Я чуть не спросил, почему этого места она не видит в собственном муже, но Верхоланцев, похоже, уловил ход моих мыслей.
– У меня сейчас только внуки получаются. Да, ладно, Олег, не огорчайся ты так, – добавил он уже веселее. – Все бабы – стервы. Пойми это и прими, как должное. Может, я ещё тебе позавидую, что ты не женат. Да, кстати, документы на тебя уже в Москву ушли. Получишь скоро орден Мужества!
– Не надо, – буркнул я.
Но он уже не слышал меня, похлопав дружески по плечу, медленно поплёлся по проходу. Я навис над ограждением, безумно захотелось привязать себе что-нибудь тяжёлое на шею и спрыгнуть в воду. Я её спасал! Она, сука, рассматривает меня, как быка-производителя! Но зачем Верхоланцев все это рассказал? Чувствует себя униженным перед всеми этими «тётями Розами», Бенями, Вахидами. Талантливый человек зависит от выбившихся из грязи в князи новых купцов, подсуетившихся и укравших в нужный момент цистерну с мазутом. Ему хочется, чтобы кто-то также страдал от унижения, как он сам. Если бы знал, что Милана использует меня в таком качестве, стал бы спасать её? Да. Стал ли я меньше любить её? Нет. Но на душе скребли кошки.
Я вернулся в салон, нашёл пару бутылок крепкого спиртного, и решил уйти в свою разгромленную каюту, напиться до зелёных чертей. Если на меня, нарезавшегося в дымину, опять нападёт какой-нибудь бандюган, будет уже все равно. Я спустился вниз и заблудился. Совершенно вылетело из головы, где находилась моя каюта, не мог даже вспомнить, на какой палубе она была. Как баран начал блуждать по лестницам, подниматься, спускаться, и вдруг отчётливо услышал знакомый голос.
– Давид, я разочарован. Если дело пойдёт так дальше, я вытаскиваю свои бабки, и ты остаёшься с носом.
– Беня, уверяю тебя, я нашёл потрясающую кандидатуру. Молодой, смазливый пацан. Здоровый, сильный. И это не будет стоить тебе ни гроша, – удивительно заискивающим тоном проговорил «тётя Роза».
– Давид, ты говорил это и в прошлый раз, – послышался голос с сильным кавказским акцентом. – Если ты нас обманешь, пеняй на себя. Будешь с ментами разбираться сам.
– Вахид, тебе-то меньше всего надо опасаться, твоих хрустов кот наплакал.
– Вот только нэ надо так говорить, дарагой. И нэ надо делить – меньше, больше. Я рискую больше Бени, ты это должен помнить.
– А на казни вчера присутствовал?
– Конечно! Сделал такие снимки, закачаешься! Мой редактор сказал, несколько подобных репортажей, он простит половину моего долга! – воскликнул я.
– Тебе надо меньше за бабами ухлестывать, и не торчать в казино, тогда не будешь создавать долги, – пробурчал мой собеседник.
– Алекс, ну ты ворчишь, как старая перечница? Бабы, казино. А чем другим заняться в этом занюханном местечке? Скоро горожане совсем перестанут читать, а для подтирания задницы наша газетёнка слишком дорогая. Я же не ною по этому поводу.
Мы сидели в маленьком уютном баре и мирно беседовали. Звучала приятная музыка, вызывавшая сильный приступ ностальгии, что-то блюзовое, тридцатых-сороковых годов прошлого века. К нам подошла миниатюрная брюнетка в очень коротком красном платье. Круглое личико с кричащим вульгарным макияжем обрамляли жёстко завитые локоны, обесцвеченные перекисью.
– Молодой человек, не угостите даму сигареткой, – проронила она манерно, сделав попытку приземлиться рядом.
Я галантно вытащил пачку сигарет и зажигалку, но Алекс грубо спихнув деваху с табурета, злобно прошипел:
– Пошла вон, сука. Чтобы я тебя не видел здесь.
Особа лишь хмыкнула и направилась к выходу из бара, покачивая широкими бёдрами, которые еле-еле прикрывала короткая юбчонка.
– Ты чего, Алекс, ничего бабёнка, – с деланным огорчением произнёс я.
– Крис, я предупреждал, чтобы ты портовыми шлюхами не пользовался. Хочешь, предоставлю нормальный товар.
