Передозировка приводила к противоположному результату: к импотенции и старению организма. Человек словно с разгона налетал на стену. Он уже привык к жизни мачо, к тому, что женщины остаются с ним не только из-за денег, а для удовольствия. Он уже бросил пожилую скучную жену и обзавелся молоденькой красоткой. И вдруг всему этому приходит конец!
Не все могут вынести подобное. У одних начинается депрессия, другие становятся агрессивными и опасными. Многие поступали как «под копирку»: не хотели признавать себя стариками, впадали в исступление, убивали своих молодых жен и любовниц и сами кончали жизнь самоубийством.
Вот такая история. То, что началось как научное и археологическое открытие, обернулось банальной наркотической зависимостью и деградацией, а порой и полным уничтожением личности.
Седовласый пациент замолчал и закрыл свою тетрадь. Выглядел он как профессор, представивший на суд общественности научный доклад. Общественность в моем лице слушала как зачарованная, боясь пропустить хоть одно слово. Все мои догадки подтвердились. Да еще как!
А вот Ларионов, хотя всю свою важность растерял и полулежал в неудобной позе на больничной койке, сохранял бесстрастное лицо. Мол, меня все это не касается. Я, мол, умываю руки, тем более, они у меня связаны.
– Ну и ну, дядя Паша! Вы – отличный рассказчик, – искренне восхитилась я. – Это же сенсационный материал!
– Да, девушка, мы не лаптем щи хлебаем. Хотя я из инженеров, технарей, мой конек – производство. Но и журналы я почитывал. И не только «Науку и жизнь», но и «Новый мир», и «Иностранную литературу». У нас с Милой была отличная библиотека, собрания сочинений классиков. Я знаю, как свои мысли излагать, не то что нынешние начальники. Они в основном матом разговаривают, и думают так же. Ведь не учили как следует ничего. Хотите анекдот в тему? «У студента спрашивают: – какие три слова наиболее распространены в нашем вузе? – Я не знаю, – мнется он. Преподаватель: – ответ правильный!»…
Раскопки, шпионы, ученые, куртизанки, жизнь и смерть партийно-хозяйственной номенклатуры проносились передо мной, словно кадры из фильма. Невероятно, что какой-то порошок, какая-то таблетка имеет такое влияние на людей, на правителей, на историю. Но именно это все и объясняет…
– Скажите, неужели все члены клуба осведомлены обо всем этом? – поинтересовалась я.
– Нет, конечно. Большинство знают лишь в общих чертах. Но вся штука в том, что у меня был очень осведомленный источник, – хихикнул дядя Паша.
– И кто же это?
– Наш генерал, собственной персоной! Прежде чем устроить мне промывку мозгов, мы с ним хорошо поговорили. Он ответил на все вопросы. Причем сам господин Ларионов – это еще не все. Его отец был основателем клуба! Именно он придумал прием «против лома». Он был первым, кто опробовал на себе действие новых пилюль.
– И как, успешно? – я взглянула на заложника.
Со мной-то он держал язык за зубами. Видимо, стал осторожнее. К тому же дядя Паша – человек из системы, один из них.
– Более чем успешно, – наконец-то генерал снизошел до ответа. – Ему было за пятьдесят, когда родились я и моя сестра. А когда мне исполнилось восемнадцать лет, он посвятил меня в историю клуба и завещал печатку. Оценил всю прелесть и того, и другого я, конечно, уже много позднее. Но уже лет двадцать я являюсь чем-то вроде координатора, хранителя этого музея «Жизни». Я знаю каждого его члена, тем более, что избранных не так уж много.
– К тому же, ваши ряды редеют, – напомнила я. – Вы ведете летопись несчастных случаев?
– Да все мы жертвы, – вздохнул пациент психиатрической лечебницы. – Я это понял слишком поздно. Когда потерял почти все. Сомневаюсь, что я смог бы остановиться по доброй воле. Мне помогла меркантильность наших красавиц. У меня кончились деньги. И это меня спасло…
– Позвольте, – до меня вдруг дошло, что не все концы сходились с концами, – вы сказали, что это организация была устроена для советских людей? Как же в таком случае печатка оказалась у венецианца? Я своими глазами видела, как возле того самого публичного дома в Помпеях застрелился итальянец. А до этого он грохнул свою жену. И у него был точно такой же перстень, как у вас.
