суда по семейным делам, как тебе известно, засекречены. Излишне упоминать, что им пришлось туго и дальше будет только хуже.
– Да. Они бездомные. Джози безработная, завтра ей сделают операцию, а когда ее выпишут, ей будет некуда идти. Дочь живет у священника. Сын в тюрьме.
– Ты ждешь сочувствия?
Джейк тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на шерифа:
– Нет.
Прежде чем уйти, Оззи сказал:
– Когда выдастся случай, спроси мальчишку, зачем он нажал на курок.
– Он думал, что его мать убита.
– Ну, так он ошибся.
– Точно. Убьем до кучи и его?
Держа конверт, Джейк стоял и наблюдал, как шериф идет по коридору и поворачивает за угол.
После многолетних наблюдений Джейк набрался опыта и стал экспертом по части ритма торговли на городской площади. В половине пятого кафе пустовало, и Делл коротала время за заворачиванием дешевых столовых приборов в салфетки, дожидаясь пяти часов, конца своей смены. За завтраком и обедом она прислушивалась к болтовне, сама ее поддерживала, когда посетители уставали, и наводила порядок, если они слишком расходились. Ушки у нее всегда были на макушке, Делл ничего не пропускала и ставила на место зарвавшихся рассказчиков. Непристойная лексика каралась, за грязную шутку грозило изгнание. Но если посетитель заслуживал резкой отповеди, она с ней не медлила, не заботясь о том, что он, может, забудет дорогу в ее кафе. Славясь необыкновенной памятью, Делл тем не менее неоднократно бывала поймана за поспешной записью услышанного – так важно ей было ничего не упустить. Когда Джейку требовалась информация, он просто заходил к ней в кафе в половине пятого и садился около стойки.
Делл налила ему кофе и произнесла:
– Ты целых два утра не заглядывал, мы успели соскучиться.
– Потому и заглянул. Ну, что говорят?
– Обсуждают главную новость. Первое убийство за пять лет, после Хейли. Стью пользовался популярностью, он был на своем месте, часто здесь обедал. Мне он нравился. А мальчишку никто не знает.
– Они нездешние. Мать познакомилась с Кофером, ну и… Странная получилась семейка.
– Так и говорят.
– Я еще остаюсь любимым адвокатом?
– Когда я рядом, тебе не перемывают косточки. Правда, Празер ляпнул, что лучше бы нашли другого адвоката. Дескать, жаль, что Нуз повесил мальчишку на тебя. Луни сказал, что тебе не повезло и Нуз тебя заменит. Примерно так. Критики пока не слышно. Тебе это важно?
– Естественно. Я хорошо знаю этих людей. С Оззи мы всегда приятельствовали. Когда ты превращаешься в шило в заднице у копов, это не радует.
– У меня здесь не выражаются! Полагаю, они пока терпят. Но лучше бы тебе заглянуть сюда завтра и самому убедиться.
– Постараюсь.
Делл оглядела пустое кафе и придвинулась ближе.
– Ну, так зачем парень его пристрелил? Это действительно он?
– Без сомнения. Я не позволю им его допросить, но это лишнее. Его сестра сказала Моссу Джуниору, что он застрелил Стюарта. Работы у меня осталось немного.
– Какой был мотив?
– Я не знаю, еще не настолько во все погрузился. Нуз поручил мне побыть при парне первый месяц, пока он не подберет другого адвоката. Если дойдет до суда, то мотив выявят. Или нет.
– Ты будешь на похоронах?
– Ничего не слышал о них.
– Днем в субботу, манеж Национальной гвардии. Я сама только что узнала.
– Сомневаюсь, что меня позовут. Ты пойдешь?
– Обязательно! – ответила она со смехом. – Назови хотя бы одни похороны, которые я пропустила!
Джейк не мог припомнить ни одного раза. Делл была известна тем, что посещала похороны дважды, а то и трижды в неделю и подробно делилась впечатлениями с посетителями кафе. Джейк годами слушал об открытых и закрытых гробах, длинных проповедях, голосящих вдовах, брошенных детях, семейных склоках, прекрасной похоронной музыке и фальшивящих органах.
