– Татьяна Александровна, я думаю, вам следует это знать – Хохлов симулировал потерю памяти. На самом деле у него никакой амнезии нет! Наверное, он пришел к выводу, что возвращение памяти может стоить ему жизни, вот и решил таким образом себя обезопасить. Жену обмануть ему удалось, а вот с нашими докторами такие шутки не проходят.
– Очень интересная информация! Спасибо, что вы мне об этом сообщили.
– Нет, это вам спасибо за то, что вы сообщили об открытом окне. Слесарь сегодня же им займется. А еще я распорядился, чтобы Хохлова ни на минуту не оставляли одного, а всем, кто будет справляться о его здоровье, отвечали, что он ничего не помнит. – Шторм сделал небольшую паузу, а потом спросил без всякого перехода: – Татьяна Александровна, скажите, я могу рассчитывать на то, чтобы как-нибудь поужинать с вами в ресторане? Конечно, после того, как вы закончите свое расследование…
Насколько же все мужчины, в подавляющем своем большинстве, банальны! Что главврач больницы, что майор милиции. Выполнят небольшую твою просьбу – и уже рассчитывают на большое вознаграждение, разумеется не в денежном выражении. Когда я решала проблемы самого Шторма, с его стороны не возникло даже намека на флирт. А вот теперь мне поступило предложение – вдвоем с ним поужинать в ресторане. Откровенно говоря, Николай Арнольдович не относился к тому типу мужчин, с которыми я могла бы закрутить роман, даже самый мимолетный. Тем не менее я ответила:
– Ваше предложение меня заинтересовало. Мы обсудим детали, но несколько позже.
– Я надеюсь, это произойдет в самом скором времени.
Надейся! Я мысленно усмехнулась и отключила мобильник. Он сразу же зазвонил вновь.
– Алло!
– Таня, я не знаю, что мне делать! Меня выпроваживают из больницы, – пожаловалась мне Хохлова.
– Кто выпроваживает?
– Доктора. Они говорят, что Дима еще очень слаб и ему нужен отдых, в том числе и от меня.
– С врачами не поспоришь. Придется их послушаться.
– Таня, разве вы не понимаете, что я не могу оставить Диму одного? Касаткина может вернуться этой ночью! Что же мне делать? Может, поговорить с дежурным врачом начистоту?
– Я уже поговорила, но кое с кем повыше его рангом. Мне обещали усилить меры безопасности.
– Так что же, мне теперь ехать домой? Нет, я так не могу! Таня, мне кажется, если я буду все время рядом с Димой, он скорее меня вспомнит.
– Чтобы к вашему мужу вернулась память, ему нужен стресс, положительный стресс.
– Я видела подобные сюжеты в кино, но никогда не думала, что нечто в этом роде может произойти в нашей семье… А знаете, я попробую сама организовать для Димы стрессовую ситуацию. Но для этого мне придется вернуться домой и разыскать кое-какие вещи…
Хохлова опять не видела ничего дальше своего носа! Дмитрий Олегович просто не захотел ее узнавать, он ведь собирался с ней развестись. Сил на выяснения отношений у него пока что не было, вот он и предпочел отгородиться от Анастасии Валерьевны стеной отчуждения. Хорошо, если Хохлов не заподозрил жену в причастности к его отравлению. А ведь мог! Он же поверил в ее измену. Я пока что не знала, стоит ли клиентке намекнуть об этом или временно оставить ее в добросовестном заблуждении. Впрочем, у меня еще есть время, чтобы об этом подумать, по крайней мере до завтрашнего утра.
– Анастасия Валерьевна, раз уж вы все равно домой собираетесь, я к вам подскачу, ладно? – Хохлова молчала, и я ей напомнила: – Мы ведь собирались заглянуть в гараж.
– Да, я как-то совсем об этом забыла. Хорошо, встретимся во дворе через полчаса.
* * *
Анастасия Валерьевна включила свет в гараже и огляделась по сторонам.
– Нет сомнений, здесь определенно кто-то похозяйничал. Хотя мы-то с вами знаем, кто именно! Вот на этой полке все передвинуто.
– Что-то пропало? – уточнила я.
– Пока не могу сказать. Вроде бы все на месте, только баллончики поменяли местами. Дело в том, что я вчера утром брала полироль, чтобы затереть царапину на бампере. А теперь это средство стоит у самой стены.
Не скрою, я тоже с интересом глазела по сторонам, но не в поисках каких-либо улик, а исключительно ради самого интерьера. Надо сказать, директриса дизайнерской фирмы приложила свою руку и к убранству этого помещения. На одной стене был нарисован ретроавтомобиль начала прошлого века, а на другой она оборудовала стеллажи, довольно-таки оригинальные. Охватив взглядом всю конструкцию, я увидела как бы вертикальный срез старинного здания с башенками.
