– Ну, назовите…
Она с трудом, но вспомнила адрес ветерана.
– Узнайте, пожалуйста, кому теперь принадлежит эта квартира.
– Я-то узнаю. У вас и в самом деле хорошая память, – он криво улыбнулся. – Вы всех помните… кроме меня.
– Я никогда не лечила человека по фамилии Ройзен! – вспыхнула она.
– А без фамилии?
– Послушайте…
– Это вы меня послушайте, – возразил он сердито. – Мы с вами играем в странную игру. Я предлагаю вам снять с глаз повязку и посмотреть правде в глаза, а вы упорно отказываетесь.
– А где ваша жена? – она решила сменить тему.
– Софья Львовна неважно себя чувствует.
– Я должна ее осмотреть, – заволновалась Тамара Валентиновна.
– За деньги свои беспокоитесь? Я вам заплачу, не волнуйтесь. Все до копейки.
– При чем здесь деньги? – вновь вспыхнула она. – Я врач!
– Шли бы вы со своей клятвой Гиппократа знаете куда? – он встал.
– Почему вы мне грубите?! – она тоже поднялась.
– Я обращаюсь с вами, как вы того заслуживаете!
– Я немедленно уезжаю!
– Да пожалуйста!
– Когда будет известно, что стало с Наташей Юшаковой?
– Вечером. А может, завтра. Есть еще дедушка, – сказал Ройзен ехидно. – Который тоже умер. От пневмонии.
– Хорошо, я задержусь.
– Как вам будет угодно, – сухо произнес он.
Она с гордо поднятой головой вышла из его кабинета. Этот Ройзен просто хам! Уголовник! Впрочем, что взять с олигарха? Правильно о них пишут! И народ их за дело ненавидит! Никакого уважения к людям!
Тамара Валентиновна решительно направилась в гостиную.
…В это же время Софья Львовна пыталась выяснить, что происходит с Владом. Он лежал в своей комнате, накрывшись с головой одеялом. И даже не поднялся, когда открылась дверь.
– Владислав, с вами все в порядке?
Он молчал.
– Поговорите со мной. – Поскольку ответа не было, она сказала: – Я знаю вашего отца. Мы работали вместе. Я… я чуть не вышла за него замуж. Я могла бы стать вашей мачехой.
Он сел. Заговорил горячо:
– Тогда вы должны мне помочь!
– Помочь чем?
Он крепко сжал ее руку:
– Раздобудьте мой айфон!
– Но… – она попыталась вырвать руку. – Я не могу.
– Вы не видите, что я тут с ума схожу?! – разозлился он. – Я умер, понимаете?! Еще пара дней, и я потеряю все! Я жизнь на это положил! А теперь все пошло в… – он вдруг начал материться. Она зажала уши: это был поток отборной брани. Матерные слова летели в нее, как булыжники, один за другим. Она вынуждена была защищаться, закрываться от них руками. Наконец он выдохся. Вяло сказал: – Сука.
И затих.
– Хотите, мы прогуляемся? – предложила она. – Свежий воздух вам полезен.
– Да пошла ты!..
Влад опять лег и накрылся с головой одеялом.
– Здесь есть бассейн, – заикнулась было Софья Львовна.
– Айфон, – глухо сказал он из-под одеяла.
– Тренажерный зал…
– Ты что, не поняла? – Влад откинул одеяло. На нее смотрели безумные горящие глаза. – Только айфон! Я не встану с кровати, пока не получу его! Верни мне моих френдов! Верни мне мой мир!
– Я поговорю с Марком Захаровичем, – сдалась она.
– Вот и поговори. – Одеяло вернулось на свое место. Она опять не видела его лица.
Пришлось уйти. Она направилась в гостиную, чтобы посидеть в тишине, подумать. Интересно, через какое время это пройдет? Когда у Влада закончится ломка? Наркоману могут помочь лекарства, а что помогает в случае интернет-зависимости? Успокоительное ему бы не помешало.
Погруженная в свои мысли, она добрела до гостиной. И не сразу заметила сидящую в кресле Тамару Валентиновну.
– Господи, вы здесь?!
Они одновременно вздрогнули. Вот уж кого Софье Львовне меньше всего хотелось сейчас видеть! Дотошного врача! Из вежливости, чтобы ее уход не был похож на бегство, она присела в кресло. Напротив сидела Тамара Валентиновна, похожая на натянутую струну. На коленях у докторши лежала книга. Общения ей тоже не хотелось, особенно с хозяйкой. Все ее мысли были заняты Ройзеном, разговором с ним, его внезапной грубостью, а порой и откровенным хамством. Хотелось поскорее отсюда уехать, но она не могла этого сделать, пока не реабилитируется. Это нужно было не столько Ройзену, сколько ей.
– Что вы читаете? – через силу спросила Софья Львовна. Ей не хотелось показывать свою слабость, хотя общаться она не хотела тоже.
– Любовный роман. Так, просматриваю. А Марк Захарович сказал, что вам нездоровится, – внимательно посмотрела на нее Тамара Валентиновна.
