- В этом пропизном мире, пидер, все можно! Вован, прикинь в натуре мне, можно! У Длинного, - тоже всегда двадцать одно! А тебе, гнилому пропизранцу, нельзя! Живешь, потому не по понятиям. Затверди эту мою маляву по жизни, и проглоти в кишки!
С Е Г М Е Н Т - I I I
1. Престранные происшествия странника
Обожаю передвигаться пешим ходом.
Ни с чем не сравнимое естественное упражнение, разогревающее не только скелетные мышцы (в сущности, их всегда можно размять любым другим способом: перетаскиванием застоявшейся мебели, чувственными игрищами с очередной малознакомой вакханкой), но главное, подающее свежие сквозняки в слежавшиеся мозговые извилины.
Добрый школьный знакомец - мудрец Аристотель, - предпочитал передоверять свои древнегреческие философские и метафизические откровения исключительно в моционном (перипатечиском) варианте. А кто не поспевал, кто лелеял свои слабосильные рабовладельческие икры, тот, безо всякого унижения и принуждения со стороны у ч и т е л я, вскорости удалялся из привилегированного Л и к е я. И всю оставшуюся недоученную жизнь, знатный недоросль недоумевал: отчего благородный ученик должен тратить впустую физические усилия, таскаясь вослед знаменитому ритору, чтоб только бы затвердить на память какие-то престранные скучнейшие мудрецкие к а т е г о р и и...
Уж и не припомню, с каких разумных лет, путем волевых эмпирических шагов усвоил формулу превосходной работы мозгового аппарата, - все самое лучшее, оптимальное, благомудрое рождается в момент преодоления своей законной человеческой ленивости.
Во время сегодняшнего вечернего променада обнаружил в районе лопаток странное беспокойство, временами исчезающее, но в какие-то мгновения становящиеся настолько назойливыми...
Я наконец-то сообразил: меня кто-то чрезвычайно профессионально "ведет".
За все время непродолжительной предполуночной прогулки, какая-то скотина тайным подлым образом отслеживала каждый мой, так сказать, чих.
Слава Богу, я пребывал в отличной физкультурной форме, чему, кстати, способствовало и мое немудреное хобби - ходьба.
Пару раз, по киношному (по шпионски) проверился: резко наклонившись, теребил, якобы, развязавшийся шнурок кроссовок, а между тем, обозревал местность позади себя. Хотя и в несколько непривычном (перевернутом) ракурсе подозрительных филеров, - негласное их присутствие нигде не наблюдалось.
Правда, вдалеке маячил привычный ночной силуэт: человек, удерживал на длинном прогулочном поводке какую-то породистую псину, которой так и не доверили полноценной долгожданной сногсшибательной пятиминутной свободы, свободы домашнего прирученного раба...
Направляясь, к родному подъезду, решил еще раз удостовериться, что никакая "легавая" не висит на моем "хвосте", - для чего вдруг круто свернул в плотную шеренгу кустарника, нырнул в их неприветливые колючие объятия. И с позиции корточек, вновь попытался обозреть все подходы к моему холостяцкому логову.
Никаких новых необычных объектов в поле моего зрения не попадало, как ни призывал я свои глаза таращиться в неуютные осенние прохладительно слякотные сумерки.
Я, было, успокоился, чертыхнувшись пару раз про себя, и собирался оставить свой разведчиский схрон, как мое подозрительное внимание привлекла некая долговязая, неуверенно двигающаяся тень. Она, то пропадала, то отчетливо силуэтно очернялось на узкой асфальтовой пешеходной дорожке.
Причем, прежде всего мои неприветливые глаза запечатлели именно отсвет как бы крадущейся фигуры. Фигура, явно не желала, чтобы ее признали или ощупали какие-нибудь любознательные доброжелательные взоры.
Скорее всего, подразумевался мой схоронившийся допытливый глаз, который я непроизвольно зло прищурил, полагая помочь ему доподлинно установить личность владельца конфузившейся тени...
Долговязая фигура, чрезмерно тщательно искала укромную темноту, которой не доставало для укрытия его природного саженого роста.
Крадущийся силуэт с каждым мгновением приближался к месту моей малонадежной дилетантской засады. Оказавшись вблизи ее, он, наверняка заподозрит неладное в чернеющем покачивающемся комке темноты (затекшие икры предательски подрагивали), и один черт знает, что можно ожидать от этого подозрительного приятеля...
И поэтому при достаточном приближении долговязого субъекта, я резко выбросил свое затаившееся тело, и, перемахнув низкий барьер оградки, оказался лицом к лицу с... Цимбалюком!
- Василий... Василь Никандрыч! Ты ли это?! Чудное видение, ядреная сила...
- Сергеич!! - прошипел буквально в упор тайно запропавший, якобы убиенный, - тише, Бога ради и всех святых его...Угомонись! И поспешим в твой укром. У меня до тебя тайное собеседование.
