— Нету у нас ксерокса…
Ксерокс был, стоял у Разина в конторке, но картридж кончался, и Немовлюк жадничал.
— А что же на компьютере не набрали? Распечатали бы копии.
— Компьютер что-то барахлит, а принтер вообще никогда как следует не работал, — строил из себя казанскую сироту профессор. — Держу для вида…
Белецкий повернул к нему глаза — вдруг, ни с того ни с сего, совершенно оловянные.
— Да, я свой домашний тоже никак не починю, все руки не доходят, ответил скороговоркой и резво поднялся. — Так я тогда этот список возьму, с пометками.
— Возьмите, у нас второй экземпляр есть, — сказал с улыбкой Школьник.
Ему всегда нравился этот жулик.
* * *
Проснулся я рано, и первая мысль была та же, с какой заснул: надо искать источники информации в ГАИ и в милиции. Дублировать их работу бессмысленно, да и просто нам не по силам. Надеяться, что Слон их результаты добудет… может, и добудет, но где гарантия, что всем с нами поделится? И где гарантия, что милиционеры всем поделятся с ним? И в любом случае, без перепроверки не обойтись.
До восьми я как-то провалялся, пытаясь придремнуть ещё с полчасика, но дальше организм уперся — все-таки за десять дней в больнице отлежался, отоспался, и теперь тянуло его на какую-то активность. Ты гляди, подлечили все-таки, а говорят, ни к черту наша медицина. Оказывается, к черту.
Встал, подумал — и сделал зарядку. Легонькую, просто разминочку, но запыхался и в пот бросило. М-да, слухи о моем чудесном исцелении явно преувеличены… Включил колонку, поторчал под душем, немножко ожил. Побрился. Полдевятого.
Ну как убить время? Сегодня — восьмое ноября, надо быть последней скотиной, чтобы позвонить человеку раньше десяти утра. Э-э, мужик, а кому ты собрался звонить?
Видимо, подсознание исправно трудилось, пока сознание скребло притупившейся двухлезвийной головкой по щекам, и наконец выдало решение. В самом деле, ты же юрист "де юре" — где же тебе искать ход в милицию, как не среди коллег-юристов? Не может быть, чтобы никто из однокашников не пристроился туда!
Я заглянул в спальню. Ася вывернулась на кровати чуть не поперек и дрыхла вовсю. Только сейчас я заметил, что у неё заметно ввалились щеки. Да, хоть и несерьезная у меня болезнь, а побегать ей пришлось, да и мою работу в конторе тоже на себе тянет…
Взыграла совесть, и я отправился на кухню чистить картошку. Конечно, еды полон холодильник, но наутро после праздничного стола хорошо идет что-нибудь простое и нейтральное, вроде пюре.
По закону подлости, молока не оказалось. Я смотался в молочный на Белинскую, а на обратном пути прихватил пару "турецких" батонов — их только подвезли, горяченькие… Ася, правда, их не очень любит, но хлебозаводские последнее время вообще никуда не годятся.
Когда вернулся, Аська разлепила один глаз и объявила:
— Я ещё полчасика посплю…
Минут в двадцать десятого я её все же поднял и погнал под душ. За завтраком она мою идею одобрила, от мытья посуды меня освободила, и я уселся на телефон.
Санька Белевцов меня узнал по голосу, заохал, заухал, рад был безмерно, но ничего в данную минуту полезного не сказал — работал он в частной юридической фирме у Скрипаченко и знал больше жуликов, чем милиционеров.
Толик Грошев, все такой же вежливый и интеллигентный, оказывается, погрузился в науку, числится в аспирантуре и исследует параллели между правовыми нормами Запорожской Сечи, с одной стороны, и кодексами Хаммурапи и Юстиниана — с другой. Из наших регулярно видит только Люду Черкасову, которая работает продавщицей в винном отделе приватизированного гастронома "Лознюковский", ныне "Лувр". Последнее позволяло сделать вывод, что живет Толик не на голую аспирантскую стипендию.
Жоры Жука дома не было, зато Колян Жуков оказался информирован лучше всех, чего и следовало ожидать от старосты группы. Он мне чуть не полчаса выдавал отчет о судьбе, трудоустройстве, адресе и телефоне каждого однокашника. И вот в середине алфавитного списка прозвучал Степка Мовчан, который, как оказалось, сейчас работает в пресс-службе областного УВД, и это не особенно удивительно, если вспомнить, что он ещё со школы баловался литературой…
Я уже рвался к Аське с радостной вестью, но Колян меня не отпустил, пока не выяснил состояние здоровья (удовлетворительное), текущее семейное положение (промежуточное, но отличное), место работы (а-а, лавочка, нечем хвастать), домашний адрес и телефоны, домашний и рабочий (я ему дал номер Марии Леонидовны).