– Это правда, – сухо подтвердила она.
– Разве можно так запускать болезнь?! – всплеснула руками Тамара Валентиновна. Книга упала на пол. Она подняла ее и положила на журнальный столик. Это был не любовный роман, а медицинский справочник из тех, что в изобилии стояли на книжных полках в шкафу. – Вы выглядите сегодня еще хуже, чем вчера!
– Что, на все пятьдесят? – огрызнулась Софья Львовна.
– Вы сегодня выглядите на свой возраст. Бессонная ночь, да?
– Так и есть.
– А приливы не беспокоят?
– Какие еще приливы?! – Софья не выдержала и встала.
– Потливость, учащенное сердцебиение.
– Ничего подобного нет!
– От врача не надо скрывать правду, милочка, – наставительно заявила Тамара Валентиновна и тоже встала. – С каждой женщиной такое случается после пятидесяти. И никуда от этого не деться.
– Да что вы ко мне привязались?! Какие еще пятьдесят?! Словно нарочно меня доводите!
– Да меня саму ваш муж-уголовник только что чуть не довел до инфаркта!
– Муж?! Уголовник?!
Они стояли посреди гостиной и кричали друг на друга. Первой не выдержала Софья Львовна:
– Я пойду выпью валерьянки.
– Я бы посоветовала успокоительный сбор! – крикнула ей в спину Тамара Валентиновна. – Я должна вас осмотреть!
Софья Львовна ускорила шаги. И этот день не задался!
…Анатолий Брагин проводил время более интересно.
– Мне разрешили прогуляться, – радостно сказал он Магдалене Карловне, отловив ее в коридоре.
Брагину показалось, что она смутилась.
– Что ж… Гуляйте.
– Палач сказал, что ты меня будешь сопровождать. Собирайся – идем.
– Кого-нибудь другого нельзя найти? – заупрямилась Магдалена.
– Он только тебе доверяет.
– Хорошо. Я сейчас.
Она была сегодня какая-то другая. Брагин поклясться мог, что Ленка здорово расстроена. И, похоже, полночи не спала. Под глазами круги, взгляд потухший. С Ройзеном поцапались? Похоже на то. Вот он, шанс!
Они вышли на крыльцо. Погода была, прямо скажем, не для прогулок. Холодно, ветрено, то и дело сыпал колючий мелкий снег, похожий на манную крупу. Он так и застывал, после того как два повара, мороз и ветер, сделают свою работу, неаппетитной манной кашей, слишком сухой, словно обезжиренной, с жесткой корочкой сверху.
Но Брагина это не смутило. Главное: их никто не слышит. Поэтому он решительно направился в сторону зеленой армии могучих елей. Она наступала на заснеженное поле, впереди стоял дозорный: такой же могучий дуб. С его голых ветвей сыпался снег, они дрожали под порывами ветра, но было понятно, что дуб выстоит. Брагин приободрился. Он чувствовал себя сейчас как этот дуб, одиноким воином в чистом поле. Но за его спиной шла армия: Магдалена. И Брагин был уверен, что выстоит. Надо только грамотно провести первую атаку и не прекращать боевые действия.
В лесу было намного уютнее и тише. Магдалена молча шла следом.
– Ничего не получится, – сказала она ему в спину, когда они прошли метров десять по узкой тропинке. – Там тоже охрана.
– В меня что, будут стрелять? – обернулся он.
– Нет, зачем? Просто вернут в дом. И прогулки запретят.
– Хорошо, дальше не пойдем. – Он встал под одной из елей.
– Холодно, – поежилась Магдалена.
– Я вижу, Ройзен тебе безоговорочно доверяет.
– Да, это так.
– Ты что, с ним спишь?
– Бывает.
– И часто у вас бывает?
– Вам-то что?
– Слушай, давай на «ты». Как-никак о сексе говорим. О траханье. Несчастная ты баба.
– Это еще почему? – ощерилась Магдалена.
– Потому что он обращается с тобой хуже, чем с собакой.
– А ты как со своими женами обращался?
– Мои жены были жадные стервы. Одна из них меня, кстати, сюда упрятала. Вот если бы я встретил такую, как ты… – забросил он пробный шар.
– Какую такую? – довольно вяло отреагировала Магдалена.
– Красивую. Верную. Сильную.
– Тогда что?
– Я бы на ней женился.
– Ой, Брагин…
– Я понимаю: ты мне не веришь. А много ты про меня знаешь?
– Достаточно.
– Это он дал информацию. Но он тебя просто использует.
– Ты на моего мужа похож, – вдруг сказала она. – Я такие же чувства к нему испытывала. Брезгливость, жалость и какую-то непреодолимую тягу. Должно быть, из-за жалости. Хотя он тоже был высокий и сильный. Но… жалкий. Слабый.
– Был?
– Он умер, – коротко бросила она.
– Сочувствую.
– Напрасно, – усмехнулась Магдалена. – Туда ему и дорога.
