— Ну и деньки пошли, один другого круче. Только убивают Лебедянского, как возникает Керимов. — Тропников стал разливать «Каберне» по стаканам. — Давайте, шеф, перед ужином для аппетита и крепкого сна чуть вздрогнем. Так вот этот сочинский парень, он же, пардон, Керимов, самый, похоже, что ни есть, кореш Шерхана из степной республики. Он к нему на целый час в ложу VIP ходил. Что делал там, о чем говорил — знать не знаю, но пенальти в ворота «Арбата» он с паса Эльчибаева точно организовал.
— Пока все разворачивается согласно нашей русской пословице, чем дальше в лес, тем больше дров. Появилось тут ко всему, товарищ криминалист, и одно весьма занимательное письмо. Я тебе о нем по телефону упоминал. Но читать пока не дам, разве только с утра. Иначе всю ночь, пожалуй, не уснешь…
Они подняли бокалы и выпили прохладное, показавшееся им особенно приятным, после столь напряженного дня «Каберне».
Когда Валентин Зинин, толкнув незапертую дверь, увидел полулежащего у дверного косяка в луже крови мертвого Лебедянского, растерянность и страх охватили в прошлом видавшего виды десантника. Тех нескольких страшных мгновений вполне хватило, чтобы осмыслить происшедшее. Валентин сообразил, что опытный киллер побывал здесь недавно и стрелял в упор.
Понимая, что профессору уже не помочь, он с силой захлопнул дверь и стремительно скрылся с места происшествия. Пробежав несколько кварталов, проехав три остановки на троллейбусе, Валентин, сойдя с него, огляделся вокруг. Напротив маячил шпиль высотного здания на площади Восстания, значит, рядом метро. У входа на «Краснопресненскую» он вошел в автомат, решившись, набрал «02». Передав в милицию сообщение об убийстве Лебедянского, Зинин сразу же повесил трубку, чуть успокоился. Затем в ближайшей шашлычной он залпом выпил стакан водки и, почти не притронувшись к вкусному, попахивающему дымком сочному мясу, вышел.
Идти домой парню не хотелось: начнутся расспросы, отец заговорит о футболе, потом, как водится, он или мать попросит денег. Деньги что, вот они тут, в дипломате. Вся сегодняшняя выручка, это почти 90000, правда, в рублях. А Льва Романовича, которого он успел полюбить, уже не вернуть. К тому же Валентин логично рассудил, что если покончили с Лебедянским, значит, он тоже на прицеле. Оставалось два варианта — ехать на дачу, это в полутора часах езды на электричке, или заночевать у какой-нибудь из подруг.
Выбрав второй вариант, Зинин позвонил ярой фанатке «Арбата», с которой познакомился во время поездки в Тель-Авив. Дача ее родителей располагалась недалеко от Кольцевой дороги. Семнадцатилетняя девушка с экзотическим именем Карина, студентка медицинского колледжа, пылкая и страстная в постели, ничуть не удивилась, даже обрадовалась его позднему звонку.
Отоспавшись, утром они выпили ледяного пива, позагорали на пляже, после чего Зинин почувствовал себя вполне отдохнувшим. В полдень электричкой он уехал в Москву, договорившись встретиться с девушкой у входа на «Динамо». Здесь, на лужайке Петровского парка, где перед футболом тусовались Арбатовские фаны, его и засекли ребята из уголовного розыска, подключенные к расследованию убийства Лебедянского.
Следуя указаниям Корначева, трое крепких сотрудников в штатском по окончании футбола дождались прощания Зинина с приятелями-фанатами. Непродолжительность ритуала объяснялась на сей раз несколькими причинами: прежде всего невразумительностью самой игры, позорной для «Арбата», причем с аутсайдером, присутствием Карины, пусть и своей фанатки, но все же противоположного пола и, наконец, явным нежеланием молчаливого и угрюмого Зинина оттянуться на полную катушку.
Сопроводив Валентина с Кариной до Киевского вокзала, откуда те собирались уехать на дачу первой попавшейся электричкой, сыщики остановили сладкую парочку в зале пригородных касс, предъявили удостоверения, попросив их пройти в дежурную комнату милиции.
Там, после кратких допросов каждого в отдельности, девушку отпустили, записав ее координаты и телефон. Зинину же, по распоряжению Корначева, предстояло переночевать в камере-одиночке по общепринятому в России поводу: «Задержан до выяснения обстоятельств».
Вернувшись после разговора с Родиным в Москву, Сакуленко поехал на встречу с налоговым генералом Эдуардом Линьковым. Они договорились уединиться в уютном кафе, недалеко от метро «Чистые пруды», которое тоже славилось отменной грузинской кухней.
Пока официант, сервировал стол, приятели вышли в фойе перекурить.
