– Жанка? Сколько у вас там подруг? И как, в конце концов, зовут ту, которая болеет? Нина, Ольга или Жанна?
– У меня одна подруга, а ты…
Катарина подняла голову, и сотовый чуть не выпал из рук. Из-за угла вышла свекровь. Прижимая к уху мобильник, Розалия доказывала невестке, что та страдает маразмом и слабоумием одновременно.
Заметив в коридоре Катку, Розалия остановилась. Телефон быстро перекочевал в сумочку. Нацепив на лицо маску высокомерия, она прошествовала мимо Копейкиной, оставив после себя аромат итальянского парфюма.
– Розалия Станиславовна, как это понимать?
Ноль эмоций.
– Я к вам обращаюсь! – Ката схватила родственницу за рукав.
– О! Сорри, май бэби, – с английским акцентом молвила та. – Зачем ты тянуть мой рука, дарлинг? Он же станет большой и испортит мне вид.
– Прекратите издеваться! Как вы здесь оказались?
– Ты спрашивать, как я прилететь в ваш страну, бэби?
– Я спрашивать, как вы приехать в пансионат? Зачем вешали лапшу о больной подруге?
– Майн гот, ты меня путать с кем-нибудь своим?
– Розалия Станиславовна!
– Сорри, сорри, я еще не научилась правильно иметь ваши слова. Я американка, Элеонор Николс. Прилететь из Америка. Из Денвер. Ты знать, где находится Денвер, русская телка?
– А я мать Тереза.
– Вау! Тереза? Я думать, она намного старше лет в жизни.
Копейкина покрылась испариной.
– Что вы задумали? Я от вас не отстану. Требую немедленных объяснений!
– Как это сказать по-вашему… э-э… что за крейзи баба? Отходить от меня. Гоу! Гоу хоум! Я буду кричать, звать сос.
– Где ваш номер?
– А тебе какой дело, рыжий коза?
– Где ваш номер? – повторила Катка, стиснув зубы.
– Я не есть лесби, я вумен гетеро. Андестенд?
На другом конце коридора появился Столяров. Поравнявшись с Каткой, Виктор удивленно воззрился на ее свекруху.
– Здравствуйте, Розалия Станиславовна.
– Привет, Витек… О черт! – Дама раздраженно топнула ножкой. – Да, это действительно я. И не вижу ничего экстраординарного в том, что решила посетить данный пансионат. Я имею право бывать там, где мне заблагорассудится.
– Ради бога, но зачем было врать?
– Я не врала.
– А как же подруга?
– Я здесь с подругами. Девочки у себя в номере.
– Вы говорили, подруга больная.
– А кто сказал, что Венера с Ирмой здоровы? Да у них первая группа инвалидности по умственным способностям.
– Как вам удалось заполучить три номера?
Розалия кокетливо помахала пальчиком.
– Моя маленькая тайна. На самом деле все очень просто. Владелец пансионата – мой знакомый.
Витька поднял брови.
– Вы знакомы с Глебовым?
– Не так давно, но уже успели воспылать друг к другу теплыми чувствами.
– Глебов… Глебов… мне кажется, я где-то слышала эту фамилию… – задумалась Копейкина.
– Конечно, слышала. Помнишь, ты возила меня с девчонками на кастинг? Так вот, он тот самый Глебов.
– Павел Сергеевич?
– Ага.
– Но как… Вы же ушли оттуда со скандалом!
– Правильно, а через несколько дней Павел позвонил мне на сотовый – в анкете я указала именно его – и, попросив прощения, изъявил желание встретиться. Ему не давала покоя мысль, что он отбрил такую женщину, как я. Паша предложил мне выступить в его пансионате в новогоднюю ночь, и сегодня вечером мы с девчонками будем зажигать на сцене. Номер мы приготовили – зашибись! Вчера целый день были репетиции. Ты, когда увидишь, чокнешься от восторга.
Катарина услышала стук металлических молоточков – понятненько, не за горами головная боль.
– А теперь позволь узнать, что ты забыла в пансионате?
– У нас важное дело, – выпалил Витька.
– В каком номере остановилась?
– Мы в семнадцатом.
– «Мы»?
– Больше номеров нет.
Сверкнув глазами, свекровь положила руку Витьке на плечо.
– Сори, май пусикет, но Катка будет жить со мной. Детка, быстренько иди и перенеси свои вещи в соседний номерок. Я обосновалась в восемнадцатом. Ох, уже десятый час, мне надо бежать. Жду вас на представлении.
Глядя на растерянного Виктора, Катарина прошептала:
– Ну, спасибо тебе, удружил так удружил. По твоей милости я согласилась отмечать праздник вне дома, без свекрови, и вот, пожалуйста…
Зал, в котором гостям пансионата предстояло с помпой встретить наступление Нового года, выглядел впечатляюще. Множество круглых столиков, накрытых небесно-голубыми шелковыми скатертями, ломились от всевозможных кулинарных изысков. В центре каждого столика возвышался букет из белоснежных лилий с вплетенными серебристыми нитями.