И подхватив меня под руку, не отодвигая своей впритирку приближенной заговорщицкой физиономии, точно полагая спешно скрыться в тени моей, недоуменно вопрошающей, остолбенелой.
- Уж куда тайнее, Василь Никандрыч! Это ж надо - ты, и целиком живой! Я тут можно сказать, целый год опознаю тебя в качестве первого свидетеля...Знал бы ты, дорогой сосед, какой бред я за эти месяцы пережил!
Не позволяя мне докончить, любезного долгомучимого монолога, чудесно воскресший сосед, увлек меня в подъездные расшатанные двери.
- Потом, все потом, Сергеич! Имей малейшее терпение. Год терпел, а уж теперь... Не нужно лишних добрых глаз нам!
После того, как запер на все запорные сейфовые механизмы входную дверь, и пригласил нежданного (но очень ожидаемого) дорогого гостя на родную кухонную территорию, я наконец-то окончательно уверовал, что глаза мои не лгут, и напротив меня собственной (на год состарившейся) персоной восседает мой таинственно испарившейся любезный сосед, - гениальный дилетант, самоучка, эгоцентрист и бессеребряник, обладатель дипломов о высшем образовании и еще Бог знает, каких корочек, ремесел и познаний...
В сущности, ничего путного я не знал об истинной подлинной прожиточной и житейской сути непутевого многоразведенца, господина Цимбалюка.
- Я гляжу у тебя, Сергеич, и дверь знатная, и запоры ай да ну! Все, как у порядочных коммерсантов. Неужели в торгаши подался? Не верю! Ты нашей дурной крови - бесшабашной... - меланхолично приговаривал Василий Никандрович, как-то болезненно поутихнув, точно притомившийся путник гор, оказавшийся на нежданном уютном привале.
- Василь Никандрыч, тут без тебя такого довелось...Не приведи господи! Если все рассказывать по порядку, мозги непременно с катушек съедут, уверяю тебя. Иного приемлемого сравнения не выдумаешь. Понимаешь, Василь Никандрыч, в тот раз, когда мы столкнулись - днем - у мусоропровода... В общем, в тот день вечером, вернее, - глубоко заполночь в эту мою хибарку проникли пришельцы... Не делай больших глаз! Если бы небесные гости, черт с ними - было бы даже любопытно. А то ведь: отъявленная погань в человеческом обличии. После милого общения с такими, с позволения сказать, людьми - мне стыдно, что я принадлежу к роду человеческому...
- Сергеич, и ты, наконец, уразумел, кто есть ч е л о в е к...- с нехорошей тусклой печалинкой, отозвался мой таинственный визави, так и не пожелавший разоблачиться из, видавшего виды, драпового долгополого грязно-пепельного пальто.
- Вот именно! Унижений претерпел, знаешь, таких необыкновенных. И если бы...В общем, сам видишь - живу! И даже вечером вывожу себя на оздоровительный моцион. Честно сказать, никогда не наблюдал за собой такой физкультурной тяги - выгуливаться перед сном. А в последние вечера, точно кто-то ласково и требовательно нашептывал: нужно выйти и подышать свежим воздухом, для полноценного сна. И вот, хожу на эти идиотские прогулки. И знаешь, Василь Никандрыч, понравилось. Вошел можно сказать во вкус. А сегодня вдруг чувствую какое-то тревожное неудобство в лопатках...Мне, если откровенно, очень непонятна эта детская слежка... Отчего, Василь Никандрыч, сразу-то не подошел? К чему эти следопытные опыты? Впрочем, я не следователь, можешь не отвечать. Сразу, так сказать...
Выговариваясь можно сказать, взахлеб, я все равно, самое важное придерживал, оставляя как бы на десерт. Потому, как поделиться всем пережитым я решил только сейчас, и именно с этим человеком. Человеком, имеющим прямое (или косвенное) отношение к той нелепой бесконечной осенней ночи, протянувшей свои холодные мертвящие пальцы в вечер сегодняшний. Вечер, который неизвестно чем еще кончится...
Болтая, посмеиваясь, поглядывая на точно окоченевшую ссутулившуюся странно родную фигуру, я между делом гоношил немудрящий холостяцкий ужин.
Зная о малоутонченном вкусе гостя, подлаживаясь под него, стараясь дружески угодить: соорудил в емкой фарфоровой миске свой фирменный салат "холостяк".
Четвертушки помидорин, крупные кольца свежих огурцов, разнокалиберные геометрические фигуры "докторской" колбасы, пара порубленных резиновых холодных яиц, иссеченные метелки укропа и петрушки, строганина из "Российского" малость окаменевшего сыра, толченая мешанина из грецких и земляных орешек, упругие ломтики "антоновки" и...
