У Нади и правда все уже собрались. Начали, нас не дожидаясь, но покричали, посадили, налили, разложили принесенный мной холодец по тарелкам. Выпили за праздник по второму разу.
А что? Ну, подумаешь, раньше днем Великой Октябрьской Революции называли, теперь — днем октябрьского переворота. Но гуляем-то все равно четыре дня.
Да и мы все, кто сейчас за столом собрался, этой самой Революцией воспитаны. Марксизм, октябрята и прочий комсомол — это же наша жизнь. Чего же теперь лицо делать, что мы ко всему этому не имеем отношения?
К горячему вместе с Тобиком появились Надины дочери. Минут шестнадцать говорили о проблемах абитуриентов — куда поступать престижнее, а куда дешевле… Потом Светка Левченко о плачевном состоянии науки что-то такое грузить начала… Короче, пошла обычная болтовня.
Мы с Димой ещё дома, когда задание Слона обсуждали, решилипоступить наоборот: не искать виноватых, не раздумывать, "как" это сделал Арсланов… А сначала понять, кто такой был наш мэр. Что за человек, какими делами занимался, кому и чем мог помешать.
Вот сейчас за столом был очень подходящий повод, чтобы такие вопросы задавать. Но тема эта возникла в разговоре и без нас, сама по себе. Еще бы, город вообще второй день ни о чем другом не говорит. Мы пока до Нади на автобусе добрались, чего только не наслушались: Коваля убили все мафии, от цыганской до нигерийской, а также черный маг Ваня Рыжих и рухнувшая прямо на "Москвич" неисправная тарелочка инопланетян.
Начался этот разговор, похоже, с появлением первых гостей и продолжался весь вечер с небольшими перерывами. После нашего прихода и штрафной слово захватил Надин Игорь по праву хозяина дома и зычного голоса. Как я поняла, он тоже учился в политехническом и тоже на электрофаке, только лет на пять позже мэра. Но повесть о том, как Коваль вылетел из вуза, пересказывалась во всех последующих поколениях политехников.
Мэра нашего, тогда обыкновенного студента третьего курса, застукали на лекции за чтением "Доктора Живаго". Но до суда дело не дошло, его просто отчислили из института, по доброте, наверное, учитывая высокую успеваемость и безупречное комсомольское прошлое. Конечно же, через месяц в армию забрали. Служил Коваль где-то в Сибири. Отслужив, оказался в Новосибирске, закончил там вечерний институт. Пока учился, работал истопником, вахтером, дворником. Женился. В наш город вернулся только в 87-м, когда над страной повеяли другие ветры и чтение "Доктора Живаго" или, к примеру, Льва Николаевича Гумилева стало неотъемлемой характеристикой человека с демократической ориентацией.
Жил мэр в центре — в старом районе, на улице Вересаева, в служебной квартире, с женой и дочерью.
Ребята рассказывали, что был Коваль в студенческие времена юноша немного сумрачный и очень вдумчивый. На веру ничего не принимал, поэтому историю партии на первом курсе сдавал четыре раза. И только на пятый измотанный профессор поставил ему три балла, на всякий случай не дав раскрыть рот. Экзаменатор, принимавший политэкономию социализма, умудренный опытом коллег, выписал ему государственный балл автоматом. Но из Сибири мэр привез красный диплом и обширные практические знания. Видно, после института на настоящей работе трудился.
Здесь, в Чураеве, стал преподавателем. Читал "основы научных исследований" в пединституте. До самого 95-го, когда его выбрали мэром.
Я вспомнила те выборы. Какие мы все тогда были демократы! Какие политически активные! На митинги ходили, дома за обедом о политике говорили, кандидатов обсуждали. Только потом стали понимать, что к чему. В смысле, что ни к чему.
В общем, был мэр человеком приличным. Наши собутыльники и собеседники — и Игорь, и Гриша, Светкин муж, как могли, хвалили его. Жалели, что хороший человек умер.
Смотрю, а Вадим Андреич мой слу-ушает!.. Только что не стенографирует. Я ему тихонечко намекнула, что в сумке у меня есть блокнот и ручка. Он и пошел. Вроде лекарство принять. А заодно и записать кое-что.