— Так что будем делать, Валентин Игоревич? — вальяжный Линьков задержал взгляд на красочной мозаичной под Пиросмани картине, висевшей на стене. — Ведь «литератор», как ты его называл, контролировал, едва ли не весь бензиновый рынок Москвы.
— Да, просчитался шеф с Екатериной, — Сакуленко досадливо щелкнул пальцами. — Передоверил ей все и вся, теперь на меня вновь дела свалил. Но за два года многое изменилось, люди уже не те, сменились спонсоры, нарушились проверенные связи. Опять же проблемы с рекламой, телевидением… Нас, арбатовцев, тренеры других клубов и их президенты чуть ли не предателями считают. Как же — продались «НТВ-плюс».
— Это все вторично, главное — нефть, черное золото. — Докурив сигарету, Линьков размял ее в пепельнице, встал во весь свой немалый рост. — Пошли-ка, Валюша, похлебаем доброй солянки под коньячок. Авось, дельные мысли в голову и придут.
— И скажу тебе по секрету, — откровенно продолжил он прерванный разговор за столом. — Когда я с весны лично занялся Екатериной Борисовной, и у меня это получилось, то старался овладеть не только ее роскошным телом, но и душой.
— Не обольщайся насчет ее души, а то, что у дамочки формы были хоть куда, несмотря на бальзаковский возраст, тут ты в точку попал, — цинично усмехнулся Сакуленко. — Впрочем, откровенность за откровенность. Для тебя, Эдуард Брониславович, даже лучше, что Екатерину убрали. Роковая женщина, «мадам Вамп», так прозвали ее у нас в «Арбате». Высосала бы и продала. В прошлом у нее трое мужей, а любовников, что на небе звезд. Ты еще хорошо отделался, скажу прямо, родился в сорочке.
— Давай оставим это, насчет сорочки, — перебил его Линьков. — Я ведь тоже не мальчик, не Лебедянский ваш. Выпьем-ка по второй под кальмара с креветками и обсудим все нежно, без колкостей. Мы ведь все-таки, считай, десять лет как знакомы…
— Это так. Но три года, что Екатерина рулила «Арбатом», ты все-таки вычти. Я ваших дел имею право не знать.
— Согласен, с тобой она взяла неверную ноту, а Родин ее не остановил. Я в последнее время старался Катю просветить, но не успел. И не случись того, что случилось, возможно, со временем вы стали бы наилучшими друзьями. Поверь, Валентин, я тебе, без сантиментов, по гроб признателен за тот разговор с нашим шефом, который вознес меня, сделал генералом.
— Что касается гроба, по дереву постучи. А продвинуть тебя Пшеничный попросил. Тут как раз по случаю очередного выигрыша «Арбата» и позднего фуршета шанс и представился.
— Уже стучу, — Линьков, трижды выбив негромкую дробь, коснулся резного, под темный орех стула, на котором сидел. — А что Пшеничный?
— После пленума Ассоциации ударился в запой. Где-то скрывается, отлеживается в саунах или у любовниц. Впрочем, это ненадолго. В начале следующей недели ему лететь в Цюрих, ФИФА собирает исполком. Сам знаешь, для Серафима его пропустить, что для бабушки не поставить свечку в церкви или для еврея не помолиться в субботу. Время от времени куда-то звонит, зеленые его по-прежнему притягивают.
— В своем деле ему Родин сто очков фору даст. Крепкий профессионал, этому его Старов с Жуковым обучили. Хотя тоже переживает, но в руках себя держать умеет. Рюмку за обедом, вечером чуть-чуть, большего не позволяет. Перевел команду на двухразовые ежедневные тренировки, по семь потов с ребят сгоняет.
— Так кем же, Валя, все-таки заменим Лебедянского? — сменил тему разговора Линьков. — Вовремя не подстрахуемся, вся пирамида рухнет. Учти, на подходе целый эшелон из Уренгоя.
— Есть на примете один парень. Молод, правда, неопытен в бизнесе, но с перспективой. Валентин Зинин, из арбатовских фанатов, и учится по профилю — студент финансово-экономического института. Раньше служил в десантных войсках, его Лебедянский своей правой рукой считал.
— Ни хрена себе, ты кого-нибудь из МУРа еще привел бы. Проще бы дела было делать: деньги взял и сразу в Бутырку.
— Да нет, молод, но верный человек. Ведь и Лебедянский не скотина был, с ним мы вполне ладили. Только вот Екатерина…
— Ладно, проехали. Коль за него ручаешься, не откладывая дело в долгий ящик, переговори с этим Зининым. А в помощники ему отряди кого-нибудь из своих финансистов, надежного и знакомого с нашей бухгалтерией.