– А это что еще такое? – Хохлова в недоумении протянула руку к початой бутылке водки. – Здесь этого точно не было.
– Не надо ее трогать, – предупредила я и подошла ближе. – Интересно, не та ли это «водка», которой Серый угостил Дмитрия Олеговича?
– Ну откуда же мне знать?
– Мне сказали, что ваш муж отравился метиловым спиртом. Можно отдать содержимое этой бутылки на экспертизу, хотя картина и так вырисовывается довольно четкая. Пока вы были в Курдюмском, Касаткины наведались сюда. Взяли одну улику, в смысле, ваш шейный платок, и подбросили другую. Если бы ваш муж умер от укола, подозрение непременно упало бы на вас… Все это, конечно, очень кинематографично, но что еще можно ожидать от двадцатилетних юнцов?
– Таня, я так больше не могу, я устала! – Хохлова обессиленно опустилась на табурет, стоящий в углу гаража. – Каждый вечер я засыпаю с вопросом: какие еще сюрпризы мне ждать от завтрашнего дня? Вы уже почти неделю занимаетесь этим делом…
Последнее замечание хлестко ударило по моему сыщицкому самолюбию, и я осведомилась:
– Вы хотите сказать, что я не справляюсь?
– Нет, я не о том. Вы очень многое сделали – нашли Диму в Уткине, меня вытащили из каменного мешка, вычислили Касаткиных… – Хохлова вдруг задумалась. – Таня, а вы были по тому адресу, который Машка указала в своей анкете?
– Да, я была в Кавказском переулке. Оказалось, что Касаткины в спешке продали квартиру.
– Они просто неуловимы! А какое у них богатое и одновременно извращенное воображение! Предугадать их следующий шаг просто невозможно. Мне кажется, что я живу в каком-то нереальном мире, где жуткие события следуют одно за другим. Что они еще придумают? А знаете, во всем тот детский дом виноват! Там спустили на тормозах давний случай с ведром краски, вылившейся на голову учительнице. Вот привлекли бы тогда Касаткина к ответственности, отправили бы его в колонию для несовершеннолетних, он, может быть, там и образумился бы! А Маша еще сто раз бы подумала – выходить за него замуж или нет. А теперь они словно слились воедино в этом порыве мстительности!
– Наверное, вы правы, криминальные наклонности Серого следовало погасить еще в зародыше. А в детском доме их только взращивали.
– Я уверена, что Маша сама никогда до такого не додумалась бы, это все ее муженек… Помнится, я ей кое-какие подростковые вещи отдала, моя мама такой запасливой была, ничего не выбрасывала. Но эта девочка оказалась из тех, кого с руки лучше не кормить. Вот чем она мне за все заплатила – решила меня изобразить убийцей собственного мужа! Ее необоснованные обиды всплыли откуда-то из глубины детской души на поверхность. Интересно, есть ли какой-то предел ее ненависти по отношению к моей семье? Татьяна, скажу вам честно, я уже подумывала о том, чтобы в милицию обратиться, – Хохлова в своем беспомощном смятении перескакивала с одной мысли на другую, – но теперь это совершенно невозможно. Не хватало еще одного скандала, теперь уже вокруг нашей семьи! Касаткины все против меня же и обернут. Таня, не знаю, как вы будете действовать дальше, но я очень вас прошу – не бросайте меня! Понимаю, вы молоды, это расследование совсем не оставляет вам времени на личную жизнь, но я без вас пропаду. Мы все без вас пропадем – и Дима, и Инна, и «Агафон»…
– Анастасия Валерьевна, да вы что, я и не думала вас бросать! Я никогда не останавливаюсь на полпути.
– Значит, мне показалось… Татьяна Александровна, вы ко мне не подниметесь?
– Хорошо, – сказала я, решив, что Хохлова опасается очередной мстительной выходки Касаткиных.
Ее тревога оказалась ложной. В подъезде все было спокойно, в квартире никаких признаков присутствия посторонних также не наблюдалось.
– Татьяна Александровна, я пригласила вас сюда, чтобы произвести очередной платеж, – клиентка извлекла из ящика шкафчика-горки пачку новеньких купюр и протянула ее мне. – Берите, вы заслужили. Наверное, у вас еще никогда не было такого запутанного дела?
Я невольно улыбнулась. У меня практически не случалось простых дел, все преступления, которые мне довелось расследовать, можно было отнести к разряду повышенной сложности. И нераскрытых дел у меня тоже не имелось. Рано или поздно всех преступников привлекали к уголовной ответственности. И Касаткины отнюдь не станут исключением из этого правила. То, чем они занимались теперь, уже нельзя назвать детскими шалостями. Это четкие уголовно наказуемые деяния.