Некуда деваться, довольно противный у нас с ним хлеб. Люди о человеке горюют, добрым словом поминают, а мы в его чуланах копаемся, разбираемся, мешал ли он всем преступникам, или, к примеру, потрафлял какой-то одной группировке (не будем указывать пальцем) в ущерб остальным, за что и пострадал. Что поделаешь, детектив обязан рассмотреть все версии…
Расходились не поздно — ещё и двенадцати не было. Без Ларки и традиционного наполеона финал праздника немного смазался. Но вообще вроде все прошло на уровне. И Димка чувствовал себя вполне прилично (это если по физиономии ориентироваться). Ну не пил человек. И не надо — на лекарствах он. Зато я позволила себе немного лишнего. На меня спиртное действует как-то странно. Могу выпить довольно много — и не берет; потом, даже через год, например, могу вспомнить, о чем говорила. Или с кем целовалась. Но стоит какую-то грань перейти, становлюсь злющая, как тигра. Вот тогда могу и поскандалить. Кстати, так я от своего бывшего и избавилась — здорово набралась. И ни разу не пожалела о выпитом тогда. Честно.
И уж никак не жалела теперь, когда мы с Димой ехали домой. Прямо возле Надиного подъезда поймали маршрутку, которая довозила нас практически до самого дома, хоть и кругом.
Я сидела, опираясь на Димину руку. Мимо проплывали темные улицы, почти не освещенные. И дождь почти перестал. Хорошо… Потом вдруг с дамбы свернули направо — на Проспект. Водитель маршрутки объявил:
— До метро "Инженерная"!
Есть логика, может, кому-то из пассажиров надо в метро поспеть, пока ходит… Ехали медленно — дорога от дождя скользкая, да и грязи хватает, не успели всю строительную вычистить, как обычная осенняя началась.
Мимо проплыли корпуса Химтеха, базарчик, потом какое-то непонятное строение с безумно-зеленой надписью "Прохлада". Вот сегодня как раз прохлады нам не хватает…
Выехали на дамбу, которую теперь украсили знакомые буквы "М". Сегодня утром открыли метро — целых три станции: "Петровское поле", "Кленовая роща" и "Студгородок". Гордость покойного мэра. Сколько он туда, в строительство это, сил вложил…
Он вообще много городским транспортом занимался. Гриша — он на заводе "Контактор" работает — рассказывал, что это была идея Коваля делать троллейбусы для города. Устроили кооперацию нескольких заводов, начали понемногу клепать. Но платить мэрии нечем, так Коваль придумал, чтобы эти троллейбусы были сколько-то лет собственностью заводов и плата за проезд им шла. Заботился не о доходах для городской казны, а о транспорте для людей и работе для заводчан…
Возле выезда с дамбы на Проспект осталось ещё несколько секций бетонного забора. И место, по импортной моде, огороженное бумажными лентами. Рядом дежурил гаишник на мотоцикле.
— Вот здесь он разбился, — проворчал водитель маршрутки.
Тоже о смерти Коваля думает.
Димка тихо так мне на ушко прошептал:
— В ГАИ связи надо будет поискать. И в УВД.
Я кивнула.
Глава 20. Где же вы теперь, друзья…
Белецкий знал профессора Немовлюка как облупленного. Старый пройдоха, своего не упустит. Но очень хорошо знает, как делаются дела в этом мире, и нужду милиции поймет в момент. Ничего, работать с ним можно, только надо по мелочам уважение показать. Потому Виктор Витальевич согласился встретиться на чужой территории, потому и свиты большой не взял, одного капитана Бабешко за секретаря и соколиного глаза — тот сам когда-то после вуза у Немовлюка на кафедре работал, правда, диссертацию делать поленился и сбежал в ГАИ. Но отлично соображает, что к чему у этих ученых. Не даст на мякине провести.
Как договорились с Немовлюком, прибыл к одиннадцати, без опоздания. Подрулили на служебном "жигуле" с мигалкой и надписями к воротам института… извиняюсь, университета, вахтер открыл без задержки предупрежден, значит.
Профессор же Немовлюк Григорий Васильевич собрал своих на час раньше. Впустил в кабинет, расселись по заведенному порядку — Школьник по левую руку, спиной к окнам (всегда так садится, чтобы ехидство в глазах меньше отсвечивало), завлаб (а по сути — завхоз кафедры) Разин — справа, ассистенты Байбак и Носовой скромненько устроились под стеночкой. Однако профессор велел обоим сесть к столу, пригласил, дескать, молодежь для дела, с правом голоса. Ничего, научены, без команды голос не подадут.
— Так, товарищи, — начал профессор (слово "господа" он на дух не переносил), — милиция хочет, чтобы мы им выполнили экспертизу технического состояния тормозов "Москвича", на котором разбился мэр. Мы таким уже не раз занимались, но сейчас у нас нет действующего стенда. И мы думаем, что придется нам с вами срочно восстанавливать лабораторный стенд. Давайте-ка прикинем, что понадобится.
— А что там прикидывать, все надо делать, только железо и целое, если подшипники не проржавели, — раздраженно пробурчал Школьник.