– Уверен, будет захватывающее шоу, – произнес он. – Мы уже не одно десятилетие не хоронили слуг закона.
– Хочешь немного грязи? – спросила она, еще раз оглянувшись.
– Давай!
– Говорят, родня убитого никак не найдет священника. Они не прихожане и никогда ими не были. Поэтому все священники, которых они годами отшивали, теперь им отказывают. Их трудно осуждать. Кому охота разглагольствовать с церковной кафедры о достоинствах почившего, который ни разу в жизни не посещал церковь?
– Кто же проведет погребальную службу?
– Вопрос открыт. Приходи завтра утром, вдруг что-нибудь прояснится?
– Хорошо.
Стол посреди рабочего кабинета Люсьена на первом этаже был завален толстыми кодексами, блокнотами и исписанной бумагой, словно два неадвоката трудились, не поднимая головы, не один день. Обоим хотелось стать адвокатами, и Порсия находилась на верном пути. Дни славы Люсьена остались далеко в прошлом, но и его порой завораживала юриспруденция.
Войдя, Джейк оценил деловой беспорядок и уселся на один из стульев.
– Ну, изложи мне свою новую блестящую стратегию защиты.
– Еще не нащупал, – признался Люсьен. – Пока мы в тупике.
– Мы проштудировали все дела суда по проблемам несовершеннолетних за последние сорок лет и убедились, что в законе нет лазеек, – сообщила Порсия. – Когда несовершеннолетний, человек моложе восемнадцати лет, совершает убийство, изнасилование или вооруженное ограбление, его дело рассматривает обычный окружной суд.
– А если ему восемь? – спросил Джейк.
– Восьмилетние редко бывают насильниками, – пробормотал себе под нос Люсьен.
– В 1952 году, – продолжила Порсия, – в округе Тишоминго одиннадцатилетний мальчик убил другого мальчика, немного старше его, жившего неподалеку. Его оставили за окружным судом. На процессе ему вынесли приговор, и он оказался в Парчмане. Можете в такое поверить? Через год Верховный Суд штата решил, что парень больно мал, и вернул дело в суд по делам несовершеннолетних. После этого вмешался законодатель и определил «волшебный» возраст: тринадцать и старше.
– Все это неважно, – махнул рукой Джейк. – Дрю даже не приближается к этому порогу, во всяком случае формально, по возрасту. Его эмоциональную зрелость я бы определил как раз тринадцатью годами, но это не мне решать.
– Ты нашел психиатра? – спросила она.
– Ищу.
– В чем, собственно, твоя цель, Джейк? – спросил Люсьен. – Даже если психиатр признает паренька безнадежным психом, Нуз и бровью не поведет, сам знаешь. Можно ли его осуждать? Убит коп, преступник известен. Суд по делам несовершеннолетних тоже признал бы его виновным и отправил в исправительное заведение. На два года! Как только ему стукнет восемнадцать, этот суд утратит над ним юрисдикцию. Догадайся, что произойдет дальше?
– Он выйдет на свободу, – произнесла Порсия.
– Именно, – кивнул Джейк.
– Потому ты и не можешь осуждать Нуза за то, что он не выпускает это дело из своих когтей.
– Я не пытаюсь доказать невменяемость клиента, Люсьен, пока не пытаюсь. Но этот парень не в себе и нуждается в профессиональной помощи. Он не ест, не моется, почти не говорит, может часами сидеть и что-то бубнить, будто у него все отмирает внутри. Если честно, по-моему, его нужно положить на лечение в больницу штата.
Зазвонил телефон, и все трое уставились на аппарат.
– Где Беверли? – спросил Джейк.
– Ушла, – ответила Порсия. – Скоро пять.
– Вышла за сигаретами, – сказал Люсьен.
Порсия медленно подняла трубку.
– Юридическая фирма Джейка Брайгенса, – произнесла она официальным