Положив трубку, я вышел на кухню, закурил и задумался — под каким же предлогом добраться до Мовчана, как его разговорить и, не вызывая подозрений, выдоить известную милиции информацию по смерти мэра?
Ася, естественно, проявила живой интерес к моим раздумьям, пожала плечами, удивляясь, какие мужики тупицы, и предложила завтра же собрать всю группу у нас дома по случаю праздника и трехлетней годовщины окончания юракадемии. Или нет, лучше послезавтра, будет нам лишний день на готовку. А за это время, глядишь, ещё какие-то новости выплывут.
— Твой Степка, — категорично заключила она, — после третьей сам о мэре заговорит, а после пятой даст адреса и телефоны любовниц Перепелицы и всех его замов!
— Надо еще, чтобы он был свободен послезавтра…
— Назначь на семь вечера, к тому времени сумеет закруглить служебные дела.
На все у неё готовый рецепт!
— И потом, мы с ним не особенно дружили в те времена — не ссорились, просто разные компании…
— Но это же он не к тебе лично, а на сбор группы приглашен! А если ещё добавишь чего-нибудь жалостного про счастливое избавление от болезни…
Я усомнился в последней детали, но в целом идея была здравая и не вызывающая никаких подозрений. Второй круг обзвона я, естественно, начал с Мовчана и нашел его по служебному телефону (он оказался не просто Степан Павлович, а капитан Мовчан). К моему удивлению и радости, приглашение вызвало у него бурную положительную реакцию, он забожился, что явится, и деликатно поинтересовался, нельзя ли перенести мероприятие с девятнадцати на семнадцать, потому что в понедельник ему придется быть на службе с восьми и уже в полностью протрезвелом состоянии.
Да. Нет на свете людей с неомраченным счастьем.
Глава 21. Учиться всегда пригодится
"Назвался груздем"… Это про меня. Сама велела Димке народ собрать. Вот тебе и отдых, вот и выходные…
Хорошо еще, что Вэ-А в состоянии собственноручно дом прибрать. Значит, я могу спокойно в кухне возиться. Надеюсь за два дня управиться. Ой, да откуда два дня? Люди придут десятого в пять. Значит, не позже чем в три надо последнюю точку на последнем блюде поставить. А сегодня восьмое, и время уже к четырем подбирается. Выходит, скупаться буду завтра. А сейчас надо инвентаризацию произвести. Чтобы, как говорил Жванецкий, "вычитанием определить, сколько останется" и чего.
По шкафам мы с Димой лазили вместе. И одновременно рассуждали, кому была выгодна смерть мэра. Странное дело получалось: никому. Ну, предположим, год назад… Например, всяким там подрядчикам, которые материалы поставляют. Кабели силовые или цемент… Тоже не сильно. Даже наоборот. Для такого подрядчика важно не только договор о поставке заключить, но и оплату за материалы получить. А возможно это только в том случае, если мэр жив-здоров и по-прежнему уделяет пристальное внимание строительству метрополитена.
Кому-то Коваль чего-то не подписал? А чего? Он, мэр-то, и не подписывал ничего такого, думаю. За него этим начальники разных управлений должны заниматься.
Вот разве что столичные ребята… Но представить, чтобы представители Главного налогового управления пожелали подобным образом наказать человека за то, что он с налогами обходится по собственному разумению?! Весь город знал, что наш мэр очень неохотно и далеко не все налоги отправлял в столицу. Не хотел Коваль кормить другие области в ущерб собственным голодным землякам — и, возможно, правильно делал. Но все равно ерунда. Предположим (хотя такая мысль пахнет психиатрической клиникой), что из столицы приехали и за эти художества с налогами "устранили" Коваля. Ну и что? Где гарантия, что следующий мэр в этом смысле послушнее окажется? А ему объяснят, вот и окажется… Да нет, не те времена (по крайней мере, мы так понадеялись).
Под поиски риса, консервов и прочей муки Дима разбивал в пух и прах мои предположения. Я понимала, что несу бред, — а что делать, когда ничего разумного в голову не приходит?
Вот если бы убийцы нацелились на начальника областной налоговой… Или на представителя Президента… Те хоть какие-то разрешительно-запретительные рычаги имеют. А мэр только исполнял.
Хотя исполнял с умом.
Тем более странно. Кому и когда честный трудяга мог дорогу перейти? И чем? Честностью своей? А что, вполне может быть, что именно честностью…