– Да, публичное самоубийство Фабио Монти – одна из худших страниц нашего клуба, – вздохнул Ларионов. – Нам и в страшном сне не могло присниться такое. Молодая жена этого венецианца – дочка одного из влиятельнейших людей в нашей организации. Ее отец – известный человек, очень богатый, она была завидной невестой. Но девица оказалась помешана не на бриллиантах и тренерах по фитнесу, а на астрономии. Она могла ночь напролет наблюдать за какой-то пылинкой в небе. И вот по Интернету она нашла такого же безумца. Они, видите ли, синхронно обнаружили какое-то отклонение в траектории движения кометы, прошедшей в миллиардах километров от Земли. Короче, этот астроном-любитель был пожилым, некрасивым, женатым иностранцем. Но звезды благословили его союз с молодой и взбалмошной русской. Они бросили все: он – семью, она – страну, и поженились. И стали жить в Венеции. Отец девушки сначала хотел киллера нанять, чтобы не допустить эту свадьбу, а потом смирился и даже сделал зятю необычный подарок. Желто-зеленый. Прилагалась и печатка. Видимо, тесть мечтал о внуках. С тех пор у итальянца появилось увлечение посильнее, чем звезды. Отец девушки – человек спокойный и рассудительный, никогда не забывает о противоядии, а вот венецианец оказался слишком страстным. Он ведь недавно приезжал в Москву, мы с ним долго беседовали. Его очень интересовала история нашего клуба. Я рассказал ему многое, начиная с Помпей. Но я и предположить не мог, что он спрашивает об этом для того, чтобы совершить публичное самоубийство в мертвом городе! С ним случилось то же, что и со многими другими. Пристрастие к пилюлям привело его к половому бессилию. Еще вчера любимая женщина его радовала, сегодня она – свидетельница его позора. А свидетелей в живых не оставляют… Ты не можешь с этим смириться, но ничто не помогает. Ты начинаешь ненавидеть весь мир и желаешь уничтожить колыбель этого зла. Наверное, поэтому он и стрелял в тот самый публичный дом, где последний раз клиенты развлекались тысяча девятьсот лет тому назад.
Надо же, наш генерал, наконец-то разговорился! Видимо, заело его, что о деле всей его жизни рассуждают посторонние. Впрочем, скрывать-то уже нечего. Картинка сложилась. Один-два пазла ничего не изменят.
– Так что? История с Корским – типичная для вашего клуба или нет? – спросила я.
– По моим данным, каждый третий не выдерживает этого испытания, – признался генерал. – Это как с алкоголем. Один из нескольких спивается. Но, даже зная об этом, никто не откажется вступить в наш клуб, ведь так, Павел? А Корский действительно спас мне жизнь на рыбалке. И в благодарность я предложил ему стать одним из нас, хотя по своему рангу он не очень подходил. Я предупредил его об опасности. Но он обещал быть разумным. Я надеялся, что он направит весь свой пыл на семью и моей сестре будет хорошо. К сожалению, не вышло… Не могу поверить, что он внезапно слетел с катушек. Ничто этого не предвещало. Хотя… Когда это все случилось, я приехал на дачу. Мне нужно было найти и забрать перстень и таблетки. Печатку я не нашел. А в таблетках обнаружил некую странность. Вернее, не я, а мои эксперты. Мы всегда тщательно расследуем каждый случай. Так вот, желтые таблетки Корского оказались на самом деле зелеными! Они были покрыты сверху желтым красителем. Так что передозировка случилась, скорее всего, по ошибке.
– Ошибка? Или кто-то замаскировал зеленые таблетки под желтые? – мне опять стало интересно.
– Мы проверяем это. Возникла версия промышленного брака. Таблетки выпускает одна лаборатория. Конечно, засекреченная.
– Но не исключено, что это чей-то злой умысел? – допытывалась я.
– Чей? Об этих таблетках, кроме членов клуба, знают разве что их постоянные партнерши. Неужели Лида подменила пилюли и тем самым подписала себе смертный приговор? Зачем? Это что, такой экстравагантный способ самоубийства?
Ничего себе! Оказывается, еще далеко не все тайны разгаданы!
Итак, маски сброшены. Но на повестке дня стоял еще один вопрос. Как мне выбраться отсюда? И желательно – вместе со всеми моими знаниями. Да и дядя Паша – на редкость здравомыслящий человек. Что он делает в психиатрической клинике?
За дверью что-то топало, хлопало, кричало. Я вообще удивлялась, что эту преграду пока еще не взорвали.
– Дядя Паша, что делать будем? – спросила я. – Ох, боюсь, в коридоре все готово к штурму. Снайперы заняли позиции, оружие снято с предохранителей…
– Вот-вот, – ухмыльнулся Ларионов. – Давно пора! А то у меня руки уже затекли. Кстати, именно поэтому я с вами и поболтал немножко. Все-таки все получилось, как в плохом кино. Но вы не оставили мне выбора. Не мог же я слушать, как вы выливаете ушаты грязи на наш клуб! Хотя он скрасил старость стольким людям.
