– Благодарю вас, – Ленская встала, стараясь не морщиться от резкой боли в пятке, – непременно учту ваши советы.
Девица с высоты своего роста поглядела на Ленскую повнимательнее и, очевидно, сумела разглядеть что-то в ее взгляде, не слишком для себя лестное. Тут она, надо полагать, вспомнила, что при первой встрече Ленская показывала ей служебное удостоверение и что перед ней стоит не просто унылая, затюканная жизнью стареющая тетя, а как-никак майор милиции.
Простились холодно.
Следующую половину дня Ленская провела у телефона.
Городской зоопарк отпал сразу же. Там сказали, что новых поступлений птиц у них давно не было, они и с этими-то не знают, что делать.
Остальные зверинцы тоже ничем ее не порадовали. Ленская представлялась им помощником режиссера с известной киностудии и говорила, что белая полярная сова требуется для съемок нового сериала: ясное дело, если скажешь, что ты из милиции – и говорить-то не станут, сразу трубку повесят. А так никто совершенно не удивлялся – сова так сова, вон, в фильмах про Гарри Поттера тоже была сова, правда, компьютерная, а у нас будет настоящая.
Однако подходящей совы ни у кого не было. То есть были птицы, но привезенные давно или, если недавно, то не белая полярная, а вовсе – пещерная сова или ушастая, а то и вообще мохноногий сыч. И насчет съемок никто не проявил энтузиазма – совы, как уже знала Ленская, плохо поддаются дрессировке, намучаешься с ними, да и возить их на съемки некому, а если так просто отдать, то замучают телевизионщики птичку, уморят совушку совсем.
Примерно так высказались все владельцы птиц, и Ленская прикусила язык, чтобы не проорать им всем, что ей их серые неясыти и домовые сычи и даром не нужны, а нужна молодая белая сова! Но, как уже говорилось, немыслимое упорство было главной чертой характера майора Ленской, поэтому она так надоела хозяину маленького частного зверинца в Пушкине, что он дал ей телефон и адрес одного такого типа, который привозит северных зверей и птиц и продает их любителям по сходной цене. Закажете ему белую совушку, он вам и привезет какую нужно, сами потом с ней возитесь.
Вошедший в крошечный кабинет один из молодых людей с рысьими глазами был очень удивлен – его головастая, но внешне непривлекательная начальница сидела, обняв телефонный аппарат, глаза ее сияли, она даже улыбнулась вошедшему почти кокетливо. Все произошло оттого, что Ленская чувствовала: есть четкий след, она ухватила конец веревочки. И уж теперь-то она его не упустит!
– Енотаевская улица, дом восемь! – почти пропела Ленская. – Пройти во двор за магазин, мимо трансформаторной будки, фирма «Северный ветер»!
Решили ехать по указанному адресу без звонка. Ленская предчувствовала, что поездка будет удачной, а тянуть не следовало: как бы не опоздать.
Большая часть работ художника Боровиковского хранится в Русском музее. Поэтому Старыгин решил обратиться за помощью к своему старинному знакомому и коллеге, сотруднику Русского музея Вячеславу Дроздову.
Он нашел мобильный телефон Дроздова, набрал его.
Вячеслав ответил сразу, но разговаривал как-то странно.
– Что тебе? Боровиковский? Знаешь, сейчас не самый подходящий момент…
– Ты занят? Ну, я тебя не буду отвлекать… ты меня только запусти в запасники…
– Что?! В запасники?! – В голосе Дроздова послышался ужас.
– А что такого? – недоуменно переспросил Старыгин. – Когда тебе нужно было для работы, я всегда шел навстречу…
– Ладно, приходи, – Вячеслав почему-то понизил голос. – Только не раньше трех.
Старыгин предъявил на входе свое эрмитажное удостоверение и вошел в служебное крыло музея.
Ему не раз приходилось бывать в кабинете Дроздова, и он шел туда уверенно, ни у кого не спрашивая дорогу. Он уже приближался к нужной двери, когда она распахнулась, и из кабинета вышли один за другим трое мрачных мужчин в одинаковых кожаных куртках. Все трое нисколько не были похожи на музейных работников – при взгляде на них в голову приходил только какой-нибудь милицейский сериал. Последний из них, прежде чем покинуть кабинет, обернулся и многообещающим тоном проговорил:
– Не думайте, мы еще вернемся!
Старыгин проводил странную троицу недоуменным взглядом и, предварительно постучав, вошел в кабинет коллеги.
Кабинет Дроздова выглядел странно.
Обычно кабинет настоящего музейного работника выглядит как филиал того же музея после налета банды «зеленых» или посещения большой группы шестиклассников: на всех столах, подоконниках, стульях и вообще свободных местах, даже на полу, разбросаны рисунки и гравюры, эскизы и наброски, раскрытые книги и листы рукописей, находящиеся в данный момент в работе.
