– Ужас! Больного человека, собственного мужа вот так? – недоверчиво покачала головой Женя.
– А что вы хотите? – как-то остыла Ольга Сергеевна. – Какая жизнь, такие и люди. Полная бездуховность. Ни совести, ни сострадания. Я вот в приходе сейчас в церковном хоре пою, хоть как-то спасаюсь.
– Ну, так, а с Димой-то что? – поторопила ее Женя, видя, что Ольга Сергеевна глубоко задумалась.
– А что с Димой? Диме потребовалась пересадка почки. Донора у нас сами знаете, можно сто лет ждать и не дождаться, а у Кости здоровье – любой пацан молодой позавидует. Насколько я знаю, он и простудой-то отродясь не болел. Прошли обследование, анализы показали, что совместимость высокая, ну оно и понятно, родной отец. Дима, конечно, упирался сперва, но родители уговорили, что для отца риска нет. Все уладили, с клиникой договорились, операцию назначали. А Дима на операции и умер. Не прижился орган, и все.
– Как же так, они же анализы делали? – не поверила Женя.
– А вот так. Никто никаких гарантий при таких операциях не дает. Пересадка органа вещь сложная, о степени риска сразу же предупреждают, – развела руками Ольга Сергеевна. – Я не врач, но причин много может быть.
– А почему же тогда они судились? И за что Константина Петровича убили? – хмурясь все больше, силилась разобраться Женя.
Ольга Сергеевна замолчала, глядя на нее полным сомнения изучающим взглядом, потом, наконец, сказала:
– Скажите, зачем вам все это понадобилось? Я согласилась с вами встретиться, потому что Анюта с инсультом слегла из-за смерти племянника, и история, которую я вам рассказала, в общем-то, не секрет. Но вот зачем она вам, я так и не поняла. – Ольга Сергеевна смотрела на Женю настороженным, пристальным взглядом.
Девушка подобного вопроса надеялась избежать, не хотела пугать пожилую даму криминальной историей. Но та, вероятно, и сама что-то заподозрила, так что врать не имело смысла.
– Я думаю, что смерть Сергея Кольцова как-то связана с той давней историей. Но поскольку все ее участники либо мертвы, либо пока не в состоянии поделиться информацией, мне пришлось обратиться за помощью к вам. Не исключено, что и самой Анне Павловне может угрожать опасность, – решила добавить для пущего эффекта Женя, но, судя по лицу Ольги Сергеевны, лишь еще больше напугала бедную женщину.
– Я почти ничего не знаю. Это дело чисто семейное, да и времени прошло немало, – как-то нервно, пряча глаза, проговорила женщина. – Попробуйте еще с кем-нибудь побеседовать.
Но не такова была Женя, чтобы поддаваться глупым эмоциям и отступать от цели только потому, что у кого-то кишка тонка. Давить, конечно, не надо, но и с пустыми руками она не уйдет!
– Ольга Сергеевна, я вижу, что напугала вас чем-то. Вероятно, это дело было не таким простым, как мне представлялось. – Голос ее звучал очень мягко, по-дружески. – Та старая история давно закончилась, но ее эхо каким-то образом повлияло на случившееся в Петербурге, и, если я не разберусь в том, что происходит, преступники могут остаться безнаказанными, а Анна Павловна, придя в себя, возможно, не переживет случившегося. Расскажите мне, что тогда произошло, и я обещаю вам нигде и никогда не упоминать ваше имя. Вы можете полностью на меня положиться. Я всегда могу сказать, что узнала обо всем от Марины Кольцовой или от самой Анны Павловны. Мне поверят. Пожалуйста, помогите мне! – В глазах и голосе Жени было столько мольбы, искренности и веры, что сердце Ольги Сергеевны дрогнуло, а члены приемной комиссии театральной академии, отвергшие Женю, наверняка кусали бы сейчас локти, имей они счастье лицезреть ее монолог.
– Даже не знаю, – боязливо, нервно стискивая руки и поводя плечами, проговорила Ольга Сергеевна. – Конечно, я не имею к этому никакого отношения, но такие люди…
– Какие люди? – тут же встрепенулась журналистка.
Ольга Сергеевна снова боязливо вздрогнула и принялась теребить свою брошку.
– Хорошо. Я расскажу вам, – решительно сжав губы, кивнула она спустя несколько мгновений, словно решившись на подвиг. – Но учтите, в случае чего, я от всего отопрусь!
– Согласна, – так же решительно кивнула Женя.
