…Это случилось не в обычной городской квартире, а на самой городской окраине, но вряд ли это имеет значение. Стоял жаркий сухой июнь, семья Литвиновых собиралась переезжать на дачу — у подъезда ждал припаркованный «Бьюик», в который Литвиновы-старшие и оба их сына заносили коробки, корзины, чемоданы, еще какие-то свертки, которые мальчикам вручала на пороге квартиры раскрасневшаяся, немножко растрепанная и ужасно деловая мама.
— Это — в багажник, это вот — на заднее сиденье, а эту коробку просто пока поставьте рядом, в ней посуда, она поедет у меня на коленях. Да не уроните, пока будете нести, суслики!
— Ну, ма-ам… Мы же все-таки мужчины… — прогудел младший братишка Игоря, двенадцатилетний Митяй. Этот «медвежонок», как называла его мама, обладал звучным баском, который как бы компенсировал недостаток его роста: несмотря на два года разницы, Митяй доставал Игорю только до середины груди.
А мама у них была тоненькая, подвижная, невысокая — совсем как девочка. Вроде бы совсем не пара папе — грузноватому медлительному мужчине с бычьей шеей и походкой бурого медведя. Литвинов-старший служил охранником в банке, мама — нигде не работала, вела хозяйство и все свободное время посвящала сыновьям. У обоих мальчиков было все, о чем мечтают дети их возраста, и они чувствовали себя вполне счастливыми детьми, у которых такие классные любящие родители.
Пыхтя и отдуваясь, Митяй выволок во двор огромный фанерный чемодан — его доставали с антресолей только раз в году, чтобы заполнить древнее нутро всякими нужными за городом вещами, а по окончании дачного сезона снова привозили в квартиру и водворяли в антресольную «ссылку» до лета. Сейчас чемоданный урод звонко шлепал Митяя по ногам, будто выражая недовольство тем, что его старческий сон потревожили так бесцеремонно.
— Вот черт! Царапается! — досадливо вскрикнул мальчик. И, скинув чемодан на землю возле машины, резко схватил себя за ляжку: от лодыжки до шорт на ноге алела свежая ссадина.
— Зеленкой надо, — подсказал Игорь.
— Да ну… Буду ходить, как зебра полосатая. И шорты потом не наденешь — и это в такую-то жару!
Игорь хотел было заспорить или, на худой конец, силой отвести братишку к маме, чтобы та обработала ему ранку пусть не зеленкой, так йодом или перекисью. В школе им рассказывали и даже показывали плакаты с красочно нарисованными разбитыми коленками и страшными словами: инфекция, нагноение, заражение… даже ампутация! Но тут Игорь увидел замершее, словно вдруг окаменевшее, лицо мальчика и сам замер.
Через мгновение он понял, что так поразило Митяя. Брат смотрел на чемодан: старая, полусгнившая стенка его от удара об землю отвалилась, и на пыльную траву просыпалась всякая чепуха: старые газетные вырезки (папа всю жизнь неизвестно зачем вырезал и заботливо хранил статьи о всех видах оружия), трухлявая доска с шахматами, в которой, мальчики знали, недоставало сразу восьми фигур, старая бабушкина шаль — мама любила набрасывать ее на плечи, когда по вечерам разливала на террасе чай… Но главное — поверх всего этого хлама, в развернувшемся газетном листе лежал, сверкая на солнце металлическими боками, пистолет!
Самый настоящий!
Конечно, мальчишкам до этого приходилось видеть оружие. И даже держать его в руках — ведь папа работал охранником в банке! Но здесь было совсем другое дело. Эту вещь оба они видели в первый раз. Старая, мощная, довольно громоздкая «игрушка», совсем как в гангстерском фильме! Взять такую в руки, надвинуть на глаза широкополую шляпу, войти… да все равно куда, пусть вон в тот ларек неподалеку и, перекатывая во рту палочку гавайской сигары, небрежно приказать хозяину: «Эй, послушайте, мистер! Деньги — на бочку!»
— Это папин, наверное… Только почему он нам никогда его не показывал? — прошептал Игорь, не в силах отвести глаза от смертоносной машинки.
— Знаешь, папа, наверное, забыл про него… смотри — у чемодана стенка лопнула. Я думаю, он купил пистолет у какого-то барыги, засунул между крышкой и задней стенкой, чтобы, может быть, мы не нашли… И забыл. А мама и не знала, что под крышкой еще что-то лежит, чемодан-то здоровенный, она и по весу даже ничего не почувствовала…
— Да, наверное… Ну что? Пойдем, скажем папе?