Я вздрогнул от резкого воя сирены, но не растерялся, поскольку знал отлично, что делать. Резво перемахнув через прилавок бара, вытащил припрятанный заранее дробовик. Мой собеседник оказался рядом и тоже схватил в руки оружие – оптическую винтовку. Через пару минут в бар ворвалось несколько чумазых мужиков в грязных, порванных костюмах с иссиня-красными лицами, искажёнными безумием. Они громко вопили, размахивая гаечными ключами и обрезками труб. Быстро перезаряжая дробовик, я выскакивал из укрытия, делал пару выстрелов и вновь прятался. Одного из уродов я подпустил совсем близко, выпрямился и съездил ему прикладом по морде, он закачался и рухнул вниз, как мешок с картошкой. Спустя четверть часа поток нападавших иссяк, а весь пол был завален трупами. Условными, конечно. Я знал, что пулевое отверстие образуется так называемыми «закладками», которые делают пиротехники для имитации взрыва при попадании.
Когда мы вылезли из-под прилавка, Алекс махнул рукой и его персонал начал оттаскивать «трупы» в служебное помещение.
Вновь уселись за столик и продолжили разговор, как ни в чем, ни бывало.
– Да, казнь, это круто, – проговорил я с довольной улыбкой. – Впрочем, для этих ублюдков я не стал бы тратить верёвку, можно всех забесплатно топить в океане.
– Смотри, как бы ты сам не оказался на их месте, – проворчал Алекс.
– Господи, ну я-то тут при чем? Я – добропорядочный гражданин, ничего не нарушаю, контрабандой не торгую. Убиваю только при самообороне.
– Они тоже были добропорядочными, пока не попали в руки копов, – угрюмо пробурчал Алекс. – И те показания не выбили.
Я сделал вид, что задумался. Весь диалог мы придумали экспромтом, поскольку могли импровизировать, как нашей душе угодно, но в рамках сюжета. Я изображал прожжённого репортёра, он – владельца маленького бара. Я получал удовольствие от того, что находился в этом странном месте. Меня, наконец, пустили в святая святых – павильоны, которые всегда были закрыты металлическими щитами.
Утром позвонил Лифшиц и быстро проговорил:
– Олег, в твоём контракте прописано участие в съёмках, помимо фильма с Дмитрием Сергеевичем. Ты не имеешь права отказываться.
Он решил, что я буду возражать! Идиот! Я ждал этого приглашения с нетерпением. Можно сказать, жаждал принять участие в той работе, о которой всё время говорил Розенштейн. За мной как обычно пригнали синий фургончик, привезли в таинственный павильон. Лифшиц встретил меня, завёл в комнатку.
– Олег, эти съёмки проходят в режиме реального времени.
– Реалити-шоу, – резюмировал я со знанием дела.
– Да. Тебе ничего особенного делать не придётся, будешь себя как обычно. Выбери персонажа по вкусу.
Он подал тонкую папку, в которой лежало несколько листков с коротким описанием каждого персонажа – жителя некоего города. Ничтоже сумняшеся, я выбрал репортёра по имени Кристофер Стэнли. Мне выдали пару старомодных костюмов и допотопную фотокамеру, похожую на ту, которую дед привёз с фронта, в память о его погибшем друге, военном корреспонденте. Эта камера Contax III делала вполне приличные снимки, на плёнку, в ней стоял хороший объектив, которому позавидовали бы и современные зеркалки. И я сумел ощутить себя настоящим репортёром, вспомнив с ноющей в сердце болью о том, как дед обучал меня «стрельбе по мишеням» с помощью подобной камеры. Он сам неплохо фотографировал. Долгими ночами мы проявляли плёнки, печатали фотографии при красном свете. Незабываемое время.
– Олег, ты должен вести себя так, словно давно живёшь в этом городе, – начал объяснять задачу Лифшиц. – Если начнёшь ошибаться, оговариваться, не страшно. Съёмки будут продолжаться пару часов. Иногда будут связаны с определённым риском. Не бойся, опасности для жизни никакой. Все предусмотрено.
«Определённый риск» был связан исключительно с нападением так называемых мутантов. В какой бы части «города» я не находился, перед их появлением срабатывала сигнализация – громкая сирена или светильники, встроенные в стены, начинали загораться и гаснуть ярко-красным светом. «Город» состоял из нескольких уровней, на которых находились магазинчики, жилые помещения, театр, парк, казино. Они сообщались между собой лифтами, похожими на батисферы. Когда я впервые вошёл в павильон, дух захватило от великолепия, раскинувшегося за огромными окнами – поднимающиеся со дна океана высокие башни. Все выглядело удивительно реалистичным: длинные ленты водорослей, ярко-оранжевые кораллы и стайки переливающихся серебром рыбок, быстро сновавших перед толстым стеклом. Я познакомился с некоторыми актёрами, в том числе с Владом Самариным, который изображал владельца бара, и по совместительству лидером повстанческой группировки, Алекса Робинсона.
– Ну ладно, – сказал я. – Пойду, меня редактор ждёт.
Это был условный знак окончания моей работы. Я вышел из бара, свернул к незаметной двери, за которой начинался коридор в служебное помещение, переоделся в гардеробной и пошёл искать Лифшица.