– Когда Дима умер, Костя в больнице лежал, после операции. Восстановление после удаления почки процесс не быстрый, такой стресс для организма! Аня ему о случившемся сказать боялась, да разве такое скроешь? Он по ее лицу обо всем догадался. Я тогда с Аней и день, и ночь была, оставить ее хоть на минуту боялась. Мало ли что, а Костя, бедный, в палате интенсивной терапии находился. Один на один со своей бедой. Его и навещать-то подолгу нельзя было. – Ольга Сергеевна замолчала, словно вспоминая что-то, потом тяжело вздохнула, и Жене показалось, что она как-то постарела от воспоминаний, и морщинок у нее на лице стало больше. – Знаете, он таким человеком был располагающим, – продолжила она после короткой паузы, – добрым, дети и собаки его просто обожали, да и взрослые люди к нему тянулись. И в больнице персонал хорошо относился, и медсестры, и санитарки. Вот, видно, с кем-то он поговорил, что-то где-то услышал, и возникли у Кости какие-то сомнения или, скажем так, подозрения, – тяжело вздыхая, словно через силу говорила Ольга Сергеевна. – Как только Костя смог вставать, он тут же начал по больнице прогуливаться, то с одним поговорит, то с другим. По-дружески так, будто ни о чем. Короче, собственное расследование провел, а Анюте об этом сначала не сообщал. Не знаю, как ему это удалось, но он выяснил, что в тот день, когда оперировали их с Димой, еще одному человеку проводили операцию по пересадке почки.
– И что в этом такого? – не поняла Женя.
– Пересадка почки – не удаление аппендицита, такие операции массово не проводятся, – пояснила Ольга Сергеевна. – Вторая операция прошла успешно. Пациента никто не видел, он лежал в платном закрытом ВИП-блоке, к тому же в палате интенсивной терапии. Не знаю, кого подкупил Костя или просто обаял, разговорил, но он выяснил имя этого человека и даже удостоверился, что другого донора в больнице на момент пересадки не было.
– Но ведь орган могли привезти из другой больницы, – предположила Женя.
– Конечно. И Костя убедился, что этого не было. Знаете, если просто по-человечески поговорить с охранником, не задавая прямых, очевидных вопросов, или с санитаркой, угостить чаем или еще чем, в беседе можно многое выяснить. Ведь доставка органа для пересадки дело серьезное, на метро его не повезут, тут специальная машина должна быть, тара, сопровождающие. Да и сроки поджимают, больного надо срочно вызвать, к операции подготовить. Такая суета, ее не скроешь. Так сам Костя рассуждал, и был прав, конечно же.
– Но если орган в больницу не привозили, из этого следует…
– Что почку Диме не пересаживали. Ее пересадили постороннему человеку. Вероятно, за большие деньги, – сказала, как в воду прыгнула, Ольга Сергеевна.
– Ух ты! – присвистнула Женя.
По идее, подобный факт не должен был сильно ее удивить, потому как за последние полгода профессиональной деятельности она насмотрелась и наслушалась достаточно диких, но вполне реальных историй о людях, продавших свою совесть, душу и честь, а вдобавок чужие жизни за три, иногда тридцать три сребреника. И все же Женя каждый раз поражалась беспредельности человеческой подлости, жестокости, жадности и неразборчивости в средствах.
– И что же было дальше? – справившись с волнением, спросила она.
– Костя пошел к главврачу и потребовал провести расследование. Написал заявление, где изложил все факты. Но главврач оказался в доле, что, в принципе, было ожидаемо. Костю уверили, что ничего подобного в их больнице быть не могло и не было. В платном отделении лежит больной с совершенно другим диагнозом. Что они понимают его отцовское горе и всей душой ему сочувствуют, и так далее, и тому подобное. Показали заключение патологоанатома, Димину историю болезни, еще какие-то бумажки, забросали терминами и диагнозами, потом вкололи ему успокаивающее и отвезли в палату.
– А дальше?
– Дальше? – горько усмехнулась Ольга Сергеевна. – Несколько дней ему кололи сильные транквилизаторы, так, чтобы он в себя прийти не мог. А когда Костя все же вышел из ступора, ни охранника, ни санитарки, которые с ним поделились секретной информацией, в больнице уже не было. Знаете, – еще раз тяжело и печально вздохнула Ольга Сергеевна, – мне кажется, что только желание наказать убийц собственного сына помогло Косте так быстро встать на ноги. Он очень быстро восстановился и сразу же отправился в прокуратуру и написал заявление, в котором требовал проверки деятельности больницы, а заодно обстоятельств смерти своего сына. Вот тут-то все и началось.
– Что началось? – К этому времени Женя уже включила незаметно диктофон, но все же боялась пропустить хоть слово из рассказа Ольги Сергеевны и мечтала лишь об одном – донести эту скандальную, возмутительную, взрывную историю до телезрителей. Отыскать виновных, раздобыть факты и доказательства. Да от такого город взорвется! Эх, если бы еще Ольгу Сергеевну уговорить поучаствовать в передаче!