Мальчики переглянулись и замолчали. Они мгновенно поняли друг друга. Конечно, пистолет надо вернуть отцу, тем более что рано или поздно Литвинов-старший оружия непременно хватится. Но неужели обязательно было делать это именно сейчас? Когда судьба предоставляла им такой шанс?! Ведь они едут на дачу! За город! Туда, где начинается лес, — стоит только выйти из поселка и перейти небольшой лужок! А в лесу… их никто не услышит. Никто даже не узнает, что они сегодня вечером сбегают туда пострелять. Просто так — по банкам, по воронам, по нависающим веткам сосен и елей. Ну ведь невозможно же иметь в руке «браунинг» и… и… и совсем им не воспользоваться!
Митяй бросился заталкивать в чемодан раскиданное содержимое, связывать сломанный чемодан взятой из багажника веревкой, кое-как пристраивать его на заднем сиденье. А Игорь, бросив вокруг вороватый взгляд, снова накрыл пистолет промасленным газетным листом и сунул приятно холодящий кожу сверток под майку.
— Видно! Топорщится у тебя! — прошипел Митяй. И кинул брату спортивную кофту, которую вынул из багажника. Успели они как раз вовремя: по подъездному крыльцу во двор спускались оба родителя. В руках у них были две последние корзины с продуктами.
— Ну что, сыны? Едем? — бодро спросил папа. Он с удовольствием смотрел на взъерошенных сыновей и улыбался.
— Едем! — хором ответили мальчики.
* * *
Всю дорогу отец балагурил, то и дело отрывая взгляд от дороги, чтобы обернуться к жене и детям, подмигнуть им или сказать что-нибудь смешное. Мальчики сидели рядом на заднем сиденье, подпрыгивали на ухабах и заговорщицки молчали. Родителей это удивляло.
— Маша, мне кажется, наши дети где-то нашкодили и теперь ждут разоблачения! Что натворили, гаврики? Окно кому-то разбили? Голубя замучили?
— Юра, ну ты уж совсем… — с упреком сказала мама.
— Ладно-ладно… Все тайное становится явным, не будем забывать этой простой юридической доктрины. Выше нос, архаровцы! Сейчас разберем наше шмотье, раскидаем, а вечером я вам такого шашлычка заверну! Не только пальчики оближете — шампуры глодать начнете, берегите тогда языки!
Шутки у старшего Литвинова были такими же тяжелыми, как и он сам.
Когда выехали за город и из-за холмов и редколесья показались острые кончики деревьев и крыши домов их дачного поселка, нетерпение мальчиков достигло апогея. Они стали толкать друг друга локтями, переглядываться и по очереди, украдкой, щупать спрятанный у Игоря под курткой пистолет.
А когда машина остановилась возле их дачи, оба сына рванули каждый со своей стороны дверцы и, громко топая ногами, понеслись в сарай. Там, за поломанной плетеной мебелью и бабушкиным сундуком, у них был свой тайник, о котором больше не знала ни одна живая душа.
— Куда?! — ахнула мама. — А вещи разбирать?! И что это еще за царапина у тебя на ноге, Митя?!
Мальчик отмахнулся от вопроса, а позже, вечером, сплел какую-то историю.
Ничто так не занимало в этот вечер мысли Игоря и Мити, как спрятанный в тайнике пистолет. Но незаметно сбегать в лесок и пострелять им так и не удалось: сперва пришлось таскать из машины в дом привезенный с собой скарб, потом надо было помочь матери наносить воды, затем отец настоял на том, чтобы сыновья занялись вместе с ним приготовлением шашлыка…
За вечером пришла ночь, сытых ребят уложили спать. Родители легли внизу, на веранде. Встать среди ночи и незаметно прошмыгнуть мимо них, достать из тайника пистолет, бесшумно открыть скрипучую калитку и убежать в лес — это казалось невозможным.
Повздыхав и поворочавшись в кроватях, братья затихли…
Где-то в четвертом часу Митяй проснулся, как от толчка. В комнате было свежо. Звездное небо заглядывало в распахнутое настежь окно, несильный ветерок шевелил углы раздвинутых занавесок. Мальчик удивился: мама никогда не разрешала им спать при открытом окне. Она всегда проверяла, закрыли ли сыновья створки, разрешая оставить открытой лишь форточку. Никакие разговоры о пользе свежего воздуха на маму не действовали: «Вы всегда сбрасываете с себя одеяла, а ветер ночью прохладный, и простудиться вам ничего не стоит!» — говорила она.
Ничего не понимая, Митяй приподнялся на кровати и оглядел комнату. Кровать брата белела в темноте простыней — она была пуста, скомканное одеяло лежало в ногах! Игорь ушел куда-то ночью, выбрался через окно и ничего не сказал ему! И конечно, именно потому, что захотел в одиночку пострелять в лесу из пистолета! Обидная мысль словно вытолкнула мальчика из кровати, он заметался по комнате в поисках майки и шорт, что-то уронил, что-то звякнуло — наконец натянул на себя одежду и, глотая слезы, полез в окно. Проделал он это с грацией медвежонка, но в четвертом часу ночи от странного шума во дворе никто не проснулся…
