– Что началось? – К этому времени Женя уже включила незаметно диктофон, но все же боялась пропустить хоть слово из рассказа Ольги Сергеевны и мечтала лишь об одном – донести эту скандальную, возмутительную, взрывную историю до телезрителей. Отыскать виновных, раздобыть факты и доказательства. Да от такого город взорвется! Эх, если бы еще Ольгу Сергеевну уговорить поучаствовать в передаче!
– Началась травля. Косте с Анютой угрожали.
– Кто? И почему?
– По Костиному заявлению, в котором он изложил все, что ему удалось выяснить, имена, фамилии, даты, прокурорская проверка началась. Начали трясти больницу, выяснили личность пациента, лежавшего в ВИПе, и уточнили диагноз. Дальше на следствие стали давить сверху, и проверку постарались свернуть. Но Костя, получив отписку из прокуратуры, тут же подал жалобу в вышестоящую инстанцию, а еще в международный суд по правам человека. А еще он сам принялся собирать факты и доказательства. Подкупил парочку молоденьких медсестер и сделал нотариально заверенные копии историй болезни, своей и Диминой. Раздобыл историю болезни того важного пациента и ее заверил. Он записывал на диктофон свои разговоры с сотрудниками больницы, провоцировал главврача на скользкие заявления. В общем, как сейчас говорят, нарывался. И подавал все новые заявления в суд, в полицию, жалобы в комитет здравоохранения, в международные правозащитные организации, писал в газеты и так далее. Он развил такую бурную деятельность, что в один прекрасный день в их квартире раздался телефонный звонок. – Лицо Ольги Сергеевны во время рассказа словно состарилось, осунулось, и каждое слово давалось ей с трудом. – Кости дома не было, ответила Анюта. Очень вежливый голос мягко и культурно объяснил ей, что если Костя не успокоится и продолжит свою бурную деятельность, то следующим хоронить придется его, а возможно, и их обоих. А чтобы она не сомневалась, что это не пустые угрозы, с одним из ее близких знакомых сегодня случится несчастье.
– И как поступила Анна Павловна?
– Она тут же позвонила Косте, а он велел ей немедленно вызывать полицию и писать заявление, – в очередной раз пожав плечами, вздохнула Ольга Сергеевна. – Пока Костик не вернулся домой, она места себе не находила. Я знаю, потому что она все время мне звонила. Волновалась, советовалась, что делать. А что тут поделаешь? Костя вскоре пришел, живой и невредимый. А у Люси, его двоюродной сестры, сына машина сбила. Не насмерть, но мальчик долго лечился. Люся с семьей после той истории в Израиль переехала, у нее муж еврей, вот как испугались.
– А вы уверены, что это было не совпадение? – с сомнением произнесла Женя.
– Да. Во-первых, все свидетели показали, что машина словно специально в мальчика целила. Во-вторых, она была в угоне. А в-третьих, это был не единственный случай.
– Еще что-то произошло? – недоверчиво спросила журналистка, поражаясь масштабности действий.
– Да. Тем же вечером тот же человек позвонил еще раз. И снова ответила Анюта. Он спросил, хватило ли ей доводов, чтобы оставить историю смерти сына в покое. Но Костик вырвал трубку и заявил, что они его не запугают, и нечего каждый несчастный случай выдавать за акт мести. Ему ничего не ответили, но на следующий день… – Ольга Сергеевна замолчала, пытаясь справиться с судорогой, сковавшей ее горло.
– Что, что случилось? Они вам что-то сделали? – заволновалась Женя, видя реакцию Ольги Сергеевны.
Та кивнула, потом собралась с силами и проговорила:
– Моя дочь. – Она глубоко вдохнула и закончила: – В этот вечер ее попытались изнасиловать.
– Ужас! Сколько ей было лет?
– Тридцать шесть. Но это неважно. Она была беременна вторым ребенком. Ее избили и хотели изнасиловать, помешал сосед с собакой, случайно домой шел, а у него огромный людоед, черный такой, породы не знаю, страшнее, чем собака Баскервилей. Мы еще всегда с ним ругались, что он пса без намордника водит, а во дворе дети гуляют, и в подъезд входить страшно. Ну, вот. А в этот вечер он дочку спас. Спустил пса с поводка, ну, нападающие и разбежались. Но ребенка дочка потеряла и еще больше месяца в больнице провела с черепно-мозговой травмой. Так что я в этой истории участвовать больше не желаю. У меня внуки. Дети. Я очень люблю Анюту, и Костю с Димой мне очень жаль. Но я больше не вынесу! – И она тихо заплакала.
– Ужасно, – еще раз совершенно искренне произнесла Женя. – А что же с Михайловыми дальше было?
