрасте и на протезе многих не убьешь.
Впрочем, рядом с профессором всегда хватало молодых и рьяных, которые ловили каждое его слово и считали Учителем с большой буквы. И науку любили в достаточной степени, чтобы ненавидеть изменивших ей.
Стоп! Еще немного – и эта история сведет Катю с ума. Она чувствовала себя электрическим разрядом, который должен проникнуть в мозг убийцы, чтобы найти и обезвредить преступника. Ей так хотелось понять, почему она оказалась включена в список приговоренных к смертной казни через сожжение, что иногда она не могла думать ни о чем другом. Но подозревать Платона Матвеевича – это уже слишком. Маньяки гораздо проще устроены. Скорее можно предположить, что жертв объединяет буква Е: Елена, Екатерина, Елизавета. Правда, тогда Жанна не вписывается….
Нет, мотив для убийства «студентка – преподаватель» можно смело назвать притянутым за уши, если бы у мотивов имелись уши. Предположим, что насчет Елизаветы и Елены еще были хоть какие-то сомнения, но Жанна точно у профессора Платонова не училась. У нее были совсем другие университеты, где стипендию сворачивали в трубочку и засовывали под кружевное белье.
– Катенька, ты что так побледнела, детка? Ты же не боярин с небритой бородой, а я не царь Петр, чтобы страху на тебя нагонять. Я о втором покойнике, конечно, образно выразился. А так он жив, здоров, хотя и печален. Я о Мишане говорю. Мишаня Комов – мой лучший студент, затем аспирант, затем кандидат наук. Такие перспективы перед ним открывались, что дух захватывало, даже бинокль не требовался. И кто бы мог подумать, что парень остановится буквально в шаге от докторской! Да что там – в сантиметре.
Мишаня Комов? Как ни странно, до Кати только что дошло, что она впервые услышала эту фамилию не в новостях о пожаре и найденном трупе, да и увидела нового клиента вовсе не в офисе фирмы «Горчаков и партнеры» и не вчера. Да они же сто лет знакомы! Лучший ученик и открыватель блестящих перспектив буквально не вылезал из архива, где совсем недавно работала Катя. И как это она забыла?
Но кто бы узнал в солидном бизнесмене худого, прыщавого, сутулого, вечно голодного кандидата наук в очках образца семидесятых годов и с потрепанным портфелем из естественно состарившейся кожи? Для этого нужна, наверное, какая-нибудь специальная компьютерная программа, которая моделирует, как могли бы выглядеть Элвис Пресли на свое 80-летие или Мэрилин Монро после рождения троих детей.
Катя не видела Михаила Комова лет пять. Он просто однажды перестал приходить, с трепетом листать пожелтевшие странички и пить чай с сотрудницами архива на правах постоянного посетителя. Тогда Катя и заведующая читальным залом Нина Федоровна, у которой всегда имелись в наличии старый электрический самовар и свежий пряник, немного пообсуждали эту тему.
– Я слышала, что Мишаня совсем ушел из науки. Сказал, мол, сколько можно копейки получать, – поделилась с ней тетя Нина. – Надо же, такой увлеченный исследователь. Я думала он уйдет, только если у него обнаружится острая форма аллергии на пыль веков. Жаль…
– Надо же, как меняются люди! – воскликнула Катя. – Если бы вы не сказали, я бы Михаила не узнала. Он такой успешный, уверенный….
