Дома была Лешкина мать, еще не старая женщина лет пятидесяти с небольшим, с настороженным выражением лица и большими голубыми глазами. Такие же наивно-распахнутые глаза были у Лешки.
– Вы с работы? Инна Дымова? – она недоверчиво смотрела на меня. – Меня Алексей не предупредил о вашем визите.
– Минутку.
Я достала из сумки мобильный и набрала Лешкин номер.
– Леш! Ты почему свою маму не поставил в известность о моем приходе?
– Дай ей трубку.
Я передала сотовый, отступив в сторону.
Варвара Васильевна, так звали Лешкину мать, разговаривала с ним, не спуская с меня цепкого взгляда. Когда она закончила разговаривать, черты ее лица немного смягчились.
– Проходите в комнату. Вам чай, кофе?
– Чай. Если есть – зеленый.
– Есть.
Говорят, что квартиры похожи на своих хозяев. В этой квартире все было рационально, продуманно, никаких излишеств. Мебель современного дизайна, строго прямоугольных форм: светлая, без всяких завитушек и виньеток. На окнах – жалюзи, как в офисе, посередине комнаты – стеклянный стол.
Я села за стол и подумала, что вряд ли Варвара Васильевна что-то скажет мне о сыне. Судя по всему, она неразговорчива и замкнута. Или просто я – посторонний человек и не внушаю ей никакого доверия.
Она вошла в комнату, неся черный лакированный поднос, на котором дымилась чашка чая.
– Инна…
– Викторовна, – подсказала я ей.
– Ваш чай. – И она снова вышла из комнаты.
Выпив чай, я осмотрелась. Похоже, квартира была трехкомнатная, и дверь из большой комнаты вела в комнату поменьше. Я прислушалась. Варвара Васильевна разговаривала в кухне по телефону. Я быстро встала со стула и подошла к двери, осторожно нажала на нее. Она открылась, и я оказалась в Лешкиной комнате – небольшой, но уютной берлоге холостяка. В глаза бросилась аккуратно застеленная низкая тахта, книжный шкаф, полка с компакт-дисками. Новенький компьютер на столе. Около него фотография. Я подошла ближе. На ней обнимались Ольга Юхнева и Лешка Колокольцев. Снимок был любительский, не постановочный. Они выглядели спокойно-умиротворенными. Такой вид бывает у счастливых любовников, которые уже миновали стадию притирок друг к другу и теперь просто наслаждаются взаимной близостью. Моментальный стоп-кадр, выхваченный кем-то из их жизни.
Сам вид улыбающейся Ольги Юхневой, «железной» Оли, у которой, оказывается, была своя личная жизнь, поверг меня в шок. Наверное, я могла бы долго находиться в этом столбняке, если бы где-то не хлопнула дверь и до меня не донесся громкий голос Колокольцева:
– Мам! Где Инна Викторовна?
Я моментально выскочила из комнаты, не забыв закрыть за собой дверь.
Я стояла посередине большой комнаты, когда туда ворвался Лешка Колокольцев.
– Здравствуйте! Вы здесь давно?
– Нет. Я подъехала недавно.
В комнату заглянула Варвара Васильевна.
– Я ухожу, не буду мешать своим присутствием. – Ее взгляд остановился на сыне.
– Ты позвони мне.
Он слегка кивнул. Я видела, что он озадачен моим появлением в своей квартире и не знает, как себя вести.
Звук закрывшейся двери вывел Лешку из растерянности.
– Чай-кофе? – скороговоркой произнес он.
– Твоя матушка уже напоила.
– Она у меня учительница русского языка и литературы, – сказал он извиняющимся тоном.
– Все нормально, Леш…
Возникло молчание. «Чемпион по задаванию неудобных вопросов» был в своем амплуа. Я повернулась к Лешке спиной, зашла в его комнату и взяла в руки ту самую фотографию. Когда я вышла к нему, он смотрел на меня, открыв рот.
– Это что? – и я протянула ему снимок.
Он взял его в руки и какое-то время смотрел, не поднимая на меня глаз. А потом выдавил:
– Это мы с… Олей. – И здесь он сделал то, что я никак не ожидала от него, – он заплакал. Ему было ужасно стыдно передо мной за эти слезы, но остановиться он не мог. Лешка снял очки и теребил их в руках. Я молчала. Я прекрасно понимала, что все слова будут звучать фальшиво и ненужно – пусть выплачется.
Наконец, он резко качнул головой и шмыгнул носом.
– Простите!..
– Не стоит. Я все понимаю, – тихо сказала я.
– Оля… я никак не могу поверить.
Я сжала его руку.
– Мы скрывали наши отношения ото всех. По Олиной просьбе. А теперь… ее нет.
Я села на стул.
– Леш! Ольгу убили, и надо понять, за что.
Он удивленно уставился на меня.
– Убили?.. Но это же какой-то маньяк.