– Когда все случилось, я к Ане приехала и со слезами умоляла их обоих больше ничего не делать, даже на коленях стояла. Ведь мы не единственные их знакомые, у всех семьи, дети, кто нас защитит? – пыталась справиться со слезами Ольга Сергеевна. – Костя пообещал, что все закончится, он больше не будет ворошить этот муравейник. А ведь к тому времени он еще о нескольких таких операциях узнал в той же больнице. Ну, когда пересадку не тем людям производили. Разыскал родственников, заставил их заявления в прокуратуру написать, – все еще всхлипывая, проговорила Ольга Сергеевна.
– Это был не единственный случай?! – У Жени даже глаза на лоб полезли.
– Нет. Но он пообещал все оставить как есть. И я поверила. А потом дня через два позвонила Аня. – Женя незаметно для себя вытянулась струной, склонившись к Ольге Сергеевне и крепко сжав ладони. – Она сказала, что Костя все два дня почти не разговаривал с ней. Сидел в детской комнате Димы. Думал о чем-то, ходил взад-вперед и никого к себе не пускал. А сегодня с утра позвонил куда-то, ни о чем не говорил, а просто оделся и уехал. А у Анюты предчувствия плохие, как бы с ним чего не случилось. А потом позвонили из полиции. Сказали, Костя убит.
– Как же это случилось?
– Оказывается, он поехал домой к докторше, которая операции проводила. Хотел заставить ее признание во всем написать. Что там было на самом деле, неизвестно, но полицию вызвала сама врачиха. Костя был уже мертв. Его ножом зарезали. Муж этой докторши. Сказали, что это была самооборона, что Костя напал на докторшу. Муж попытался ее защитить.
– Но я так поняла, что его посадили надолго? – недоуменно спросила Женя, чьи сведения об этой истории были явно слишком поверхностны.
– Племянник Анин помог. Тот, которого убили, Сергей. Когда Костя погиб, он примчался из Петербурга, не знаю, что уж он там сделал, на кого надавил, но в итоге дело о смерти Димы все равно навсегда закрыли. Зато мужа той докторши посадили за убийство. Ни о какой самообороне речи на суде не шло, – твердо проговорила Ольга Сергеевна.
– Как же так? Ведь судя по всему, это действительно была самооборона. Или… он стал козлом отпущения в истории со смертью Димы? Мы сажаем убийцу вашего мужа, чтобы вы наконец-то заткнулись и прекратили расследование обстоятельств смерти вашего сына? Так, что ли? – заключила Женя после некоторых раздумий.
– Видимо, – пожала плечами Ольга Сергеевна. – Аня была в таком состоянии, что я просто не решалась лезть к ней с вопросами. С племянником я и вовсе была незнакома. А вскоре он забрал Аню в Петербург, и правильно сделал, она бы умерла тут от тоски и воспоминаний.
– А как же могилы? Кто за ними ухаживает? – Женя удивилась, как это русская женщина решилась покинуть родные могилы.
– И Дима, и Костя были кремированы. Она просто забрала урны, и все.
– Знаете, Ольга Сергеевна, то, что вы рассказали, просто ужасно. И я понимаю ваш испуг и нежелание в это вмешиваться. Но я журналист и просто не могу оставить все так, как есть. Со времени смерти Димы прошло уже четыре года. Вполне возможно, что тот, кто раньше был на коне, уже утратил свое влияние или стал более уязвимым. Да и докторша эта продажная так и не ответила за свои деяния. Я хочу попробовать раскопать это дело. Вас, конечно, нигде упоминать не буду, – успокоила она уже побледневшую Ольгу Сергеевну. – Но мне надо с чего-то начать. Имя докторши, которая оперировала Диму. Фамилия судьи, которая выносила приговор ее мужу. Следователь, который занимался делом Димы. Любые сведения. А самое главное, вы не знаете, куда делись те материалы, которые успел собрать перед смертью Константин Петрович?
– Столько времени прошло. Я, признаться, всячески старалась забыть эту историю, – покачала головой Ольга Сергеевна. – Где могут храниться материалы, не знаю, у Ани, наверное? Фамилию этой докторши я помню, а вот имя забыла. Дробышева, и фамилия у ее мужа была такая же. Знаете, я тогда с Аней на суде была, когда дело об убийстве Кости разбирали, так вот она там ни разу не появилась! Представляете?
– Ну, надо же! Ведь муж ее защищал! Что же она за дрянь такая? – горячо высказалась Женя.
– Что ей муж, если она людей за деньги убивала? – философски заметила Ольга Сергеевна.
– Да уж, действительно, – сообразила девушка. – А в какой больнице она работала?
– В НИИ трансплантологии имени Бурлакова[7].
– Интересно, она там все еще работает? – делая себе пометку, спросила вслух Женя.