Галантно отодвинув стул, Витька помог Катке сесть и с восторгом обозрел помещение.
– Шикарно.
– Как представлю, что гвоздем программы станет Розалия, дурно делается.
– Расслабься, не усложняй ситуацию. Наслаждайся всеобщей радостью и по возможности получай удовольствие.
– А ты сам какой-то вялый. Вить, давай начистоту, куда ты ходил?
Прежде чем ответить, Столяров повертел посеребренную вилку.
– Разнюхивал, разведывал, копался в прошлом.
– А конкретней?
– Чуть позже, о’кей?
– Нет, не о’кей, мы приехали сюда вместе, я имею право знать.
– После праздника введу тебя в курс дела.
– Скажи сейчас.
– Тихо, представление начинается.
Катарина отвернулась.
Заиграла громкая музыка, на круглой сцене появились трое парней в обтягивающих одеждах, напоминающих прикид инопланетян из фильмов. Вскоре к ним присоединились две девицы. Дрыгаясь в такт музыке, они выделывали такие па, что Катка серьезно забеспокоилась о состоянии их здоровья.
– Они же себе все конечности переломают!
– Не мешай, – буркнул Столяров.
И хоть Витька делал вид, что целиком и полностью поглощен шоу, Катарина отлично видела, как приятель изредка поглядывает на часы и недовольно хмурится, выказывая тем самым неудовольствие шумным зрелищем.
Дрыганье затянулось. Копейкиной порядком надоело пялиться на сцену, и она, решив последовать примеру некоторых тучных дам, принялась за еду.
– Можно тише орудовать вилкой? – огрызнулся Витька.
О, кажется, ситуация намного серьезней, чем Катка предполагала. Столяров раздражен или обеспокоен, а возможно, и то и другое. О чем он думает, какие мысли роятся в его голове? Черт, как же отвратительно себя чувствуешь, когда с тобой не желают делиться информацией…
Наконец молодежь покинула сцену. В зале раздались аплодисменты. Непонятно, чему аплодировали больше: мастерству актеров или же радовались, что те наконец свалили за кулисы.
Не прошло и тридцати секунд, как на сцену вылетели два накачанных парня в коротких шортах.
– Это что-то новенькое.
– Эротическое шоу? – Виктор отправил в рот виноградину.
– У меня под лопаткой щемит. Опасный знак.
– Не нагнетай… – Витька поперхнулся.
Потому что к парням присоединились… Розалия Станиславовна и Ирма с Венерой.
Зал оживился.
Катарина била кашляющего Витьку по спине, а сама, словно загипнотизированная, таращилась на свекруху.
– Хватит, – выдавил из себя Столяров, – ты мне позвоночник сломаешь.
– Выпей воды.
– Это правда Розалия?
– Я хочу провалиться сквозь землю, – охнула Катка, наблюдая за развивающимся действом.
Свекрища в знакомом костюме отбившейся от рук Снегурочки встала в центр сцены. Венера Александровна заняла позицию справа, Ирма Моисеевна – слева.
Парни медленно задвигались вокруг Розалии, Ирма, выпятив ножку вперед, подрыгивала задним местом, Венера как ненормальная размахивала руками, а свекровь… запела.
Витька обтер вспотевший лоб.
– Это фонограмма или Розалия действительно так хорошо знакома с репертуаром Мадонны?
Ката попыталась ответить, но язык упорно не хотел отлипать от неба:
– Фо… фо… фо… Фонограмма.
– Ну дает Станиславовна! Во, блин, номер!
Присутствующие сопровождали пение свекрухи сочными аплодисментами. Наконец песня закончилась, и Розалия услышала предназначавшиеся ей одной слова восхищения.
– Браво!
– Круто!
– Спойте еще!
– Просим на бис!
Кто-то засвистел.
Розалия Станиславовна млела.
– Я буду петь для вас всю ночь напролет.
– Супер!
– Давай!
– Так держать!
– Сбацайте еще че-нибудь из Мадонны!
Лысоватый мужичок, сидевший за столиком неподалеку от Катки, выкрикнул:
– Судью на мыло!
Получив от супруги удар в бок, мужик исправил ошибку:
– Мадонна рулит!
– До боя курантов осталось десять минут, я успею спеть свою самую любимую песню, а помогут мне две очаровательные подружки из психушки, – раскланялась Розалия.
Раздались смешки.
– Я смотрю, с чувством юмора у вас порядок. Ну, тогда продолжаем веселиться.
Откуда-то сверху на металлических тросах спустили качели. Катарина не успела испугаться, а свекрища уже уселась на сиденье и под первые аккорды начала подниматься вверх. Ирма Моисеевна устроила на сцене умопомрачительное шоу. Отплясывая то ли «Яблочко», то ли брейк-данс, пенсионерка превзошла саму себя. Не отставала от подруги и Венера. Ее танец – ну, назовем его «смерть всему живому» – вызвал у публики самые противоречивые чувства. С одной стороны, вроде бабка трезвая, но с другой… Нормальному человеку, а тем более в столь почтенном возрасте, и в голову не придет выкидывать такие кренделя на виду у всех.