– Та версия была удобна для милиции, и поэтому ей был дан ход. Никто не стал озвучивать другие предположения. В данной ситуации это никому не надо. Ее убили за последнее дело, которым занималась фирма. За Усть-Качанский горно-металлургический комбинат. Последняя сделка о передаче прав собственности от одного владельца другому была оформлена с нарушениями, что и установила ваша фирма. Естественно, этот факт не понравился тем, кто провернул эту комбинацию. Поэтому Ольгу и убили. Она непосредственно занималась этим делом. И у нее был полный пакет документов, которые пропали.
Лешка метнул на меня быстрый взгляд.
– Я и сам думал об этом. Я хотел поделиться своими соображениями с Владимиром Николаевичем, но он уехал в командировку. А потом – исчез… Он жив?
Я покачала головой.
– Я не знаю.
– Но вы так спокойны… значит…
Я скрестила под столом пальцы, чувствуя себя преступницей вдвойне – я отрекалась от Володи и лгала его помощнику, который был его правой рукой. Так надо, мысленно взмолилась я. И простите меня все, пожалуйста.
– Я надеюсь на лучшее. Как и ты.
– И его исчезновение тоже связано с Усть-Качанским комбинатом?
– Может быть. Тебе что-нибудь известно о работе Ольги над этим делом?
Он сел напротив меня.
– Нет. У нас было не принято обсуждать свои дела с коллегами. Ольга всегда следовала корпоративной этике.
Я вспомнила слова мужа: «Юхнева никогда не подведет. Ольга – тот человек, на которого можно рассчитывать всегда и везде. Если бы я в ней сомневался, она бы не работала в моей фирме».
– Вот только… – он замолчал.
– Леш! Для меня сейчас все имеет значение: любая твоя зацепка, любое воспоминание.
– Вы хотите найти… Ольгиного убийцу?
– Тот, кто ее убил, подбирается к фирме, пытается развалить ее изнутри. Классическая тактика рейдерского захвата. Кроме того, таким способом я могу выйти на мужа. Понимаешь? Или на тех, кто удерживает его.
– Понимаю, – кивнул Колокольцев. – Кажется, теперь понимаю.
Он пригладил взлохмаченные волосы.
– Я отойду на минутку.
Я кивнула.
Лешка быстро вернулся с двумя хрустальными стаканами и бутылкой виски.
– Будете?
– Буду.
Я смотрела, как светло-коричневая жидкость, слегка шипя, льется тонкой струйкой в стаканы.
Колокольцев со стуком поставил бутылку на стол, взял свой стакан, отпил виски и сказал, глядя на меня:
– Ольга сомневалась в этих документах, сомневалась в их юридической чистоте и правомочности сделки. Cейчас я припоминаю это.
– С чего ты взял? – встрепенулась я.
– Она в последнее время была какой-то задумчивой. Не в себе. Словно ее голова постоянно была занята другими делами. Она была со мной и не со мной. В принципе для Ольги это не характерно. А когда я спросил ее: в чем дело, она ушла от ответа. Я спросил: «Это связано с работой?», а она как-то странно мотнула головой и ничего не ответила.
– А ты?
– Я предложил ей разрулить проблему вместе. Но она сказала: «Это исключено».
– Это исключено, – повторила я вслух, отпивая из стакана. Что она имела в виду? То, что проблема не решаема и безумно сложна, и даже такой профи, как Юхнева, не в силах разобраться с ней, что уж тогда говорить о Лешке Колокольцеве, молодом спеце, хотя Володя неоднократно говорил, что такой, как Лешка, стоит двух старперов – он все хватает на лету, толковый, башковитый. Или Юхнева имела в виду, что она не может рассказывать о своих делах? Никому, даже близкому человеку.
Скорее всего, она подразумевала под своей фразой второе…
– И как ты отреагировал на ее слова?
Мне показалось, что Колокольцев изо всех сил старается не краснеть.
– По-дурацки, – вспыхнул он. – Вместо того, чтобы насесть, спустил все на тормозах. Не стал больше ни о чем ее расспрашивать. А надо было не отставать, тогда бы она и раскололась. И, возможно, была бы жива… – Он снял очки и протер их.
Я покачала головой.
– Не факт. Сколько ты знаешь Ольгу?
– Два года. Как пришел на работу.
– Володя знает ее около десяти лет. И он всегда называл Ольгу «стальной ракетой», «железной женщиной».
– Это вы к чему? – вспыхнул Колокольцев.
– А к тому, что ты не очень-то обольщайся. У тебя в голове сложилась следующая картинка: ты бы на нее насел, и она бы все выложила. Я больше чем уверена в обратном. Ольга бы тебе все равно ничего не сказала, и поэтому винить себя в ее гибели не стоит.
– Да… но… – он кашлянул и отодвинул стакан. – Я постоянно думаю об этом и мучаюсь, – закончил он уже шепотом. – Что это я во всем виноват. У нее были проблемы, а я не помог. Вроде как отошел в сторону.