А у Вячеслава в кабинете наблюдалась стерильная чистота – на рабочем столе, не говоря уже об остальных горизонтальных поверхностях, не было ни единого клочка бумаги, ни одной книги.
Сам хозяин кабинета сидел за столом, подперев подбородок кулаком, и глядел перед собой пустыми глазами.
– Что это у тебя так чисто? – удивился Старыгин. – В отпуск собираешься?
– Ага, в отпуск! Бессрочный и без содержания! – простонал Дроздов. – Видел этих орлов?
– Тех троих в кожанках, что сейчас от тебя вышли?
– Вот-вот! Это милиция, и они теперь у меня каждый день появляются, прямо как по расписанию!
– А в чем дело? Что у вас случилось?
– Случилась у нас большая неприятность. Директор по всему музею сигнализацию установил.
– Ну и что? У нас тоже везде сигнализация. А как иначе? Музеи огромные, в фондах полно шедевров мирового значения, им же надо безопасность обеспечить?
– Это да, кто спорит, только у нас какая-то сигнализация оказалась неудачная, буквально каждый день срабатывает по непонятной причине. То ли на мух реагирует, то ли просто на плохую погоду. Она срабатывает, милиция приезжает и начинает у нас свои порядки наводить. Видишь – у меня в кабинете пусто? Это они распорядились, чтобы на рабочих местах художественные ценности не находились. А как прикажешь работать? За каждым рисунком в хранилище бегать? Так и то – теперь, чтобы в запасники попасть, нужно столько документов оформить, как раньше для выезда за границу… сам понимаешь, так много не наработаешь! Ладно, что я тебя своими проблемами гружу, у тебя своих хватает. Ты что-то у нас посмотреть хотел?
– Ну да, эскизы Боровиковского. У вас ведь их много?
– Имеется кое-что! – горделиво проговорил Вячеслав. – Раз в десять побольше, чем в Третьяковке!
– Но ведь теперь, ты говорил, к вам в запасники невозможно попасть?
– Никому не расскажешь? – Вячеслав вопросительно уставился на гостя.
– Честное благородное! – отозвался Старыгин.
– Тогда пошли!
Вячеслав поднялся из-за стола и вышел в коридор.
Там он огляделся по сторонам, убедился, что бравые милиционеры удалились, и повел Старыгина куда-то в глубину служебного крыла.
– Разве вход в хранилище с этой стороны? – осведомился Старыгин, стараясь не отставать от коллеги.
– Тс-с! – Тот прижал палец к губам и снова оглянулся. – Сейчас все увидишь!
Он свернул в узкий боковой коридорчик, стены которого были отделаны темными дубовыми панелями, и остановился возле высокой голландской печи, покрытой бело-синими изразцами. Взявшись за вьюшку, повернул ее как дверную ручку. Ближняя к печи панель отодвинулась, как дверь купе. За ней оказался темный проем и винтовая лестница, уходящая в глубину.
– Надо же, оказывается, у вас тоже есть потайные двери и секретные переходы! – удивился Старыгин. – Я думал, это только в восемнадцатом веке устраивали такие романтические аттракционы, а в практичном девятнадцатом, когда строили этот дворец, к строительству подходили более буднично.
– Романтика тут ни при чем, – ответил Вячеслав. – Великий князь Михаил Павлович, для которого строили этот дворец, хотел иметь удобный способ незаметно покинуть свои апартаменты. Ладно, заходи внутрь и спускайся, я пойду следом и закрою дверь.
Старыгин нырнул в темноту и начал медленно, на ощупь спускаться по винтовой лестнице. Дроздов закрыл изнутри потайную дверь, так что на минуту стало совсем темно, и включил предусмотрительно захваченный фонарик.
Винтовая лестница сделала два круга, и Старыгин оказался перед низенькой железной дверью. Он дождался Дроздова. Вячеслав отпер дверь большим кованым ключом и снова пропустил Дмитрия Алексеевича вперед.
– Ну, вот мы и в хранилище! – сообщил он с законной гордостью. – Если бы не этот потайной ход, не знаю, как бы мы работали в новых условиях.
Они находились в огромном сводчатом подвале, все стены которого занимали старинные резные шкафы и стеллажи. В центре помещения тянулся длинный ряд рабочих столов, за которыми сосредоточенно работали сотрудники музея.
Вячеслав достал из кармана потрепанный блокнотик, сверился с ним и пошел вдоль ряда шкафов, то заглядывая в блокнот, то проверяя номер, указанный на очередном шкафу. Наконец он нашел нужный шкаф, остановился и выдвинул из него огромный ящик. Перед Старыгиным лежали несколько старинных коленкоровых папок самого внушительного размера. И такие ящики, и подобные папки были Старыгину хорошо знакомы: в запасниках Эрмитажа, так же, как и здесь, в них хранятся графические листы, офорты, рисунки.
